Имитатор. Книга шестая. Голос крови
Шрифт:
И тут чьи-то руки схватили ее сзади. Обхватили, как гигантские клещи.
– Куды это ты поскакала? Нету такого закону, чтоб чужих детей воровать!
Неловко извернувшись, Эля заглянула за спину. Тетка, что сидела, сгорбившись, на скамейке – а может, другая, но вроде того, с таким же суровым «явсегдаправа» взглядом, как у свекрови – держала крепко.
– Пустите! Я ее догоню!
– Ишь чего удумала! Догонит она!
– Да как вы смеете? Пустите!
Но та держала крепко.
Парень со скейтом, бросив свою доску на скамейке, огляделся растерянно, подошел, остановившись
– Помогите! Я… – горло перехватило так, что слова через него проходить не хотели. – Та женщина… – рыдания рвались неудержимо, Эля вдохнула поглубже, пытаясь справиться, но где там! – Ребенок, мальчик… – только и смогла выговорить.
Слезы хлынули градом, грудь жгло, рыдания сотрясали все тело. Если бы та, похожая на свекровь, не держала так крепко, Эля опять упала бы.
– Может, полицию вызвать? – неуверенно предложил скейтист, вытаскивая телефон. – Или сами разберетесь?
– Полицию? – Эля вдруг испугалась.
Если вызвать полицию – значит, все взаправду? Значит, Лелика действительно… нет!
Она замотала головой, словно отгоняя страшное. Но все еще державшая ее тетка веско заявила:
– Что, испугалась? Непременно надо полицию! Они тебе быстро объяснят, как чужих детей присваивать…
От ужаса Эля даже плакать перестала:
– Да как вы не понимаете?! Это моего ребенка она унесла! Видите, у меня и коляска, и все остальное…
– И коляску спроворила, ишь какая! Ребенок тебе что, кукла, что ли?
– Вы… вы сумасшедшая?
– Я те покажу – сумасшедшая!
«…год и десять месяцев… рост… вес… волосы русые, слегка вьющиеся… глаза голубые… за правым ухом родинка… одет в зеленый льняной костюмчик (шортики и рубашка с коротким рукавом)…» Зеленый – это жалко, подумала Арина, еще и бейсболка в тон, не за что глазу потенциальных свидетелей зацепиться, вот если бы какой-нибудь вырвиглазно-оранжевый… Строчки прыгали по слегка измятому листу вкривь и вкось – писал Мишкин, надо полагать, на весу – но почерк у него был крупный, округлый, как у школьника. Не то что у самой Арины – угловатый, почти рваный, с резко выпрыгивающими из строчки перекладинами «р», «у», «в» и даже «к», которая получалась как бы английской.
Волосы русые, глаза голубые…
У сидящей напротив девушки – назвать Элю Семину женщиной язык не поворачивался – волосы тоже были светлые, немного вьющиеся, и глаза тоже голубые.
К чаю она не притронулась.
А ведь ей, подумала Арина, наверняка хотелось пить. Не может не хотеться. На прогулку они вышли еще утром. Во всяком случае до обеда. Прогулка. Похищение. Расспросы полиции. Расспросы! У любого пересохнет горло!
Но чашка, заботливо принесенная Евой в Аринин кабинет, так и стояла перед Элей: через край жалко свешивается ярлычок чайного пакетика, на блюдце – ложечка и пять кусочков сахара. При стрессе нужно что-то сладкое. Но Эля даже не смотрела на остывающий чай.
Это могло не значить ровным счетом ничего. Хотя, может быть, для несчастной Эли эта чашка сейчас – часть той жизни, что была до. И здесь, в «после», ей просто нет места. Или – и это тоже возможно –
жажду и пересохшее горло Эля подсознательно считает наказанием. Карой. Не уберегла! Не уследила!Арине вспомнилось, как герой Дика Френсиса, полжизни посвятивший переговорам с профессиональными похитителями, успокаивает мать, беспрерывно повторяющую: «Я только-только отвернулась! Только-только!»
– Вы ни в чем не виноваты, – мягко говорил герой, имени которого Арина не помнила. – Если малыша решили похитить, его бы все равно похитили.
Решили.
В том детективе дело, разумеется, было в выкупе. Но здесь? Элин муж – не олигарх какой-нибудь, Молодцов сказал – автослесарь. Хотя, конечно, что считать деньгами. Для кого и миллион – на мелкие расходы, а для кого-то и сто тысяч рублей – недостижимая мечта…
С момента похищения мальчика прошло больше трех часов, а требований о выкупе не поступало. Телефон, краешек которого виднелся из Элиного нагрудного кармана, молчал.
Так было ли это похищение спонтанным или спланированным?
Арина готова была поставить четыре к одному на второй вариант. Даже пять к одному. Слишком уж оно было наглое, слишком рискованное – и, однако, удачное. Люди вокруг были, хоть и немного. Любой мог ведь броситься на помощь. А случилось ровно наоборот. Да, все произошло очень быстро, никто ничего и понять не успел. Но сама эта стремительность… Либо похитителю – похитительнице – сопутствовало какое-то невероятное везение, либо…
Либо.
Привлекающий – а на самом деле отвлекающий – внимание крик, использование собственной Элиной коляски, спокойствие мальчика – он ведь не заплакал, не закричал, когда его схватила чужая тетя… Наитие или продуманность? Спонтанность или план? Везение или тщательная подготовка?
Впрочем, нельзя – пока нельзя! – сбрасывать со счетов и какую-нибудь сумасшедшую. Месяца не прошло, как Арина видела такую же. И дети следовали за ней послушно, без криков и плача.
– Эля, у вас фотографии сына есть?
– Конечно! – рука вытащила телефон стремительно, как будто он выпрыгнул из кармана сам по себе, но вспыхнувшие было глаза столь же мгновенно потухли. – Аккумулятор сел…
– Подождите минутку…
Эля кивнула послушно, как кукла.
До приемной Арина добежала секунд за двадцать:
– Евочка, у тебя случайно зарядок телефонных нету? Ты же запас…
Коробка с путаницей проводов появилась на столе быстрее, чем она успела договорить.
– Спасибо, Ев! – крикнула она уже из коридора, прижимая к животу добычу скрещенными на удачу пальцами: только бы в этих неведомо как копившихся запасах нашлось подходящее устройство.
Нашлось.
Телефон пристроили на крышу сейфа. Арина почему-то думала, что аппарат, стоит ему включиться, сразу подаст голос. Но увы.
– Эля, когда мы здесь закончим, домой вас отвезет наш сотрудник. И… телефонные звонки, письма – все это нужно будет контролировать. Все аппараты по умолчанию поставить на запись, ну и все остальное…
– Они… выкуп потребуют?
– Не исключено.
– Но… у меня… у нас ничего нет! Как же…
– Ничего – понятие относительное. Ваш муж хорошо зарабатывает?