Именем человечества

– Я не сомневаюсь, что все это лишь гнусная провокация, но по долгу службы обязан задать вам несколько вопросов.

– Да, конечно, – как эхо отозвался Зорин.

Полковник поинтересовался, не высказывали ли Максим и Дмитрий когда-либо прежде желание выехать за границу, нет ли у них там родственников, знакомых, не было ли каких-либо деловых или научных связей с зарубежными фирмами или частными лицами, наконец сказал;

– А как вы думаете, каковы мотивы этой провокации? Почему Колесниковым и Зориным так заинтересовались зарубежные спецслужбы?

– Ну, это же яснее ясного, – ответил Зорин. – Впрочем, вы, очевидно, не совсем в курсе дела. Максим Колесников провел несколько лет на внеземном космическом корабле, где приобрел массу чрезвычайно важных знаний и главное – полностью разработанную идею о том, как с помощью нейтрино сделать стабильными любые радиоактивные изотопы, то есть практически прервать радиоактивный распад. А это – прямой путь к уничтожению ядерного оружия. Ну, а сын мой, Дмитрий Зорин – физик-ядерщик. Нейтрино – главный объект его научных исследований, которые, кстати, тоже велись в основном с целью выяснения роли этих частиц в устойчивости атомных ядер. Поэтому оба они и полетели в институт ядерной физики. И если западные спецслужбы знали это, то сами понимаете...

– Н-да... произойди этот разговор хотя бы днем раньше... Но что теперь об этом говорить! А как вы думаете, кто-нибудь, кроме Колесникова и Зорина, сможет воспроизвести и претворить в жизнь эту идею?

– Нет, никто, – подала голос Таня. – Впрочем, в Вормалее остались информационный диск и кое-какие бумаги Максима Владимировича, и если б удалось их разыскать…

– Вы считаете, что это возможно?

– Для меня –пожалуй, для всякого другого – почти исключено. Но разве... – Таня глотнула слезы. –Товарищ полковник, неужели не осталось никакой надежды?..

– Ну, почему же! Мы сделаем все возможное. Но вам придется собрать все мужество. Враг может пойти на что угодно, даже здесь, по отношению к вам. Поэтому – максимум осторожности. В случае чего – немедленный звонок к нам. Вот номер моего телефона. – Он устало при. крыл глаза рукой, давая понять, что разговор окончен, Зорин и Таня молча вышли из кабинета.

– Что же теперь будет, Андрей Николаевич? Чем все это кончится? – вырвалось у Тани, когда они снова оказались на улице.

– Я думаю, наше правительство действительно сделает все возможное, чтобы добиться их освобождения. Но враги, конечно, не остановятся ни перед чем.

– И вы полагаете.,. – начала она дрогнувшим голосом и замолчала, боясь выговорить самое страшное, что могло произойти.

– Нет, любое физическое насилие я исключаю. При отсутствии документальных данных они нужны им живые и невредимые. Но, исчерпав все посулы и обещания, вра-ги могут пойти на любой шантаж и прежде всего будут шантажировать их нашей безопасностью: моей, вашей, вашего сына. Поэтому я посоветовал бы вам оставить квартиру на этой далекой улице Фоменко и перебраться в здание санатория. Я выделю там комнатку.

– Спасибо, я подумаю. Но что нам теперь делать?

– Что делать? Вам – беречь сына. Ну, а мне... Мне – по возможности беречь вас...

– Милый, добрый Андрей Николаевич! А кто позаботится о вас?

– В моем возрасте, Танюша, человек должен научиться заботиться о себе сам.

8

А на следующий день утром, еще до начала работы, она вошла к нему в кабинет и положила на стол заявление.

– Что это, Таня?

– Разрешите мне пойти в отпуск, Андрей Николаевич?

– В отпуск? Сейчас?

– Да, я решила ехать в Вормалей.

– Зачем?

– Только я могу теперь разыскать диск и, может быть, расшифровать заключенную в нем информацию. Ведь у меня тоже есть элемент связи

– Но вы недооцениваете всей опасности задуманной предприятия, рискуете жизнью.

Она вздохнула:

– Что моя жизнь после всего, что произошло! Это нужно, Андрей Николаевич. И потом – я должна видеть диск хотя бы для того, чтобы удостовериться, что Максим еще жив. Вы слышали, что он сказал?..

– Да. Но как вы думаете найти этот диск?

– Попробую разыскать Силкина. Я хорошо знакома с ним.

– А если Силкина нет в живых?

– Всех «если» не предусмотришь. Там, на месте, будет видно. Не удерживайте меня, Андрей Николаевич.

– А как же сын, Таня?

– Я поеду с ним.

– И все-таки вы идете на страшный риск. Эти люди...

– Эти люди не знают меня. А в Вормалее живет моя тетка. Я еду навестить ее. Что в этом подозрительного? Нет, я еду, еду! Это дело решенное.

– Ну, что же, в таком случае... В таком случае я тоже постараюсь выхлопотать отпуск и поеду с вами.

– Спасибо, Андрей Николаевич. Признаться, в глуби не души я надеялась на это.

Зорин полистал календарь:

– Когда вы хотели бы выехать?

– Как можно скорее, вы же понимаете...

– Тогда так... Слушайте меня внимательно. О вашем отъезде не должен знать абсолютно никто. Не говорите этого пока даже Вове.

– Да, конечно.

– Далее. Весь свой багаж сегодня в течение дня небольшими частями переправьте сюда. О чемодане я позабочусь.

– Я возьму лишь самое необходимое.

– Все равно. Багаж отправим отсюда с вещами отдыхающих прямо в аэропорт на нашем автобусе. Сами же вы с Вовой завтра, утренней электричкой, поедете в Подкумок на дачу Ивана Спиридоновича. Вы бывали там?

– Да, я знаю эту дачу.

– Отлично. Завтра как раз суббота. Ваша поездка будет вполне естественной.

– А вы?

– Я тоже налегке, в самом, так сказать, дачном виде приду к Ивану Спиридоновичу пешком. Там мы позагораем, поедим черешни, помозолим всем, кого это интересует, глаза, а потом хозяин потихоньку отвезет нас на своей машине прямо в аэропорт. Главное – незаметно выехать отсюда, В Вормалее нас действительно никто не знает,

9

– «С помощью нейтрино прервать любой радиоактивный распад...» – повторил про себя Рябинин, прослушав в третий или четвертый раз магнитофонную запись, беседы с Зориным и Тропининой. – Здорово придумали эти инопланетяне. Вот бы нам такую машину! А ведь все было, как говорится, на мази. И вот – пожалуйста! Как я не сообразил, в самом деле, отправить с Колесниковым и Зориным своих людей? Ну, «четвертый», держись! Пусть мне родной матери не видать, если я тебя не сцапаю1 – он снял трубку телефона: