Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Иллюзии Доктора Фаустино
Шрифт:

– Как ты хороша, дитя мое, когда просыпаешься! Роза, да и только, – перебила ее тетка.

И действительно, Констансия рдела как роза, когда тетка так неожиданно вошла в спальню. И это потому, что она только что прочла письмо и едва успела спрятать его под подушку.

– Вполне естественно, тетушка. Вы сами объяснили, почему я хорошо выгляжу: и грехов у меня нет, и каяться не приходится.

– Прибавь еще: и любовных забот нет и бессонницы, Вот этого я никак не могу взять в толк. Впрочем, постой! В глазах у тебя что-то такое светится. Откуда же этот огонек? Уж не из сердца ли? Но разве ледышка может загореться?

– Почему вы решили, что ледышка? Напротив,

сердце мое полно любви.

– И к кому же, дитя мое?

– Пока ни к кому. Но разве не может сердце гореть любовью не из-за кого-нибудь, а вообще?

– Ты говоришь какие-то пустяки. Мне это непонятно. Любовь – это желание, страстная жажда, горячее стремление соединиться с, любимым предметом. А если такого предмета нет, то какая же это любовь? К чему ты можешь стремиться? Чего жаждать?

– Постойте, тетя. Сейчас я опровергну ваши доводы. Бывает ведь и так: любовь есть, а определенного предмета нет. Тогда его выдумывают, воображают его себе и грезят им – то есть любят воображаемый предмет. Я так и поступаю. Ах, если бы вы знали, какой чудесный предмет я творю для себя!

– Неужели он не похож на твоего кузена Фаустино?

– Говоря откровенно, все образы, созданные мною, очень далеки от реальности: они неясны, расплывчаты, воздушны. Очертания их дрожат, как в светящемся тумане. Оттого я и не знаю, похож предмет моих мечтаний на кузена или не похож. Иногда да, иногда нет.

– Значит, ты любишь образ, о котором сама ничего не знаешь толком?

– И знаю и не знаю. Для меня самой это загадка, которую я не могу разгадать.

– Не лукавь. Оставь свои туманности. Скажи прямо: любишь ты кузена или нет?

– Прежде надо бы знать, любит ли он меня.

– Любит, обожает – это сразу видно.

– Вы видите, потому что у вас опыт. Я же молода, неопытна и ровно ничего не понимаю. Почему же он молчит? Пусть скажет, если любит. Пусть объявит об этом. Может быть, вы оба думаете, что я первая должна это сделать?

– Нет, дитя мое. Он просто очень робок.

– Робость иногда трудно отличить от глупости.

– Нет, это не тот случай. Кроме того, у него не было удобной минуты, чтобы поговорить с тобой: ты всегда в окружении поклонников.

– Кто ищет удобную минуту, тот ее находит, несмотря на кольцо поклонников.

– Почем ты знаешь: может, он ищет случая.

– Не очень ловок ваш племянник, если больше недели ищет и не находит. Ну ладно, тетушка, я так вас люблю, что не могу и не хочу ничего утаивать и морочить вам голову.

– Говори, плутовка. Я чуяла, что здесь что-то не так.

Донья Констансия сунула руку под подушку, и в ее тонких пальцах оказалось письмо.

– Вот и вся тайна, – сказала она. – Неделя потребовалась вашему племяннику, чтобы обдумать и написать это послание. Признайтесь: он не слишком спешил. Напротив, он действовал с чувством и с толком.

– Нечего смеяться. Просто он не решался тебе написать. Прочти-ка письмо.

– Тетушка, ради бога, не говорите отцу и вообще никому – это секрет. Подобные вещи имеют прелесть, когда о них никто не знает.

– Не беспокойся: я никому не скажу. Читай.

Донья Констансия начала читать вполголоса:

«Милая кузина, вот уже неделя, как я осмеливаюсь мечтать о возможном счастье, что очень меня вдохновляет. Но меня терзает страх, что я могу потерять эту надежду, и причина тому – твои высокие достоинства и мое ничтожество. Страх точит эту надежду, убивает ее, Я обращаюсь к тебе за помощью: позволь мне надеяться, не отнимай ее у меня. Одного слова из твоих нежных уст достаточно, чтобы она сбылась.

Услышу ли я от тебя заветное слово? Прошу тебя: не гони ее, не выслушав прежде того, что я хочу тебе сказать в защиту моей надежды. Где и как я могу поговорить с тобой? Если сочувствие, которое я читал в твоих глазах, и сострадание, с которым ты на меня смотрела, не обман, порожденный моим тщеславием, то я верю, что ты найдешь способ выслушать меня без воздыхателей, постоянно окружающих тебя. Нетерпеливо ожидающий ответа, самый горячий из твоих поклонников.

твой кузен Фаустино»,

– Видишь, тебе нет причины жаловаться на отсутствие чувства у Фаустино, – сказала донья Арасели.

– Я и не думаю жаловаться.

– Как тонко и умно составлено письмо! Как искусно он нанизывает все, что ему нужно! Как умеет он быть дерзким, не обнаруживая при этом ни малейшей нескромности! С каким изяществом молит о любви и свидании, делая вид, что ни о чем не просит! Что ты намерена делать?

– Посмотрим, Нужно подумать – и это естественно. Мне тоже потребуется неделя для ответа.

– Не будь такой злюкой. Любишь ты его или нет?

– Право, не знаю, тетя. Ведь так просто, вдруг не влюбляются. Если говорить откровенно, то боюсь, что дело кончится этим. Признаюсь, меня начинает немного тянуть к нему, но настоящей любви к нему я не испытываю. Раньше нужно выяснить, любит ли он меня и как любит. А во-вторых… Повторяю: там видно будет.

– Кстати, что же ты ему ответишь?

– Пока ничего. Подожду недельку.

– Он умрет от нетерпения.

– Не волнуйтесь, не умрет. Впрочем, вы же сами сказали, что мой любезный кузен достаточно дерзок: действует медленно, но верно. Просит ни более ни менее как свидания наедине. Кажется, я правильно поняла? Но ведь это значит скомпрометировать себя. «Боже, какое легкомыслие!» – скажут люди, узнав об этом.

– Но, дитя мое, он же собирается жениться на тебе. Что же тут дурного, если ты немного постоишь с ним у решетки?

– Кто вам сказал, что он собирается жениться? Это еще нужно проверить.

Несмотря на ласки, уговоры и убеждения, тетушка Арасели не добилась от племянницы никаких обещаний и не сумела прояснить положение, в котором пребывала душа Констансии по отношению к дону Фаустино.

Однако донья Арасели вернулась домой несколько более уверенная в удачном исходе предприятия, начатого ею с таким энтузиазмом.

VIII

У решетки

Весь день доктор волновался и с нетерпением ждал ответа от доньи Констансии.

Он видел кузину на прогулке и на званом вечере у дяди. Доктор даже говорил с ней в присутствии друзей и приятельниц, окружавших ее, но не заметил никаких знаков того, что Констансия благосклонно приняла его послание. Скорее наоборот: ему показалось, что она держалась с ним более сдержанно, чем обычно. Он подумал даже, что впал в немилость, и меланхолия еще сильнее овладела им.

Респетилья за целый день не смог повидаться с любимой служанкой барышни. Напрасно дон Фаустино пытался выяснить судьбу своего письма.

Доктор вернулся к себе в двенадцать часов, проведя вечер в доме дона Алонсо. Он не стал раздеваться, а приказал слуге немедленно связаться с Манолильей, прибавив, что будет ждать его возвращения, чтобы узнать, как обстоят дела.

Отдав это распоряжение, он сел за стол и попробовал читать, но никак не мог уловить смысла. На страницах философской книги мелькало изображение Констансии. Ему казалось, что девушка улыбается ему, завлекает его, нарочно мешает читать.

Поделиться с друзьями: