Империя

Багровея от злости, Клементий вышел из-за стола и медленно приблизился к примипилу легиона. Он пытался держать себя в руках, грозно сдвигая брови и с трудом глотая слюну, но, когда офицер посмел заговорить про центурию Луция, которую отправили на верную смерть без веских на то причин, и про опасения остальных солдат о том, что с ними могут поступить так же, не выдержал и сорвался:

– Заткнись! Не смей указывать мне, что делать!

– Я и не смею, командир, – пытаясь стоять прямо, отвечал примипил.

– Кассий!

– Да, Клементий, – отпивая из чаши и вытирая губы рукой, отозвался тот.

– Возьми-ка мою преторианскую гвардию и дай понять солдатам легиона, что я не потерплю паники! Этого мерзавца снять с должности! Посмотри, кем его можно заменить, а самого прогони через строй, чтобы все поняли, что так будет с каждым, кто посмеет зайти ко мне с подобными вестями! Нужно пресекать такие разговоры на корню! Солдат не должен прижимать хвост, словно шелудивый пес! Я пришел сюда не для того, чтобы мой легион сравнивали с легионом Вара! Преподай им урок и убедись, что они усвоили его раз и навсегда!

– Как скажешь, дружище! – Кассий поднялся из-за стола, подошел к примипилу и вытолкал его на улицу.

Центурия Луция медленно шла, ступая в туман, словно в густые облака: на секунду под каждой обутой в грубую солдатскую обувь ногой возникал клочок черной грязи, которая сразу же затягивалась белой пеленой. Шаг за шагом взглядам бойцов открывалось что-то таинственное и неизвестное. Что-то тревожное и загадочное, словно вышедшее из детских страшных сказок, заволакивало их души. Луций, всматриваясь в непроглядную завесу, крепко сжимал рукоять своего меча, ожидая нападения в любую секунду. Все шли тихо, а сами прислушивались к любому шороху и невольно останавливались, если у кого-то под ногой с хрустом ломалась ветка. В одно мгновение Луций даже чуть не подал команду к атаке, когда прямо перед ними неспешной галерой проплыл огромный лось, важно минуя людей и явно пренебрегая их присутствием. А может быть, зверь попросту не заметил их, настолько скрывало обзор внезапно опустившееся на землю холодное облако.

– Не видно ни черта, – злобно произнес Понтий.

– Тихо ты… Хочешь, чтобы нас всех тут порешили? Вдруг они рядом, – прижимаясь к Луцию и вглядываясь в туман, ответил Ромул.

– Да какая разница, тут нас прикончат или там. Всем же понятно, что мучиться нам недолго осталось, – произнес в пустоту Мартин и хрустнул веткой под ногой так громко, что все остановились, как по команде, и замерли, почти не дыша.

– Мартин, твою мать! – прошипел Луций.

– Да я-то тут причем? – пожал плечами Мартин.

Затем он опустился на корточки и пропал в пелене.

– Мартин, хватит ерундой заниматься. Пошли, нам нужно двигаться вперед.

– Луций, тут палки повсюду какие-то странные и камни, – голос Мартина доносился, словно из преисподней.

– Какие еще палки и камни? Мартин, не говори глупости, поднимайся. Нам идти надо.

– Да вот какие, – ответил Мартин, возникая из тумана и вытаскивая на обозрение скелет человеческой ноги.

Однако, как только он увидел, что поднял, сразу отбросил страшную находку в сторону и отпрянул назад.

– О, боги, что это за дрянь была?! – испуганно спросил Ромул и шагнул в сторону, а под его ногами также раздался хруст.

– Мартин, это что, нога?

– Нет же! Цветочек! Нога, конечно.

– Куда мы вообще попали? – занервничал Понтий, озираясь по сторонам и, в свою очередь, наступая на что-то, что издавало звук ломающихся веток.

– Центурия! Занять оборону! – прокричал Луций.

Солдаты вмиг по команде встали в круг, приготовившись отразить любое нападение.

– А потише-то можно? – подошел к Луцию Ратибор.

– Можно, Ратибор, можно. Только вот мне как-то не по себе. Ты уж прости, но нервничаю я немного! – ответил Луций, которого начинало злить непоколебимое спокойствие русича.

– Думаешь, мне не страшно? И все же прошу: тише. Чуешь, подул ветер? Скоро туман рассеется. И мне не очень-то хочется увидеть за ним тысячу-другую германцев, жаждущих нашей крови.

Вскоре ветер усилился. Туман становился все менее густым и через несколько минут исчез без следа – Ратибор и тут оказался прав. Варвар, действительно, знал разные приметы и хорошо ориентировался в лесу в любых условиях, сохраняя при этом нечеловеческое хладнокровие. Наверное, после этого случая Луций и решил перенять у него его спокойствие, а может, после того, как они наконец-то увидели, что скрывал туман и по чему они шли все это время, думая, что шагают по ветвям деревьев. Все вокруг было усеяно останками солдат. Видно было, что они пролежали здесь не один год, а оставшиеся кое-где ржавые доспехи и оружие говорили о том, что все эти люди – римляне. Тут и там к деревьям были прибиты черепа, посажены на колья головы, привязаны к стволам или подвешены на ветвях скелеты. Сами того не ведая, Луций и его товарищи оказались на месте давней расправы. Именно сюда много лет назад германцы согнали всех пленных солдат из легионов Вара и несколько дней пировали, принося их в жертву своим богам. Они не пожалели никого. Вкус победы опьянил их, и Арминий уже не мог остановить вакханалию. Друиды германцев приказывали своим воинам отрубать у убитых бойцов ноги, чтобы их души не могли дойти до лодочника Харона, который переправляет почивших в мир мертвых. После расправы Арминий ужаснулся тому, что они сотворили. С тех пор это место обходили стороной все, кто знал о его существовании. Казалось, оно было пропитано тишиной и ощущением смерти. Луций еще не знал, что, выбрав невольно эту дорогу, спас центурию от неминуемой гибели, поскольку германцы не поставили отряды только здесь, так как и сами боялись гиблого места. Пройдя по этой долине смерти, Луций со своей центурией оказался именно там, где их меньше всего ждали. К тому же они получили необходимое время, чтобы спокойно укрепиться и разбить лагерь. Это страшное место сильно подействовало на них, очень сильно: они молча готовили оборонительные укрепления, обмениваясь лишь короткими фразами, и воочию наблюдали, что ждет их в случае поражения. Сдаваться после такого зрелища живым никто не хотел. Еще раз обдумав план Ромула, Луций приказал ставить укрепления без хитроумной ловушки, которую он так и не понял своим уставшим и обессиленным рассудком. Как Ромул ни пытался вразумить друга, Луций остался непреклонен.

– Понтий прав: все это хорошо только в твоей фантазии, а на деле может и не сработать. Для воплощения твоей задумки нужны либо солдаты, либо тягловые животные. Людей я тебе дать не могу, а лошадей или волов у нас просто нет. Идея-то хорошая, но не в нашем случае. Ставьте лагерь по плану Ромула, но без этих хитростей! На них еще и время нужно, а у нас его ой как мало. Нам бы просто укрепиться успеть.

– Но, Луций, послушай… – попробовал возразить Ромул, но командир центурии лишь отмахнулся от него рукой.

Уже под вечер, после того, как он расставил часовых и разместился в землянке, рухнув без сил на мокрый плащ, Луций подумал: «Странно все это. Сначала молния, затем это место. Как мы вообще смогли к нему пройти? Осилить такое расстояние за один день и оказаться в нужной точке, да еще и с таким преимуществом во времени – разве это возможно?», – начал было размышлять он, но вскоре провалился в глубокий сон и не просыпался почти целые сутки.

Очнулся Луций от того, что кто-то будил его, теребя за плечо. Приоткрыв глаза, он увидел Ромула, который что-то бормотал, а рядом с ним – Ратибора.

– Что?! Уже нападают?! – шаря рукой в поисках меча и стряхивая с себя остатки сна, забеспокоился Луций.

– Тише, тише. Никто пока ни на кого не нападает. Все спокойно, – улыбнулся Ромул.

– Мы тут к тебе за одобрением пришли. Просто этот вопрос нужно с тобой решить, – добавил Ратибор.

– За каким еще одобрением? – немного успокоившись, зевнул Луций.

– Ну, насчет моей затеи с ловушкой.

– Ромул, ты опять за свое? Так для ее сооружения время нужно, да и как вы собираетесь частокол поднять? Даже если мы яму у ворот выкопаем, то для того, чтобы заблокировать вход, нужно будет человек пятьдесят, не меньше, а это во время боя просто нереально. А если они массой напролом пойдут? Нет, нет. Это самоубийство, Ромул. Если бы у нас было несколько лошадей, еще можно было бы попробовать, а так только погубим себя понапрасну. Поверь, я уже не раз думал над твоим планом – и думал, и прикидывал. Затея хорошая, но не в нашем положении. Ты уж извини, дружище, но нет.

– Так, мы тут это... Потому и пришли, – почесав затылок, загадочно улыбнулся русич.

– Не понял? – озадачился Луций и, прищурив глаза, посмотрел на обоих.

– Ну, как тебе объяснить? Ты же сам только что сказал, что затея хорошая. И тогда говорил, что хорошая. А перед тем, как мы выдвинулись сюда, даже одобрил мой план и был настроен его осуществить. Не знаю, почему ты потом засомневался, ну да ладно. Мы тут… Как бы это… Мы тут яму-то уже копать начали. Понтий и Мартин хотя и долго сопротивлялись, но мы их с Ратибором убедили. Они сейчас все подготавливают. Дело только за лошадьми осталось.