Икосаэдр 2.0

Старец умел ждать, однако молчание и одиночество надоело ему. Он возвратился в свой священный дом, взял рыболовные снасти и свой золотой трон. Установил трон напротив небесной дыры и насадил на тонкий золотой крючок волшебную наживку. Нум-Торум закинул удочку и, оставив блестящий поплавок барахтаться среди перистых облаков, затянул долгую древнюю песню.

… Ты, живущий сегодня, вглядись:

Солнце Господне восходит —

Полнехонька клетка:

Внуки Его, человечки-мышата Его.

Солнце Господне заходит —

Полнехонька клетка:

Внучки Его, человечки-мышата Его

* * *

Перед первой поклёвкой прошло немало дней. Увидев барахтающийся поплавок, небожитель прекратил пение, вскочил с трона и вытянул леску со своей добычей. Выловленная сущность оказалась злой — это был мелкий дух болезней, куль. Чёрный волчонок барахтался и брыкался, пытаясь освободиться из рук небесного великана-старика. Не дать, не взять мелкая рыбёшка-краснопёрка, попавшаяся рыбаку.

— Пусти!

— Пущу, как только скажешь мне, что происходит в срединном мире.

Куль пригляделся к Седому Старцу и раскрыл рот от удивления

— Нум-Торум! Ты ли это? Мы не думали, что ты проснёшься.

Старик кивнул.

— Ты первым попался мне. Неужели ваше племя стало столь велико, что любой из вас так просто клюёт на небесную наживку?

— Нас много! — хвастливо сказал дух. — Нас сотни тысяч в каждом из отравленных городов Мансипала. Наши кормильцы толпами ходит по пыльным улицам, едят то, что не съели бы и крысы. Как и прежде, мы питаемся их болью, плодимся и благоденствуем — вот то, о чём мы мечтали многие века.

— Сотни тысяч, говоришь… Неужели Куль-Отыр, ваш владыка, наплодил так много своих мерзких детей?

— Глава подземного царства ушёл, — огорчённо сказал волчонок. — Зато теперь мы сами по себе, нас никто не может наказать!

Не мог Куль-Отыр уйти. Седой Старец не верил в это.

— Много ли людей живёт сейчас в Мансипале?

— Много миллионов людей! — воскликнул куль. — Они разрезали Парму грязными дорогами, построили людские муравейники. Многие разучились ходить пешком — за них это делают бездушные машины. Ради таких машин они разворотили все горы и перекопали все равнины. А в часть земель на юге Каменного пояса не смеем ходить даже мы. Неведомая доселе болезнь отравила там все слои срединного мира несколько десятилетий назад — виной тому желание людей получить новое оружие, разрушающее землю и камень. От леших с Запада приходят слухи, что в других землях то оружие принесло ещё большую беду… И это хорошо!

Нум-Торум нахмурился и выбросил духа-волчонка обратно, в небесную дыру. Не хотелось больше слушать россказни этого глупого духа.

Насадил новую наживку, забросил удочку и снова затянул старую песню.

Солнце Господне восходит —

Затоптаны в давке:

Воля одних пересилила волю других.

Солнце Господне заходит —

Все та же давильня:

Новая ложь одолела вчерашнюю ложь.

День правит Миром — созвучия нет.

Ночь правит Миром — созвучия нет.

* * *

Прошло две недели, прежде чем на удочку небожителя попалась вторая сущность — реинкарнирующаяся душа-тень исхор, некогда принадлежавшая молодому мужчине.

— Здравствуй, внук, — обратился Нум-Торум, посадив исхор на колено.

— И тебе здравствуй, — душа смотрела на божество осоловевшим взглядом. — Кто ты?

— Люди совсем забыли про меня? — удивился Седой Старец, но решил не сердиться — всё же, не удивительно, столько веков прошло. — Я создатель земли, податель небесного света. Я охраняю мораль и порядок этого мира. Меня звали Нум-Торум, что означает «небесное высшее существо». Когда-то давно, когда народы жили отдельно, и иные божества не знали о Мансипале, я почитался верховным божеством.

— Я слышал о Нум-Торуме, — кивнул дух человека. — Моя бабка говорила что-то в детстве. Но не знал, кто он, и не верил в него.

— А в кого же сейчас верят жители срединного мира? В Иисусу? В Магомета?

— Люди-то? А кто их знает? — пожал плечами исхор. — Кто-то говорит, что верит, кто-то нет, а толку. По сути, ни в кого мы сейчас не верим. Зачем верить, когда исход один.

Старик сокрушённо покачал седой головой.

— Как ты погиб? На охоте, в лапах хозяина леса, или в храбром бою, защищая землю от врага?

— Не, зачем в бою. Водка, огненная вода… От неё много манси померло.

Нум-Торум сокрушённо покачал головой. Потом вспомнил то, что сказал дух-куль и спросил:

— Правда ли, что народа Пармы теперь много миллионов в срединном мире? Правда, что вы построили много городов?

— Манси? Да нас не больше десяти тысяч осталось! Все остальные люди с запада и с юга приехали.

Седому старцу было больно слышать об этом, но он смирился с этим — много веков прошло, новые племена теперь в Мансипале, новые времена.

— Куда же ты теперь? Ты нашёл младенца, чтобы вновь воплотиться на родной земле?

— Нет. Нас рождается год от года всё меньше и меньше. Народ Пармы вымирает.

И вторую свою добычу отпустил Нум-Торум в небесное окно, в срединный мир.

* * *

Ещё пара недель прошло с тех пор, как Седой Старец забросил удочку в третий раз. В третий раз на приманку старика попалась не душа человеческая и не дух, а крохотная, по сравнению с небесным великаном, золотая статуэтка.

Это была Сорни-Эква, «Золотая Баба», что много лет являлась главным идолом-эпитетом Колташ-Эквы, богини срединного мира. По велению жены Нум-Торума статуэтку много лет назад спрятали в болотах двое охотников, покончившие затем с собой, чтобы никто не узнал тайного места. Нум-Торум пока ещё не ведал об этом, но он понял одно — если Сорни-Эква попалась на небесную приманку, значит, она больше не нужна жителям срединного мира. Значит, в Колташ-Экву больше не верят, и она не охраняет свои изваяния от глаз чужаков.

Неужели и из срединного мира ушли все боги? Старик пока не видел подходящего способа узнать ответа на все вопросы. Поразмыслив, он положив снасти около небесной дыры и обошёл священный дом. Там, на небесном лугу, к столбу была привязан крылатый конь Калм. Оседлав небесного скакуна, Седой Старец направил его вверх, на третье небо Мансипала. Ему хотелось разбудить родню.

* * *

— Их осталось мало, — тихо проговорила Хотал-Эква, низвергнутая богиня солнца.