Иллюзия любви

Но сэр Джейсон не рассчитал своих сил. В водах Африки он бы сумел воплотить свой план, но тут чутье подвело его. Ветер вдруг стих, будто его никогда и не было, и паруса повисли, как спущенные флаги. Помощник забегал, крича, чтобы паруса срочно убрали, потому что в любой миг мог налететь порыв ветра и перевернуть их шхуну. Сэр Джейсон проклинал свою беспечность. Он не первый раз был в море, но прозевал затишье, которое так часто становилось причиной гибели кораблей. Стоял полный штиль, а на небесах собирались темные, почти черные тучи, от одного вида которых захватывало дух. Это был вызов. Это была страсть, которая пленяла его почти так же сильно, как синие глаза его жены. Ради Аделаиды он справится с любой бурей. Выживет, чтобы вернуться к ней.

Ветер подул сначала тихо, будто проверяя свои силы. Сэр Джейсон даже приказал поставить бушприт, чтобы попытаться успеть обыграть судьбу. Шхуна двинулась на восток, но ветер перерос в шквалы, и грозил порвать парусину. Однако они продвигались вперед, и появилась надежда, что шторм застигнет их уже в какой-нибудь бухте. Ветер стал сильнее, сэр Джейсон приказал поднять паруса. Шхуна разогналась, и летела, будто альбатрос, расправив крылья.

— Нужно брать курс на Карабос, он ближе и есть шанс успеть.

Помощник капитана стоял рядом, держа шляпу в руке. Лицо его было белым и возбужденным. Шхуна прыгала по волнам, которые становились все выше, и готовы были уже перекатываться через борт.

— На Карабосе есть три удобные бухты. И его видно уже, — он указал шляпой на тонкую полоску земли вдали.

Сэр Джейсон кивнул. Бэнкс прав, нужно идти на Карабос, возможно, они еще успеют скрыться, учитывая все усиливающийся ветер. Он приказал взять рифы и повернуть в сторону Карабоса. До английских островов было слишком далеко и рисковать больше не имело смысла. Французы даже не заметят, что английская шхуна переждала бурю в их бухте. Но тут ветер усилился, паруса пришлось спустить оставив бушприт, и приказать задраить люки тем, кто прятался на нижней палубе. Бэнкс встал к штурвалу, все еще надеясь добраться до Карабоса.

— Их город, Роавиль, расположен с наветренной стороны, — прокричал он, — там хороший вход в бухту, никаких рифов.

Шхуна летела сломя голову, прыгая по волнам, и сэр Джейсон с трудом удерживался на ногах, когда волны перекатывали через борт. Нужно было найти веревку и привязать себя к мачте, но он не рискнул двигаться по скользкой палубе. Вцепившись в борт, он смотрел, как приближается полоса земли, потом приказал двум оставшимся на палубе матросам распустить еще парусов, чтобы ускорить бег судна. Бэнкс что-то крикнул ему, но он не расслышал. Тучи наконец нагнали их, и полил дождь. Сэр Джейсон потерял шляпу, и просто стоял, глядя вперед. Земля была еще далеко, но имелась надежда, что они не попали в эпицентр шторма, и им удастся выйти целыми из переделки. Он бывал и не в таких штормах. Чего стоил тот, у мыса Доброй Надежды, когда Аделаида впервые оказалась на его корабле! Он помнил, как истово она молилась. И ее огромные испуганные глаза. Смотря на поднимающиеся горы воды, он цепенел от страха. Но страх как всегда смешивался со странным чувством наслаждения, которое он испытывал в миг опасности. Он не искал опасности, но любил ее, и теперь, сейчас, был этот миг.

— Молись, Аделаида, — прошептал он, — молись за меня.

Они не успели. Шторм накрыл их, когда они уже почти достигли острова. Ветер усилился, и теперь нужно было держаться как можно дальше от полосы земли, что маячила за бортом. Тут могли быть неизвестные мели и рифы. Морской дьявол поймал их именно тогда, когда земля еще не стала прибежищем, но уже начала представлять опасность. Бэнкс выругался и повел шхуну вдоль полосы земли, а сэр Джейсон приказал убрать остатки парусов. Шхуна стала игрушкой волн, что остревенело накатывались на нее, будто желая сломать пополам. Остров Карабос то приближался, то удалялся, сэр Джейсон всматривался в полосу земли, пытаясь выявить, где расположены рифы или какие-то еще опасности. Их погнало к острову, и Бэнкс не мог удержать нужный курс.

— Прикажите поднять паруса! — кричал он, — мы разобьемся!

Берег был все ближе. Течение волокло их к острову, и сэр Джейсон приказал поднять паруса так, чтобы ветер не сломал мачты. Нужно было проскочить остров, чтобы выйти в открытое море, но и это им не удалось. Бешеный порыв ветра накатил на палубу волну, и сэр Джейсон чуть не захлебнулся, когда его накрыло с головой. Он вцепился в веревку и кусок парусины, а потом начался ад. Когда вода сошла, он увидел, что грот треснул пополам и волочится за правым бортом, загребая воду парусами. Шхуну развернуло, и следующий вал ударил в борт, от чего корабль затрещал по швам, и, казалось, сейчас разломится на куски. Но шхуна выдержала. Сэр Джейсон бросился рубить грот вместе с матросами, но не добежал, подскользнувшись на мокрой палубе, распластался по доскам, и следующая волна настигла его совершенно беспомощным. Она накрыла с головой, закружила, он пытался схватиться за что-то, но под рукой ничего не оказалось. Паника завладела всем его существом, а волна несла куда-то в темноту, и вода была повсюду, не давая сделать вдох. Наконец он вынырнул, пытаясь отдышаться, но тут же снова ушел под воду. Тут рука поймала какую-то деревяшку, он вцепился в нее обеими руками, и, на миг вынырнув на поверхность, увидел вдали силуэт шхуны. Она тенью неслась под проливным дождем, подгоняемая огромными валами, похожими на стаю голодных псов. Берег острова Карабос темнел где-то вдали. Сэр Джейсон цеплялся за веревки остатков грота, потом залез на остов мачты и сжал его руками и ногами. Если он сумеет удержаться, то, возможно, еще когда-нибудь увидит свою жену. Аделаиду.

Он закрыл глаза и стал молиться так, как когда-то молилась она.

Глава 14

Стоя на корме, он слушал дружное пение моряков. Вчерашний шторм прибил к берегу обломки английской шхуны, и сейчас, проплывая вдоль берега, молодой губернатор острова Карабос всматривался в береговую линию и в спокойную морскую гладь, надеясь найти выживших. Наверняка и другие корабли пострадали в буре, и, возможно, на борту их было что-то ценное, а если повезло, то можно было бы найти и испанцев, которым требовалась помощь. Ему как раз было на кого поменять выживших испанцев, ежели таковые нашлись бы. Не так давно он ввязался в неудачную битву, и испанцам удалось отбить судно, за команду которого теперь они требовали выкуп, угрожая в случае отказа всех вздернуть на реях.

— Человек по левому борту!

Он резко обернулся. Наверняка выживший — англичанин. Взяв подзорную трубу у боцмана, он вгляделся туда, куда указывали все руки.

На остатках мачты и какой-то доски лежал человек. Он был явно жив, потому что пытался подавать сигналы, размахивая руками и плеща по воде так, чтобы его заметили. Точно англичанин.

— Подойдите ближе, — скомандовал он.

Англичане были ему не нужны. Войны с Англией не намечалось, но оставить человека умирать в море он не мог. Пока бот шел к утопающему, он смотрел на спокойные волны, которые вчера собрали свою жатву и теперь были довольны и по-кошачьи ласковы. Море прекрасно и непостоянно, как женщина. Оно то нежное, прекрасное, словно кокетка, окутанная пеной белых кружев, то вдруг превращается в божество смерти, сметая все на своем пути. Вчера он смотрел на бурю с берега, и был доволен, что не находится на корабле, как этот вот несчастный, которого матросы втянули на борт бота, и которого не держали задеревенелые от морских волн ноги.

— Благодарю, господа, — молодой человек откинул с лица прилипшие к нему мокрые светлые волосы и даже попытался поклониться. Глаза у него тоже были светлые, серые.

Типичный англосакс, усмехнулся он про себя.

К спасенному потянулись руки с флягами, а он все смотрел на него, изучая. Молодой человек был явно не простым матросом. Одежда его говорила, что он и не военный, а возможно, один из пассажиров шхуны, что вчера налетела на рифы. Он оказался от тех мест достаточно далеко. Смыло за борт? Англичанину повезло, потому что те, что ударились о рифы, не выжили. Утром уже осмотрели место крушения, и не нашли никого, кто мог бы хоть что-то рассказать о катастрофе.

Пожалев еще раз, что молодой человек — не испанец, он пожал ему руку и выразил радость по случаю спасения. Понимая, что гостю нужно отдохнуть, он приказал спустить его в каюту, а сам отправился обратно на бак, где сел на бочку и стал смотреть на берег.

Два года пролетели незаметно. Когда-то губернатором Карабоса до самой смерти своей был его отец. Теперь же эту честь навязали ему самому. Первое время он метался по острову, словно зверь в клетке. Но за два года, что минули с возвращения, он снова привык к Карабосу, смирившись со своей судьбой. Тут был его дом, где дождалась его мать, и тут он чувствовал себя в своей лодке. Стараясь забыть все, что произошло в те времена, что он отсутствовал, и навсегда выкинуть из головы все, что до сих пор ночами не давало ему спать, он вспоминал, как управлять кораблем, вспоминал, как ходить в горы на охоту, продираясь среди тропических зарослей, как выращивать тростник, которым были засажены его плантации.

Мать умерла год назад, оставив его совсем одного, а жениться он не мог, потому что у него уже была жена, и он верил, что жена его жива. Юные дочери соседей и богатых поселенцев города Роавиль смотрели на него, ожидая, что он выберет одну из них, но он не собирался делать выбор. Он навсегда отдал свое сердце той, что когда-то покинула его, обрекая на тюрьму и изгнание, и оставался ей верен, будто ожидал, что в один прекрасный день она явится перед ним, и он сможет вымолить ее прощение, склоняясь к ее ногам.