Immortality

– Это сделала Элис?

– Господи, нет!

– Но она знала?

– Нет!
– выкрикнула я.
– Элис не знала. Она предполагала, что я умерла.

На последних словах Эдвард отшатнулся. Его глаза лихорадочно бегали по моему лицу. Губы были плотно сжаты, но я отчётливо слышала за ними скрип зубов. Эдвард был в ярости, и вряд ли до него доходит весь смысл моих слов.

– Всё это время Элис считала меня мёртвой, - докрикивалась я.
– Меня не было в её видениях. Именно это она и скрывала от тебя.

– Зачем?

– Чтобы…чтобы… - Надо было подобрать правильное слово, но как же трудно был сделать это.
– Спасти!

Да, это определённо подойдёт.

– Спасти меня? От чего?
– прорычал он сквозь зубы.

– Да от тебя самого!
– снова крикнула я.

Его ярость передавалась мне. Стараясь успокоиться, я сделала глубокий вдох.

– Что бы ты сделал, если бы узнал, что через полгода после вашего отъезда я исчезла? Брошенный грузовик и кровавый след – всё, что осталось от Беллы Свон. Что бы ты сделал тогда, Эдвард?
– допытывалась я.

Он нахмурился, пытаясь понять, какой ответ мне нужен. Я решила облегчить ему задачу.

– Что ты хотел сделать, когда узнал, что я умерла?

Вопрос прозвучал как обвинение. Эдвард задрожал. Сложно было определить, от ярости или от боли.

Закрыв лицо руками, он со стоном упал передо мной на колени.

От боли.

– Она видела это, - продолжала я безжалостно.
– Видела, как ты идёшь к Вольтури. Ты ведь этого хотел, да? Умереть? Какая непозволительная роскошь для вампира самому назначить себе дату смерти.
– На последней фразе мне не удалось скрыть горечь.

– Не надо, Белла, - услышала я приглушенную мольбу.

– Ты не имел права лишать себя жизни ради меня. Не имел права даже думать об этом. Если бы ты это сделал, всё, что было между нами когда-то, оказалось бы ложью. Я бы презирала тебя даже на том свете.

Он убрал руки от лица и поднял ко мне белое, как полотно, лицо.

– Ты не поверила мне тогда, в лесу - прошептал он, едва шевеля губами.
– Скажи, что ты не поверила тому, что я тебе говорил.

– Тогда поверила.

Нестерпимая мука на его лице выбила из моих лёгких и так не нужный воздух.

– Именно поэтому ты не искала меня?

Он уже знал ответ на мой вопрос. Я лишь подтвердила его догадки.

– Да.

– Как же ты могла, Белла? – Эдвард покачал головой.
– Как ты могла так легко поверить, что не нужна мне? Как могла допустить мысль, что я могу тебя не любить?

Квинтэссенция страдания была в его голосе. Он будто горел заживо, стоя передо мной на коленях. А я горела вместе с ним, понимая, что нам обоим это необходимо. И пусть эти слова причинят ему боль – а они причинят, в этом я не сомневалась, - лучше сказать всё сейчас. Другого времени у нас может не быть.

Мне вдруг снова стало невыносимо больно. Словно это произошло только что. Сотни миллионов раз он уходил от меня в моих воспоминаниях, и сотни миллионов раз я объясняла себе его уход. Но как же трудно переживать это снова!

– Как человек, всю жизнь считавший себя хуже других, я так до конца и не поняла, что ты нашел во мне. Я искренне считала себя посредственностью. Мой запах, тишина в моей голове – да, это определённо привлекало, с этим я согласна. Но чтобы полюбить меня… прости, поверить в это было невозможно. В обратное верилось легче. На самом деле, подсознательно я всегда ждала твоего ухода. По крайней мере, ему объяснение я находила.

– А сейчас?
– проговорил он.
– Сейчас веришь, что я любил тебя?

– Да, - кивнула я.

– И ты поверишь, если скажу, что никогда не переставал?

Он смотрел на меня именно так, как смотрел почти сотню лет назад.

И как сотню лет назад от его взгляда у меня защемило в груди.

– Я не могу себе этого позволить.

Эдвард опустил голову. Он всё ещё стоял передо мной на коленях. Его поза выражала покаяние и смирение. Когда же он поднялся, это выглядело так, будто все двести прожитых лет давили ему на плечи.

– Долгое время я представлял себе, как возвращаюсь, - заговорил он.
– Я подбирал слова, какими уговаривал бы тебя принять меня обратно. Но я снова и снова останавливал себя. Ты должна была жить нормальной жизнью. Без монстров и страшных историй. Этого не должно было случиться с тобой.

Он снова смотрел на меня, и я видела в его взгляде скорбь.

Как же она меня разозлила! Не надо по мне скорбеть, не надо жалеть.

– При нашей последней встрече я обвинила Элис в игры в бога. Ты ничем не лучше её. Ты всё решил за меня. К сожалению, сейчас я прекрасно понимаю, что тобой двигало.

Лицо Эдварда немного смягчилось, когда он услышал последнее признание. Но я собиралась задать свой самый главный вопрос, ответ на который желала услышать всю свою вечность.

– Только что ты обвинил меня в том, что я легко поверила в твою нелюбовь. Как же ты мог поверить, что без тебя у меня могла быть нормальная жизнь? Неужели ты думал, что я когда-нибудь смогу забыть тебя, найти замену? Как ты мог хоть на секунду предположить, что я смогу впустить кого-то в свою жизнь, после того, как в ней был ты. Что я не буду сравнивать, позволяя кому-то другому касаться себя, целовать…

– Белла, пожалуйста!
– Эдвард закрыл глаза и затряс головой, прогоняя мучительные видения.

– Мы оба обманулись в чувствах друг друга. Оба не до конца в них поверили.

Это была ужасная правда. И в этом я чувствовала свою вину не меньше, чем он.

Прежде чем продолжить, мне пришлось проглотить горький комок, стоявший в горле.

– У меня не было мужа Стивена. Не было детей, внуков. Я никогда не изменяла тебе даже в мыслях. Это ты изменил мне, думая, что я на это способна.

Эдвард открыл глаза, и некоторое время смотрел на меня, прежде чем снова заговорить.

– Ты обвиняешь меня в мысленной измене, но ничего не говоришь об измене физической.

Он ждал, что я буду обвинять его за то, как и с кем он живёт сейчас? Ещё больший глупец!

– Я была рада увидеть, что ты счастлив.
– Произнеся эти слова, я с удивлением поняла, что нисколько не кривлю душой. Радость при встрече с ним тогда и сейчас захлестнула все остальные чувства. Горечь обычно приходила позже.
– Ты был жив, ты не был одинок, и ты был счастлив. Ничего другого я для тебя не желала.