Immortality

– Значит, тебе легко удастся убедить его, что в мои планы это не входит.

От изумления её лицо вытянулось.

– Ты говоришь это серьёзно?

– Вполне.

– Неожиданно. – Не отрывая от меня глаз, белокурая вампирша без присущей ей грациозности плюхнулась в кресло. – Значит, я была права: ты не любила его тогда. Не любишь и сейчас.

Она смотрела на меня выжидающе. На мгновение показалась, что сестра Эдварда страшится услышать подтверждение своим словам.

Настала моя очередь усмехаться.

– Нет. Ты снова ничего не поняла. Я люблю Эдварда, и всегда буду любить. Полагаю, он испытывает те же чувства. Но ты видишь, что сделала с нами эта любовь. Где мы из-за неё оказались. Слишком многое изменилось, чтобы снова начать с того, на чём мы закончили. Если он счастлив с Таней, пусть так и будет.

Розали долго молчала, изучала меня исподлобья.

– Альтруистка, значит. – Её губы скривились в некоторое подобие улыбки. Она покачала головой. – Да не будет так, пойми ты. Всё не так было с самого начала вашей истории. Раньше мы жили, как обычная семья: родители и дети. Я понимаю, некому было объяснить тебе это, но при обращении мы застываем не только в своих телах, но и в мыслях, желаниях, эмоциях. Только потрясения могут изменить нас, заставить чувствовать по-другому, раскрыть в себе что-то новое.

Я понимала, Розали сейчас говорит о том, что её очень волнует, поэтому внимательно вслушивалась в её слова.

– Твой призрак все эти годы витал между нами. До твоего появления мне всегда было восемнадцать. Теперь же я чувствую себя гораздо старше. То же самое произошло и с остальными. Разве только Карлайл и Эсми справились лучше. Последняя попытка походить на семью провалилась, едва начавшись. Это было восемь лет назад, здесь же, в Форксе. Насколько я понимаю, именно тогда Элис нашла тебя. То, что с ней стало после этой встречи, окончательно отдалило нас друг от друга.

– Зачем ты мне всё это рассказываешь?

– Затем, чтобы ты поняла. – Розали сделала ударение на последнем слове.
– Эдвард больше не столетний мальчишка, который влюбился в тебя много лет назад. Он изменился, и поступки его соответствуют возрасту взрослого человека. Мой брат не сошёл с ума, расставшись с тобой. Был на грани, да, но не сошёл. И, узнав о твоей смерти, пусть не сразу, но нашёл в себе силы жить дальше. Такого не бывает, Белла. Среди вампиров такого не бывает. – Розали покачала головой.
– Мы погибаем, когда что-то случается с нашей второй половинкой. Действительно погибаем. Не важно, как это случается, но смысл один: вампиры – однолюбы.

– Эдвард жив, значит, я – не его любовь.

– Ты опять ошибаешься. Эдвард жив, потому что жива ты. Только то.

Смысл, сказанных Розали слов, не сразу дошёл до меня. Но когда я несколько раз прокрутила их в голове, то пришлось надолго замолчать.

Это была интересная теория. Поверить в сверхъестественные обстоятельства, сопутствующие истории наших с Эдвардом отношений, было бы труднее, если бы мы оба не принадлежали к сверхъестественному миру. Может, подобные истории случались и раньше, вот только кто может поведать об этом? Карлайл? Эдвард? Вольтури, которые прожили на свете дольше любого из нас? Нет повода не верить Розали. Но и доверять ей не получалось.

– Моя версия выглядит правдоподобнее.

Она хмыкнула:

– Думай, как хочешь, но теперь всё становится на места. Если это понимаю я, понимает и Таня. Уверяю тебя, она так просто не отступит. У неё получилось изгнать твой призрак, за живой Беллой Свон дело не станет.

– Если Эдвард изменился, то он тем более не может бросить её. Обязательства.

– Думаешь, ей этого будет достаточно? Имея всё, довольствоваться отношениями из-за обязательств? Э, нет, - протянула Розали.
– Именно поэтому Таня уехала. Она предоставила Эдварду самому решать их дальнейшую судьбу. И если он решит неправильно, берегись, Белла: Вольтури – не самый главный твой враг.

– В таком случае, ты точно мне поможешь.

– И напрасно потрачу время. Увещевать и уговаривать? Вот уж уволь. Если хочешь знать, он целыми днями торчит на границе леса, сторожит тебя. Боится, что ты исчезнешь так же внезапно, как и появилась.

От этой новости я почувствовала пульсацию в горле. Значит, мне не казалось: я действительно уловила аромат Эдварда.

– У тебя плохо получается скрывать радость. – А я так старалась! – Прежде, чем показать Эдварду, что он тебе безразличен, для начала убеди в этом саму себя.

С каждым сказанным словом всё только больше запутывалось. Уверенность в правильности принятых решений таяла на глазах. Многих факторов я не учла и не предвидела, и теперь не знала, как поступить, чтобы выйти из этой ситуации с наименьшими потерями.

– Что мне делать, Розали?

Не ей я должна задавать этот вопрос, тем удивительней, что она на него ответила.

– Для начала встреться с ним. Поговори. А там сама решишь, что тебе нужно. С ума сойти, - воскликнула она внезапно. – Я даю советы Белле Свон! Кто бы мог подумать!

– Получается, мне удалось сделать из тебя свою наперсницу, - улыбнулась я.

– Получается, что, несмотря на прожитые годы, в чём-то ты осталась прежней. А вот я изменилась. Это радует и печалит одновременно.

– Повторюсь: ты хорошая сестра, Розали.

– Эдвард наверняка где-то поблизости, - сказала она, поднимаясь. – Я скажу, что ты ждёшь. Чёрт, а это дерьмо заразно, знаешь?

Ещё раз чертыхнувшись, Розали вылетела из дома, изо всех сил стараясь не походить на человека.

Дверь она оставила открытой. Нарочно или нет - не знаю. За порогом сумеречный лес дышал холодом, который я не чувствовала, но ощущала. Сквозь серо-зеленое марево стелился туман – рваный, будто облака. Деревья, вплотную окружившие дом, выступали из него, как безмолвные стажи. Заросшие мхом и лишайником, они стояли здесь не одно десятилетие, и, дай бог, простоят ещё столько же, прежде чем упадут от ветра или будут изъедены паразитами. Обездвиженные отсутствием ветра, безмолвные без птичьего щебета, даже в этом состоянии они казались живее меня. И всё-таки я превосходила в одном важном показателе: в отличие от вековых сосен, я сама могла решить, когда мне упасть. Способ сделать это был, оставалось лишь выбрать время. В моём случае это время измерялось не минутами или часами, а завершёнными делами.

Сейчас до завершения было далеко, а слова Розали, её предположения вновь заставили меня задуматься: так ли вольна я в своих решениях и поступках? И пусть это всего лишь безумная теория, но разве могу я рисковать кем-то ещё, кроме себя, тем более, если этот кто-то – единственно важный для меня человек.

Мои мысли вернулись к Эдварду, и неожиданно для себя я ощутила чувство дежавю. Тот же сумеречный лес, тот же клубящийся туман и изморозь, утяжеляющая воздух. Мне снова семнадцать, и Эдвард снова открывается мне. И мне снова всё равно: кто он, что он и чем это для нас обоих грозит.