Ила

Чем дальше мы движемся, тем чаще начинают возникать полотна с крупными надписями и яркими обрисовками над дверьми зданий. На них имеются надписи, изображения земных представительниц и различных предметов. Я отмечаю девушку, пьющую красную жидкость из стеклянной емкости, на другом плакате – держащую кулаком свои длинные гладкие волосы, и на следующем – улыбающуюся рядом с предметом, вероятно, косметической принадлежности для ресниц. А также на плакатах я вижу мужских особей, касающихся своей щеки, раскрывшие на ветру торсы и подмигнувшие одним глазом во время фиксирования изображения. На некоторых плакатах написано на языке хинди, на других на английском языке. В справочнике Юно мгновенно находится информация о том, что это реклама и названия учреждений. Все полотна чрезмерно колоритно отличаются друг от друга. Подобный факт предполагает, что люди, в отличие от нэлов, предпочитают обязательное различие.

Далее я отмечаю длинные узкие веревки, которые переплетаются на крышах зданий и деревянных столбах. Это проводы перемещающие электричество и голосовую связь между людьми. Ближе к точкам фиксирования кабелей, их множественность и беспорядочность становится абсурдной. Люди, будто закрытыми глазами соединяли их и проводили отдельные кабели для каждого разговора. Здесь не наблюдается ни аккуратности, ни последовательности, ни экономичности.

Дороги начинают приобретать более жесткую поверхность, застеленную специальным грунтом «асфальтом», с большим количеством повреждений. Джеймсу Кроу вынужден нажимать на педаль привода тормоза перед каждой раздробленностью из мелких камней. Учитывая его громкое выдыхание ноздрями, и сближающиеся друг к другу внутренней частей бровей, он начинает раздражаться появлению каждой дорожной ямы. Он резкими движениями перемещает рычаг переключателя скоростей и произносит едва слышные нецензурные слова. Учитывая то, что мне еще не полностью ясна природа человека, мне непонятно кому человек предназначает свое тихое ругательство. Одну минуту и 36 секунд спустя, дорога перед нами значительно начинает меняться, приобретая темную гладкую поверхность. Это обстоятельство позволяет Джеймсу больше не ругаться и реже приостанавливать машину. Его агрессия прекращается, сменив грозное выражение лица на прежнее – без эмоциональное. Теперь он поглядывает на дорогу менее внимательно.

По мере нашего движения в цивилизованную общность углы губ Джеймса Кроу приподнимаются. Следовательно, его радует данный факт. Постепенно, будто предупреждая, во всех сторон начинают слышаться шумы. Громкие говоры людей, рев одомашненных животных и очень громкие звуки транспортных средств. Синхронно с увеличением количеств транспортных средств на дорогах и, полагаясь на справочник Юно, я определяю, что это сигналы автомобилей, двухколесных мотоциклов, трехколесных рикшей и велосипедов. Здесь также выделяются рычащие шумы заводящихся двигателей и скрипы трения резиновых шин об асфальтную дорогу впоследствии торможения.

Нам встречаются животные, которых я не видела в безлюдной части данного региона. В основном это обезьяны, собаки и коровы. Они вольно бродят вдоль асфальтных дорог как в своей естественной среде, будто они являются частью людского общества, с которым мне предстоит прямое ознакомление. Далее я замечаю птиц. Они летают над движущимися машинами и кормятся на свободных от движущихся объектов фрагментах дороги. Параллельно и противоположно к нам начинает увеличиваться количество движущихся машин. Занимательно, что все автомобили внешне повреждены. Транспортные средства имеют подбитые бока или выбитые фара. В нашем мире подобное искажение движущегося объекта является аномальным фактом. При движении хэйво невозможно задеть твердый предмет, но если вдруг случается инцидент, то нэлы исправляют поломку элементарным прикосновением нэби. Но здесь, кажется, что эти искажения являются обязательным требованием в правилах дорожного движения. Я невольно задаюсь вопросом о том, имеются ли на этой дороге машины с целостностью произведенного вида. Нет. Несмотря на мои усердные старания и совершенное зрение, я не вижу ни одной безупречной машины, кроме той, в которой я нахожусь. Этот факт выдает мне вывод о том, что Джеймс Кроу очень бережно относится к своему транспорту или его предмет был изготовлен перед тем, как я села в него.

Люди. Их количество возрастает с каждым поворотом в глубину города. Одетые в висячие бесформенные матерчатые ткани, с худощавыми и толстыми телами, цветом кожи на пару тонов темнее, чем у Джеймса, виднеются на каждом метре. Признаки их возрастной категории заметно отличаются друг от друга. В отличие он нас нэлов, земляне не могут сохранять вид одного общепринятого стандартного возраста. Здесь есть пожилые, молодые и даже дети, не защищенные от внешнего воздействия в одном общем корпусе, бегают на улице босиком в нечистых майках и несоответствующих размером шортах.

Мы останавливаемся при зажигании красного света на предмете управления дорожным движением – светофоре. Четыре человека возрастной категории 20-30 лет подбегают к нашей машине и, толкая друг друга, начинают совать в машину с моей стороны предметы. Кожаную черную плетку, ветку съедобного желтого фрукта банана, браслеты с разноцветными узорами и мягкую красную ткань, вероятно для обволакивания тела или головы. Я улыбаюсь им в ответ и беру их подношения.

– Идите отсюда! – кричит им Джеймс Кроу, проявляя агрессию в голосе, и протягиваясь через меня, выхватывает предметы, кидая их обратно этим людям. Зажегся желтый, затем зеленый свет и мы движемся. Четверо мужчин бегут за нами, пока не отстают. Я оглядываю их, пытаясь понять их намерения.

– Тебе наврятли нужны эти вещи! – говорит Джеймс, глядя на меня из тени кепки.

Далее я замечаю людей, дремлющих на картонных коробках, кушающих рукой еду с бумажной плоскости, сидя на земле, и человека с малым количеством белых волос, который тоже сидит в белых тонких штанах на земле. Он натирает себя белой пеной, Юно говорит «мылом – средством для поддержания гигиены», под струей воды, вытекающей из железного крана, неожиданного сооруженного вдоль тротуара. Люди вынуждены периодически умываться, так как не имеют эластомерных костюмов, подобно нэлского, которые могут сохранять гигиеничность тела. Я сняла свой костюм, следовательно, теперь я, как человек, тоже буду вынуждена очищаться водой.

Разглядывая представителей своего убежища внимательнее, я начинаю постепенно привыкать к их необычному внешнему облику. Теперь, в визуальном сравнении, я могу определить, что глаза человека, находящегося рядом со мной, большие среди других людей, встречающихся на нашем пути.

На тротуарах я начинаю наблюдать испражняющихся землян под деревьями и столбами. Они так же, как и вмятины автомобилей, кажутся обязательными элементами, которые следуют правилам уличного движения. Учитывая то, что я теперь буду снабжаться через пищевой тракт, мне предстоит произведение данного действия. Первоначально будет боль, которую я не смогу дисквалифицировать посредством нэби. Юно уверяет меня, что данный акт землян не должен быть произведен при общественности. Это нужно делать в закрытых специально отведенных местах. Это правило предоставит благоприятное условие моей ситуации. Никто не сможет заметить мое неумение и предстоящую боль.

Продолжая наблюдать за обитателями данной местности, которые едят на улицах рядом с дымящимися очагами, испражняются, ковыряют в носу, в ушах, несут отходы коров и плюют черными жидкостями, я начинаю чуять антипатичные запахи. Отовсюду веет сильно отличительный от окраинного запаха – запах разлагающихся отходов. Он бесконтрольно прерывает мое восхищение от свежести утреннего ветра. Мой нос начинает борьбу с местным воздухом, не допуская его к легким. Мне становиться интенсивно неприятно. Мой внутренний мир требует незамедлительно вернуться обратно в пустыню.

Джеймс Кроу, взглянув в мои максимально раскрытые глаза и сморщенный нос в попытках торможения вдыхания, обращается ко мне:

– В вашем детском доме всегда веяло свежестью? – он тормозит на красный свет светофора и, прищурившись от света, оглядывается по сторонам. – Не все так плохо, как кажется. Дай городу шанс. Он тебе понравиться.

Его слова призывают меня не разочароваться. Они настраивают меня на позитивный итог. Но я не была намерена возвращаться обратно. Данный запах совместим с моей нормальной жизнедеятельностью. Думаю, что я управлюсь правильно с «программой адаптации».

– Так, куда именно тебе надо? – спрашивает он.

Полагаю, что на вопрос о запахе в «моем детском доме» можно не отвечать, учитывая, что последовал следующий вопрос.

Я не знаю, куда мне надо. По нэлскому обыкновению, я не учла вопрос об определении места моего поселения. На моей планете все делится на специальные корпуса. То есть имеются места для работы – корпуса, разделенные по видам деятельности. Для жилья – корпуса, где мы питаемся и прибываем во время сна. А также возрастные дома для продолжателей и состарившихся нэлов. Пока я летела на своем хэйво первоначальной конструкции, я полагала, что найду свой кров в любом ближайшем сооружении, как Юно зашел в одиночный горной местности близ города Катманду и попросил у хозяев ночлег. Но теперь, увидев населенную местность, я немного запуталась. Здесь множество зданий, которые непонятно по каким критериям разделяются, и в котором я могу найти помещение для себя.