Император двух Империй

Гидроплан пошел на снижение, готовясь коснуться воды своими поплавками.

Командир звена напряженно вглядывался в поверхность моря перед собой, пытаясь разглядеть возможные препятствия, коих тут могло быть предостаточно. А даже небольшой плавающий обломок мог стать причиной катастрофы. И была лишь призрачная надежда на то, что удастся заметить и рвануть штурвал, поднимая машину вверх. Но на скорости было трудно что-то разглядеть. К тому же, водная поверхность то и дело вспухала фонтанчиками от попадания пуль.

— Карета подана! Влезай, браток!!!

Горемыкин ухватил пилота за шиворот и ремень, и напрягая силы, помог тому взобраться в гнездо стрелка на носу аэроплана.

Прокофьев-Северский начал разгон, моля Бога, чтобы им удалось оторваться в воздух. Лишний груз впереди смещал центр тяжести и затруднял взлет, а свистящие вокруг пули не всегда пролетали мимо, не задев аэроплана, что не могло прибавить им мощности и аэродинамики. Точнее уж, сильно наоборот.

Но, наконец-то, поплавки оторвались, и машина начала медленно подниматься в небо. К их командирскому аэроплану присоединились другие крылатые машины, и вот строй звена выровнялся и взял курс на «Орлицу».

Горемыкин покосился на втиснувшегося рядом спасенного пилота и полюбопытствовал:

— Как звать-то тебя, орел небесный? Меня вот Иваном кличут.

Пилот хмыкнул и отрекомендовался:

— Разрешите представиться — княгиня Шаховская Евгения Михайловна. Благодарю за спасение!

Прапорщик ахнул.

— Итить! Баба!

Та иронично смерила Горемыкина взглядом и пообещала:

— Сейчас кто-то от радости за борт вылетит.

Прокофьев-Северский хохотнул.

— А жизнь-то налаживается!

И повел свое звено к уже видимой аэроматке. Лишь летело над морем, слышимое сквозь гул моторов, разухабистое хоровое пение:

— Из-за острова на стрежень На простор речной волны Выплывают расписные Острогрудые челны. На переднем Стенька Разин, Обнявшись, сидит с княжной…

* * *

РИГА. РИЖСКИЙ УКРЕПРАЙОН. ШТАБ ОПЕРАЦИИ «КВАРТЕТ». 14 (27) августа 1917 года.

— Итак?

— Государь! Отпущенные четверть часа истекли. С борта линкора «Принц-регент Луитпольд» получен сигнал о том, что экипаж затопит корабль, заняв места в шлюпках и открыв кингстоны.

— Проследите, чтобы всех подобрали.

— Да, Государь!

— И предупредите их еще раз, если они попытаются повредить корабль взрывом, то мы немедленно открываем огонь на поражение из всего имеющегося арсенала, а вылавливать из воды никого не станем.

— Слушаюсь, Ваше Величество!

— Что второй линкор?

— Со вторым пока непонятно, Государь.

Удивленно смотрю на Канина.

— То есть? Объяснитесь, адмирал!

— Дело все в том, Ваше Величество, что сначала на линкоре «Гроссер Курфюрст» подняли гюйс «Умираю, но не сдаюсь». Потом там произошла какая-то суета и гюйс сняли.

Я нахмурился:

— И что это значит, по-вашему?

Канин сделал неопределенный жест.

— Пока трудно сказать что-то определенное, Государь. Посты наблюдения показывают, что нездоровая суета на борту продолжается и имеются признаки того, что борту идет перестрелка.

— Гм… Знаете, что. А начинайте-ка обстрел. Но пока больше демонстративно. Прикажите приложить тяжелым снарядом недалеко от линкора, затем еще, но уже ближе, а потом еще парочку, но так, чтобы было понятно, что следующий «чемодан» прилетит им в голову. Пусть решают быстрее, а мы их простимулируем.

— Слушаюсь, Государь!

— Что в районе Двинска?

Генерал Балуев встал и доложил обстановку.

— Ваше Императорское Величество! Артподготовка на намеченном участке ведется в полном соответствии с планом и графиком. Судя по данным разведки, германцы отошли на вторую линию, оставив лишь укрепленные заслоны. В тылу явно идет перегруппировка сил. Утром можем начинать.

— Ваши слова, да Богу в уши, генерал. Авиация готова?

— Так точно, Государь!

— Типографии?

— Ждут текст и литографии.

— Что Псков?

— Ваше Императорское Величество! Пожар на складе боеприпасов Северного фронта продолжается. Потушить пока не представляется возможным. Снаряды и осколки разлетаются по всей округе в радиусе двух-трех верст от места очага. Штаб фронта пришлось временно эвакуировать в Изборск.

— Эвакуация населения?

— Делаем все возможное. Организовано вывозятся люди, выгоняется скот. Задействованы все силы и ресурсы. Однако, смею заметить, что угроза большого взрыва сохраняется. Ее Величество повелели отодвинуть лагеря спасения еще на три версты дальше, а это также занимает наши силы и ресурсы.

Я хмуро смотрел на генерала.

— Если случится большой взрыв, какой будет радиус поражения?

Балуев замялся.

— Мы не знаем, Ваше Величество. Быть может, и три версты, а может и четыре.

— А не исключено, что и пять?

— Этого тоже нельзя исключать, я понимаю…

— Понимаете? Так какого черта вы развернули лагерь в пяти верстах от эпицентра возможного взрыва?

— Так повелели Ее Величество…

Зло хлопаю ладонью по столу.

— А вы зачем?! У кого был штаб фронта в Пскове? У вас или у Ее Величества?! Кто должен лучше знать местные условия?!! Почему не подсказали и не указали на возможную опасность?! Раз уж вы оплошали, так хоть имели бы мужество отвечать за свой промах!!!

— Виноват, Ваше Императорское Величество! Я…

— Делайте что хотите, но все население города и округи должно быть эвакуировано не мене, чем на восемь верст от горящих складов!

— Слушаюсь, Ваше Величество!

— Как скажется переезд штаба фронта в Изборск на ходе операции «Звезда» в районе Двинска?

— Государь, риск определенных нестыковок имеется, но мы делаем все возможное.

Опять появился Канин и Балуев, что-то бормоча, поспешил ретироваться.

— Что у вас, Василий Александрович?

— Ваше Величество! У меня три новости. Первая — команда линкора «Принц-регент Луитпольд» занимает места в шлюпках.

— Хорошо. Что еще?

— На «Гроссер Курфюрсте» подняли белый флаг и сообщили о готовности принять призовую команду.

Я хмыкнул.

— И в чем подвох?

— Мы не знаем, Ваше Величество. Можно лишь полагать, сопоставив наблюдаемые факты. Сначала гюйс, сообщающий о желании драться до смерти, затем гюйс сняли, на корабле наблюдалась какая-то кутерьма и, вроде, даже стрельба. Могу предположить, что команда не согласилась с приказом умереть героями и предпочла покинуть судно, с чем не согласился уже командир корабля. Возможно, дело переросло в мятеж на борту, что в условиях военного времени и боевого похода однозначно влечет за собой смертную казнь. Так что возвращаться в Германию им пока нельзя. Поэтому могут попытаться обменять линкор на какие-то гарантии для себя.