Иллюзия Реальности

— Я не могу отдать тебя под суд. Ты мой сын.

— Приемный. Такое же голодранец Пустоши.

— Ах если бы! — Она отмахнулась и зашагала вперед. Я застыл на месте. Хельга всегда говорила, что мои родители сгинули в пустыне, но…

— Почему ты так сказала? Ты что-то знаешь?

— Да. Сейчас нет смысла скрывать. Наступает время, когда требуется твое участие. Я начну готовить тебя к управлению городом. Давно пора. Через два года тебе будет тридцать.

— Я лекарь, а не управленец.

— Ты управленец по крови.

— По крови? Во мне волчий ген, я был передан родителями Нэн, а они проходили эксперимент. Эксперименты не ставили на управленцах. Ты хочешь меня запутать?

— На управленцах не ставили. Все старейшины чисты от вакцин, — Мы подошли к зданию, и Хельга потянула на себя огромную дубовую дверь. Я бросился помочь и впустил ее внутрь. Метель к этому часу совсем разошлась. Но теперь на арене другие волки, — Дорогой мой сын, не все старейшины следили за чистотой крови. Ты знал, что ранее распределительный центр работал только для верхов? Это была практика чистого рода, а потом ее обоснованно ввели для всех, чтобы будущее поколение было здоровым. Мы учитываем показатели крови, работоспособность репродуктивной системы, возраст, смешивание рас, чтобы получить единую. Этот эксперимент плохо работает в Пустоши, поэтому там формируются различия между секторами.

Из огромного холла мы вошли в не менее огромную гостиную. Несмотря на то, что это здание управления, внутри интерьер напоминал мне дорогой жилой особняк. Пустующий, на данный момент.

Хельга сбросила черное пальто и подошла к камину. Она чиркнула спичкой, запахло дымом, маленькое пламя набирало сил из сухих поленьев.

— Я догадываюсь к чему ты клонишь…

— К кровосмешению, — с легкой усмешкой выдала мама, она села на диван, закинув ногу на ногу, — Скажи мне, сын, я слышала о беременности Эмбер. Ребенок твой?

— Нет, — быстрее положенного ответил я, опустившись на кресло, — Эмбер ждет ребенка от супруга, командующего Даттона.

— Ах, да, белый волк, бежавший в военное дело. Наверняка он уже ни на что не годен. Зато передаст ген малышам, — она как будто задумалась и после короткой паузы ответила, — Так вот если бы отцом ребенка был ты, то его судьба могла быть идентичной твоей.

— Хочешь сказать…

— Моя сестра, Стасия, связалась с низкородным. Он был таким, как остальные волки. Но не проявившем в себе мутирующий ген и я до последнего не подозревала о том, что малыш станет Рыцарем.

— Что ты говоришь? — Вне себя от новости и странного чувства, схожего с гневом, я поднялся с места, — Ты моя тетя?

— Да, милый, мы родня. Кровная!

— Где моя мать? И отец?

Хельга лениво подняла руку, указав мне на кресло.

— Присядь, дорогой. Скоро начнется комендантский час и гнев может сбить частоту. Ты же не хочешь подключиться к волку?

— Расскажи мне. Я хочу знать.

— Присядь! — Повторила мать. Я сжал кулаки, но послушно опустился в кресло. Внутри все кипело. Так бывало и раньше. У нас с Хельгой не всегда ладились отношения.

— Все началось задолго до твоего рождения. Я была юна и Стасия тоже. Я бунтарка, а сестра прилежна. Мне требовалась любовь, обожание и власть, ей книги и благотворительность. Как ты понимаешь, мы абсолютно разные. И до определенной поры родители больше опасались за меня, чем за хрупкую и тихую Стаси, — Хельга усмехнулась, поправила черное ожерелье, почти не заметное на ее таком же черном платье. Я же не двигался и ничего не говорил, опасаясь прервать рассказ.

— Ты слышал о старейшинах, предавших город, Эбен?

— Совсем немного.

— То были наши с тобой предки, дорогой сын. Сначала четверо, затем примкнули и другие. Они считали, что жители Пустоши могут жить и работать в городах, хотели равноправия, которое нам пропагандировал народ с космический станций. И знаешь, к чему привело благородство? К голоду. Постепенно работать в секторах стало некому. Мы загнивали. Тогда-то и случился переворот. Это были времена революций. Разве Нэн не рассказывала тебе сказки из прошлого?

Я почувствовал на себе испытующий взгляд женщины, но в ответ только пожал плечами.

— Ты упрям и сердит. Понимаю. Не каждый день узнаешь правду о себе, но так нужно. Я бы не затеяла этот разговор, если бы не нынешнее положение города. Знаю, ты был учеником Нэн и верил ей. При мне и слова дурного не сказал о приюте. Но она врала всем вам. Старуха не сказала, что сама была внучкой предателей, а ты ее далекий правнук.

— Разве это важно, когда человек помогает детям?

— Помогает для чего? Отдать диверсантам и привлечь к работе, в которой либо умираешь, либо попадаешь за решетку? Не смеши меня, дорогой. Ты исключение. Остальные закончили плохо.

— Это не так, — возразил я, — Есть те, кто отошли от дел, создали семьи. Никто никого не заставляет вступать в ряды протестующих. И я свой выбор сделал добровольно.

— Ты не выбирал! — Хельга громко ударила ладонью по столу, — Я выбрала твою судьбу, как решаются судьбы и других детей. Ты считал мы не знаем? Думал город в неведении? Тогда как бы я получила ребенка?

— По документам меня передавали из приюта в Орто.

— Это ты так считал. Нэн приютила у себя всех этих сироток. Спрятала, как говорят ваши, от Андариона. Но, сам подумай, как можно называть подобное место убежищем, когда главный человек города знает о приюте? Да, мы все знали, где растут уникальные дети и при необходимости могли выдернуть любого.

— Так как?

Женщина вопросительно вздернула брови.

— Как я попал в приют, если у меня есть мама?

— Ее не было. История проста и повторяется в Андарионе с завидной частотой. Если бы жители неуклонно исполняли закон распределения, то…

— Хельга! — вскрикнул я, — Что произошло с моими родителями?

— Тише, умерь пыль. Я расскажу, — ей понравилось то, как я вспылил. Мать довольно улыбнулась, расслабленно опустив плечи на спинку дивана. Ее голос стал низким, с хрипотцой, — После ссылки заговорщика Эллиота, Стасия пыталась скрывать беременность. А когда живот стал огромным, город сослал ее в Пустошь. Она миновала арест и получила право жить в любом из секторов.

— Моя мама была сослана в Пустошь одна? Выставлена за границы гарнизонов?

— Все верно. Ты знаешь как устроены ссылки. Честно признаться, я думала она умерла. У твоей матери не было шансов, ведь в то время на пути к Орто рос чернеющий лес. Военные построили дорогу через него спустя годы.

— Черные топи, — процедил сквозь зубы я, вспоминая трагические события с расстрелом мирных протестующих, — Я знаю это место.

— Да. Я узнала о Стасии, когда та написала мне. Она сделала это, пока могла. Хотела найти Эллиота, верила в свое призрачное счастье. Я говорила ей, что нужно примкнуть к любому лагерю военных и постараться там обосноваться, но она упряма. Сестра нашла своего возлюбленного. Как говорят, в лесах. Волки убили мужчину, не почувствовав родства, а вот Стасию не тронули. Я думаю, это из-за тебя.