Империя

– Нам нужно что-то такое, что заставило бы их броситься всем вместе на приступ в районе ворот. Только вот что? – пожав плечами, задумался Понтий.

– Дилемма! Ладно, раз ни у кого пока нет идей, станем действовать по обстановке. Ввяжемся в драку, а там посмотрим, куда кривая выведет. Будем рассчитывать на фортуну, которая нас пока еще не подводила, – Луций поднялся со стула. – Ратибор, ты отдохни. Ромул, проверь, чтобы ловушка была готова – мне не нужны случайности. Мы все поставили свои жизни на твой безумный план. Мартин, распорядись накормить солдат. Понтий, ты со мной, проверять часовых.

По одну сторону от костра сидели охранники Ульриха, по другую – знатные германцы, чьи воины составляли основную часть войска, которое подчинялось этому пожилому, но все еще крепкому человеку с длинными каштановыми волосами и густой бородой. Ульрих был небольшого роста и имел крепко сбитое, квадратное тело с широкими плечами и низко посаженой головой на сильной шее. Он нервно ходил вокруг костра, держа руки за спиной, широко ступая и исподлобья осматривая всех собравшихся. Его злобные, немного прищуренные глаза, обрамленные мелкими морщинками, бегали из стороны в сторону, словно ища кого-то. Люди сидели, опустив головы, как провинившиеся дети, боялись посмотреть на своего командира и едва дышали от страха перед этим давно уже заслужившим всеобщее уважение вожаком.

– Как?! Я спрашиваю вас всех! Как такое могло произойти?! Ну?! Что вы молчите, будто воды в рот набрали, ублюдки? – он подошел к одному из сидевших вокруг костра воинов и в гневе пнул его ногой так, что тот отлетел на несколько метров. – Арминий оставил нас прикрывать войско наших союзников, а вы проморгали римлян! Да еще и дали им построить укрепленный лагерь на единственно проходимом месте! Вы, идиоты, хотя бы понимаете, что вы сотворили?!

– Но, Ульрих... – хотел было произнести что-то в свою защиту один из собравшихся, но старый воин перебил его на полуслове.

– Заткнись! У тебя из-под носа увели лошадей! Мало того, этот римлянин убил четверых и покалечил еще двоих! И, заметь, я не вижу его головы, посаженной на кол возле моей ставки! Не знаешь почему?! Молчишь?! Правильно делаешь! Зато я вижу головы твоих воинов на пиках у ворот римского лагеря! Думаешь, это поднимет дух моего войска, когда оно пойдет на штурм?!

– Он не был похож на римлянина, командир.

– Да мне плевать на то, кто он такой и на кого он был похож! Я хочу видеть его прибитым к дереву, истекающим кровью и молящим о смерти! Но вместо этого я вижу головы своих солдат у их ворот! И ответьте мне: хоть кто-нибудь из вас знает, сколько этих грязных свиней укрылось за стенами укрепления? – он снова окинул всех яростным взглядом – Молчите? Молчите, вашу мать?! То есть нам даже это неизвестно! Они появились словно ниоткуда, и мы понятия не имеем, сколько их там! Замечательно! Завтра я планирую штурмовать врага, а его численность и характер вооружения никому неведомы! Просто прекрасно! У меня складывается впечатление, что в моем подчинении не благородные воины, а сборище недоразвитых идиотов, которые, вкусив победу прошлых лет, решили, что римские легионы совсем разучились воевать! Вы что, совершенно выжили из ума?! Ну?! Скажите хоть что-нибудь в свое оправдание!

– Судя по размеру лагеря, их немного.

– Замечательно! Судя по размеру лагеря, да?! Я искренне надеюсь, что их там, действительно, немного! Потому что я хочу, чтобы завтра с утра вы приготовили войско и окружили их крепость, а к вечеру устроили мне пир внутри их укреплений, на телах этих ничтожных животных! И если этого не произойдет к закату солнца, я лично буду рубить вам головы, олухи!

Сказав это, он жестом велел оставить его. Поднимаясь и кланяясь, военачальники спешно разошлись – все, кроме одного. Это был сын Ульриха Хлодвиг, единственный наследник своего отца, которому и до, и после природа дарила одних только дочерей. Своего сына Ульрих любил больше жизни, держал его при себе и обучал всему, что знал сам. На вид парню было лет двадцать пять, внешне он очень походил на отца и казался копией Ульриха в молодые годы. Дорогая кольчуга и великолепное оружие сразу указывали на его высокое положение, а холодный и бесстрашный взгляд давал понять, что характер у юноши такой же крутой, как и у его папаши.

– Успокойся, отец! Завтра мы устроим пляски в их лагере. Их крепость, действительно, не очень велика, и, судя по ней, их там не слишком много. Мы возьмем их численностью. В атаку пойдем с рассветом и к заходу солнца с ними будет покончено. Тем более разведка сообщила, что подкрепления у них нет: они здесь одни, совершенно одни. Глупые римляне совсем потеряли разум. Дух этого неудачника Вара до сих пор сулит им несчастья, – усмехнувшись, проговорил Хлодвиг.

Ульрих исподлобья посмотрел на сына, который явно ждал сражения. Молодая кровь кипела в нем, и отец понимал его чувства: он был столь же горяч в юные годы.

– Твой сын так же смел, как и ты, – послышался из темноты чей-то голос.

К костру вышел человек в черных римских доспехах. Длинный плащ укрывал его тело, а капюшон прятал лицо.

– Кто ты такой?! – мгновенно выхватил меч Хлодвиг, но его отец резко прикрикнул на него.

– Опусти клинок, сын! – Ульрих встал и, ухмыльнувшись, подошел к странному гостю. – Глазам своим не верю. Сципион, ты ли это?!

Сципион снял капюшон и пристально посмотрел на германца.

– А ты постарел.

– Зато ты ничуть не изменился, хотя и прошло столько времени.

– Отец, я не понимаю. Он же римлянин!

– Хлодвиг, этот римлянин помог нам победить Вара. Без него мы бы не стали свободными.

– Почему ты никогда не рассказывал мне об этом?

– Потому что мой хозяин взял с него слово молчать, и он честно его сдержал. Слушайся своего отца, юнец, он знает, как воевать и как вершить ратные дела.

– Но как он прошел через нашу охрану и посты, отец?!

– Хлодвиг, успокойся! Этот человек – наш друг, и, если он здесь, значит, так нужно.

Сципион улыбнулся, а позади него прошмыгнуло, блеснув красным глазом, какое-то странное существо, похожее на большое животное, – проскользнуло и тут же растворилось в темноте.

– Что это было, отец?

– Где?

– Там, сзади, в темноте, – снова положив ладонь на рукоять меча, произнес Хлодвиг и сделал шаг вперед.

– Там ничего нет.

– Но я видел!

– Мальчик устал, ему нужно отдохнуть, Ульрих. А нам нужно обсудить кое-что.

– Не смей называть меня мальчиком!

– Хлодвиг, ступай. Я сказал, ступай! Тебе и впрямь нужно отдохнуть. Завтра важный день.

– Но отец!

– Ступай!

Раздосадованный парень, развернувшись, со всего маха ударил по плетеной изгороди так сильно, что та пошатнулась и завалилась на землю.

– Гляжу, крут нравом. Прямо как ты, – присел у костра Сципион.

– Есть немного. Так какими ты здесь судьбами?

– Теми же самыми, что и тогда. Вас снова пытаются покорить, а мой хозяин снова хочет вам помочь. Хотя Арминий и разочаровал его, он все же настроен дружелюбно к вам и не помнит старых обид. Поэтому я здесь.

– И чем, интересно, ты мне можешь помочь? – развел руками старый воин.

– А разве нечем? Разве у тебя нет проблем с внезапно возникшим римским лагерем, который появился словно из-под земли, перекрыв тебе путь к основному войску? Если проблем нет и у тебя все прекрасно, то я, пожалуй, пойду, – вставая, произнес Сципион.

– Постой. Присядь, – дернув глазом, остановил его Ульрих. – Присядь, присядь. Каковы твои условия?

Сципион поднял голову и задумался, потирая рукой подбородок.