Империя Греха

Я отказываюсь представлять интересы человека, если сомневаюсь, что он гнилой.

От них воняет — от гнилых — и я чувствую это за километры. Шестое чувство, зародившееся у меня с детства.

Не поймите меня неправильно. Это не значит, что мне наплевать на справедливость. По крайней мере, не в традиционном смысле.

Если женщина приходит ко мне, потому что убила своего жестокого мужа, хорошо для нее. Я вытащу ее из тюрьмы в мгновение ока.

Если мужчина убил свою золотоискательницу, эмоционально жестокую жену, тоже хорошо. Я открою ему новую страницу, чтобы он мог начать все сначала.

Да, я вытаскиваю убийц из тюрьмы, но не любых убийц.

И не насильников.

Только тех, от кого я не чувствую этой гнилостной вони.

Когда лифт уже закрывается, я замечаю очень маленькую и очень знакомую девушку, идущую бодрым шагом в противоположном направлении.

Я даже не думаю об этом, поскольку нажимаю на кнопку, открывающую двери перед закрытием. Это не отдел информационных технологий, так что она здесь делает?

Эта девушка чертовски сомнительна, и сегодня я этого так не оставлю.

Я следую за ней, держась на безопасном расстоянии. Но она меня не замечает, потому что у нее такая ботаническая манера быть сосредоточенной либо на ноутбуке, либо на своих ногах, как сейчас.

Она несет свою сумку с ноутбуком и опускает голову, сокращая расстояние за рекордное время. Она быстрая, но не сильная, почти как пролетающий ветерок.

Ее место назначения, по-видимому, комната снабжения персонала, которая редко используется. Она останавливается перед ней и проверяет обстановку, как вор перед тем, как проникнуть внутрь. Я прячусь за углом, пока она не входит в комнату.

Интересно, что эта маленькая сорвиголова делает на этаже, который не должен ее волновать, и в комнате снабжения. Сомневаюсь, что это потому, что здесь необходим техник.

Вместо того чтобы последовать сразу за ней, я жду пять минут. Мне нужно, чтобы она была поглощена своим делом, чтобы у нее не было возможности спрятаться.

Я терпелив. На охоте не бывает только скорости. Преследование перед нападением — лучший способ оставить добычу без выхода.

Когда пять минут истекают, я подхожу к двери и медленно открываю ее. Конечно, она сидит, скрестив ноги, на полу среди стопок бумаг и печатает на ноутбуке.

Голубой свет отражается в ее очках, а ее пальцы двигаются с молниеносной скоростью. Она сидит лицом ко мне, поэтому я не могу видеть, над чем она работает, но она не замечает меня, даже когда я закрываю дверь, заперев нас обоих внутри.

Щелчок.

Звук эхом отдается в воздухе, и она поднимает голову, ее губы складываются в букву О.

С закрытой дверью единственный свет в кромешной тьме комнаты снабжения исходит из-под двери и ее ноутбука. Здесь проведён свет, но я им не пользуюсь.

Тьма хорошо для меня знакома. Но не свет.

Благодаря голубому свечению я могу разглядеть изгиб ее полных губ. Губ, которые не должны покидать мой член с того первого раза.

— Что ты здесь делаешь?

— Это должен быть мой вопрос. — я подхожу к ней. — Что ты сейчас замышляешь? Другую личность? Другое имя?

Она следит за моими движениями, будто я действительно хищник, который идет за ней. Я наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть в ноутбук.

— Что у тебя там, Анастасия? Зачем тебе нужно приходить сюда, чтобы заниматься этим?

Словно только что поняв, что мне нужно, она захлопывает ноутбук, наполняя наше окружение темными тенями.

— Думаешь, это меня остановит?

Я тянусь к ней, и она пытается свернуться вокруг техники.

Я скольжу рукой по ее животу, и она вынуждена лечь на спину, держа ноутбук над головой, чтобы я не мог до него дотянуться.

Я забираюсь на нее сверху, прижимаюсь грудью к ее груди, и это не даёт ей извиваться.

Она напрягается, ее пальцы сжимают ноутбук в смертельной хватке.

— Что ты делаешь?

Она задыхается, наполовину мучаясь, наполовину напрягаясь.

— Я же сказал, что раскрою тебя, и сейчас самое подходящее время.

— Здесь нечего раскрывать, отпусти меня.

— Хм. Я бы поверил в это, если бы ты не прилагала столько усилий, защищая свое орудие преступления.

— Ноутбук — это личное, придурок.

— Нет, если он находится на месте преступления.

— Ух... ты меня раздавишь.

— Тогда отдай мне его.

В последней попытке она пытается ударить меня коленом по яйцам. Я обхватываю ее колено одной рукой и глажу бедро. Улыбка растягивает мои губы, настоящая улыбка, хотя в темноте она, наверное, выглядит как злая ухмылка.

— Тебе действительно не стоило играть так грязно. Теперь у меня искушение сделать кое-что.

— Сделать что?

— Заставить тебя извиваться.

Мои пальцы приближаются к ее бедрам, и хотя я прикасаюсь к ней через одежду, я чувствую ее тепло и дрожь, проходящую по телу.

— Ты же сказал, что не будешь ко мне прикасаться.

— Я передумал.

— Почему?

— Потому что твое тело становится таким податливым подо мной, и мне это может понравиться.

— Нет.

— Хм. Мне доказать это?

— Н-не надо.

— Вызов принят, моя маленькая бабочка.

В конце концов, именно из-за нее я потерял свой сексуальный аппетит, и будет справедливо, если я верну его через нее.

Да, она обманщица, но она может быть лучшей формой отвлечения, которая у меня когда-либо была.

Глава 9

Анастасия

Моя маленькая бабочка.

Так он только что назвал меня, верно?

Моя грудь напрягается, а глаза увеличиваются в размерах, отчаянно пытаясь разглядеть его. В темноте я не могу его рассмотреть, но резкие черты его лица видны, как и блеск в его напряженных глазах.

Я зажата под тяжестью его тела и его огромных размеров. Я раздавлена и не могу дышать. А одеколон, который я искала в универмагах? Он душит меня сейчас, лишает мыслительного процесса и не дает думать дальше этого момента.

— Ты... у тебя моя подвеска с бабочкой?

— Почему ты так думаешь?