Иллюзия
Шрифт:
— Отвянь, заколебал, одно и тоже целыми днями несёшь, как тебе самому не надоело?
— Это ты скучный, у меня-то словарный запас безграничный. Йох! Ты ж должен был с Анной поговорить.
— Я, наверно, уже не успею.
— Мужик, 2 минуты всего прошло, давай, ловелас.
— Только знай, я пожалел об этом ещё до того, как это совершил.
— Удачи!
Серёжа зашагал вглубь коридора, продвигаясь вдоль портретов именитых учёных, нарисованных, видимо, здешним ИЗОшником. Школьники толпились тут и там, образуя лабиринт для не совсем уверенного юноши.
«Я не понимаю, зачем собираться именно в коридоре,
Он аккуратно перешагивал между кучками школьников, украдкой вглядываясь в лица толпившихся, пытаясь найти свою вчерашнюю собеседницу. Тем не менее, эти действия не приносили результатов, а лишь тянули как время, как и терпение Серёжи.
— Твою ж мать…
Самое злобное и неподконтрольное человеческое чувство — это злорадство. Оно настигает всех и каждого, так или иначе, оно постоянно настигает каждого человека. И даже сейчас, вместе с удивлением, сожалением, добротой Сергей Савинков ощутил злорадство.
Аня сидела на подоконнике, одиноко вглядываясь в экран телефона. Её ладошка слегка наклонилась вниз под весом гаджета, так что даже невооружённым взглядом было видно, что её телефон выключен.
Тем не менее, она угрюмо пялилась на него, не сводя замерзшего печального взгляда.
«Предсказания Кирилла как всегда верны, что ж мне делать?»
Он отошел в сторону, спрятавшись тем самым за небольшой компанией парней, обсуждающих ответы на какую-ту контрольную.
Аня была в школьной форме, её волосы были также распущены, а под глазами, если очень тщательно приглядеться, можно было заметить слегка тёмные бежевые пятна, будто они пытались превратиться в чернильные мешки, но не решались на этот поступок. Но, что самое удивительное, вместо сумочки у неё был черный кожаный портфель, больше подходящий для армии или полиции.
Это ввело Серёжу в замешательство, но всё же подарило тему для разговора. Он быстро к ней подошёл, попутно вытерев снова забытую воду на лице.
— Привет. Достала вчера сумку?
— Да.
Она говорила всё также сухо и холодно. Она вовсе не меняла тембр голоса, он оставался тягуче нежным и успокаивающим, но в нём не было никакой энергии, даже самого малейшего намёка на увлечённость.
— Решила не брать?
— Да.
Аня не отводила взгляда от экрана, лишь иногда приподнимая голову в знак приличия.
— Ладно… Я тогда пойду, рад, что смог тебе помочь.
— Да, спасибо.
Серёжа продержал нейтральное выражение лица и, развернувшись, натянул на свою рожу унылую и безнадёжно потерянную гримасу.
Снова огибая повороты человеческого лабиринта, он добрался до своего класса и окунулся головой в парту.
— Ну чё, сходил?
— Меня снова заигнорили.
— Да сука, у неё там траур что ли? Я бы ей личико разукрасил, паскуда, как можно так с людьми общаться?
— Не, ей реально грустно было.
— Хер там плавал, я тебе не верю. Лучше сам посмотрю, переговорщик херов.
— Эх…
Делай что хочешь.Разъярённый Кирилл начал рисовать в воображении его жёсткий и гневный разговор с грубой Аней, а Серёжа погрузился в спокойный незапоминающийся сон.
Прошло 45 минут, и Кирилл уверенно вышел из класса, забыв разбудить Серёжу, который продолжал уверенно спать.
С дерева на дерево перелетали облезлые и промерзшие вороны, так и не привыкшие к зимнему холоду, с веток сыпался снег, в то время как с молочных туч сочился лишь тусклый свет.
«Мне нравится зима. Мне нравится весна. Мне нравится осень. Но мне не нравится лето. Почему? Наверно, из-за комаров, жары, обилия людей, нарушения привычного графика, глупых поездок с родителями и даже солнца. Действительно, можно ли сравнить солнце с человеческими проблемами. Идти наперекор — глупо, исчезает оно лишь время от времени, остаётся лишь отвернуться от него, стараться не замечать, найти тенёк. Пусть в нём будет тесно, влажно, холодно, одиноко, но тебя не будет нагнетать солнце. Ещё бы найти тенёк. Он ведь падает от чего-то большего. К примеру, дуба».
Резкий лучик света проник между стёкол и впился в левый глаз полусонного Серёжи, заставив его оторваться от парты.
Он вытер слёзы после протяжного зевка и решил выравнять сдвинутые его головой тетради и учебники. Убрав пенал на край стола, она обнаружил какую-ту бумажку, лежащую под карандашами.
«Прости если обидела.
Аня»
— Вау, как объёмно.
Тем не менее, на душе ему стало теплее, он засунул бумажку обратно в пенал и принялся оглядываться по сторонам в поисках Кирилла.
Оставалась всего минута до перерыва, но в классе были лишь Сергей Савинков, девушка, разговаривающая с преподавателем об оценке, и застрявший в телефоне юноша с длинной чёлкой.
Наконец прозвенел звонок и ученики по очереди ринулись в класс, проходя кучками или же по одиночке.
— Кирилл, ты где был?
— Анну твою искал.
— И чё?
— Не нашёл.
— Так нужно было меня, наверно, спросить.
— Ты дрых, падла, ещё осуждать меня будешь.
— Да уже не надо.
— Вай?
— Я с ней потом поговорю.
— Эх… То есть я просто так бегал… То есть я…
— У-у, ты ещё поплачь.
— Сволочь неблагодарная.
— Не благодари.
Он довольно взялся за карандаш и принялся заполнять рабочую тетрадь какими-то цифрами.
Здравствуйте, снова я. Знаете, мне… Короче, давай на «ты», я думаю мы уже достаточно близки. И если ты уже мой друг, или как минимум приятель, можешь ли ты дать мне совет. Я тут пишу, пишу и думаю: «Почему я не разговариваю со своей возлюбленной?» Будем называть её Аней. Я знаю, почему главный герой говорит с Аней, и я знаю, почему она холодна с ним, я же придумал эту историю. Но что мне делать в жизни? Она тоже учится в параллели, но у меня нет совершенно никого, кто бы был знаком с ней, либо с её окружением. Тем более, она постоянно в компании, я даже не уверен, не занято ли её сердце. Типа, у неё не застревает сумка на дубе, она не сидит одиноко на подоконнике, она просто ведёт обычный образ жизни, как и остальные. Но я не веду такой образ жизни, я не знаю, что мне делать. Я понимаю, что ты читаешь это уже задолго после моих переживаний, но хотя бы в голове… Дай мне совет. … … Дал? Спасибо.