Империя

Глава XIX ПОБЕДА

Солнце стояло высоко и, словно издеваясь над людьми, раскаляло воздух до удушья, до состояния, когда хочется содрать с себя кожу, лишь бы было не так жарко. Мелкая каменная пыль скрипела на зубах и забивала легкие, отчего становилось тяжело дышать. В тени огромного валуна, рядом с бездвижным телом Ливерия сидел Корнелий. Похудевший почти до полного истощения, он больше походил на живой скелет, нежели на человека. Ливерий дышал тихо и прерывисто. Корнелий медленно смачивал ветхую тряпицу в деревянной чашке с водой и протирал другу лицо и шею. При каждом прикосновении тот облегченно вздыхал. Иногда он закашливался, и тогда Корнелий переворачивал его на бок. Харкая кровью, Ливерий издавал страшные звуки, дергался, на несколько мгновений переставал дышать, но приходил в себя, когда друг снова омывал его лицо.

– Что-то смерть не торопится ко мне, – прохрипел Ливерий окровавленным ртом и снова закашлялся.

– Потерпи, настанет и твой час, – печально улыбнулся ему Корнелий и снова отер его лоб влажной материей.

– Скорей бы уже. Страсть как невыносимо осознавать то, что помираю здесь, вдали от дома, мерзко и ничтожно – в качестве раба. Если бы я только раньше знал, что все так сложится… – Ливерий тяжело засипел, немного отдохнул и снова продолжил: – Эх, как я сейчас завидую Аврелию, как завидую. А Кристиан, сукин сын? Завалило его камнепадом, поди, и не мучился! Теперь вот смеются над нами, – он вновь захрипел и откашлялся.

– Кто знает, каково им там? За все то, что мы совершили в жизни, нам место в Тартаре.

– Ты снова ходил к этим… Как их там?

– Да, к ним. Я слушал о том человеке, которого зовут Иисус. Ты зря смеешься, – произнес Корнелий, увидев улыбку на лице друга.

– Опять, небось, говорили о его чудесах и о всемогущем Боге, которого он называет своим отцом?

– Я гляжу, тебя веселит это?

– Да, ты прав. Как там? Не укради, не убий, подставь щеку? Смешные вещи он проповедует, не правда ли? Удивляюсь, как его еще не казнили. За такие слова наши священники давно должны были предать несчастного глупца позорной смерти. Говоришь, он исцеляет людей? Мне бы он очень пригодился сейчас, – со слабой улыбкой, сменившейся гримасой немыслимой боли, прохрипел он.

– Тише. Тише. Тебе лучше молчать, приятель.

– Молчать? А толку-то? Жизнь прошла. Сын… Сына нет, семьи тоже! Всего лишили! Будь они прокляты! – краснея одновременно от злости и удушья, выкрикнул Ливерий. – Ты уж нас прости, Корнелий.

– За что?

– Все тебя покинули, все. И я вот скоро. Небо-то, глянь, чистое, синее, словно бесконечное. Холодно что-то становится, холодно. Как ты нам говорил, Корнелий? Бог послал в мир своего сына Иисуса Христа, чтобы спасти человечество от власти греха и смерти? С его рождением на земле наступила новая эра? Так ведь твердят те, кто в него верит, как в мессию?

– Все верно, Ливерий, так.

– Странно. Ведь если есть на свете такое могущественное существо, которое почему-то хочет спасти нас и посылает в наш мир своего сына, то кто тогда стоит за грехами нашими и мешает ему? Ведь не может быть все так просто. Если бы он был один, люди бы были совершенны. Кто же принуждает нас творить то, что мы делаем? А, Корнелий? Если Бог един и остальных богов нет? Получается, мы все время заблуждались? Ты веришь в это?

– Я не знаю, Ливерий. Может быть, это просто сказки, а, может, и нет. Сам видишь, что тех, кто говорит о нем, становится все больше и больше. Неспроста же это.

– Корнелий! Корнелий!

– Я тут, Ливерий, тут, – он взял друга за руку.

– Больно мне, Корнелий, очень больно! Не могу больше! – снова закашлял Ливерий и, поперхнувшись собственной кровью, стал дергаться, но Корнелий быстро перевернул его на бок, и тот снова задышал. – Поклянись мне!

– Клянусь! Проси, чего хочешь. Правда, я вряд ли смогу для тебя что-то сделать: видимо, я, хотя и последним из нас, но все равно загнусь здесь, в этих каменоломнях.

– Нет, сделать то, о чем я тебя попрошу, в твоей власти, – из последних сил вымолвил Ливерий и поманил друга к себе пальцем. – Убей меня.

– Что? – в ужасе от услышанного Корнелий отскочил от него, как ошпаренный.

– Прошу! Умоляю! Я устал от страданий! Я устал от этого недуга, который пожирает меня изнутри! Я хочу уснуть и не чувствовать больше этой боли. Ты поклялся, что выполнишь то, о чем я попрошу. Считай, что это моя последняя просьба! – глядя на Корнелия отчаянными глазами, в которых читалась неописуемая боль, с трудом проговорил Ливерий.

– Я… Я не могу, – дрожащим голосом вымолвил Корнелий.

– Пожалуйста. Ну, пожалуйста. Умоляю!

Корнелий сжал кулак, поднес его к своему рту и в отчаянии укусил себя так, что прокусил кожу. Затем он тяжело вздохнул и обхватил руками шею Ливерия.

– Прости меня.

– Спасибо, – улыбнулся ему в ответ Ливерий и с облегчением закрыл глаза.

Через несколько минут все было кончено. Убедившись, что друг больше не дышит, Корнелий разжал руки и, припав к нему на грудь, заплакал навзрыд. Чуть позже, придя в себя, он присел рядом с телом Ливерия, обхватил голову руками и погрузился в свои безрадостные мысли.

– Не убий, – вдруг спокойно произнес чей-то голос совсем рядом.

– А? Что? – поворачиваясь на звук, растерялся Корнелий.

– Одна из заповедей гласит: не убий. Вы с умершим другом совсем недавно разговаривали об одном человеке, который этому учит.

– Я избавил его от страданий! – грубо вытирая с щеки слезу, рявкнул Корнелий.

– От страданий? Значит, ты думаешь, убив друга, ты сделал благо? Не ты даровал ему жизнь, не тебе ее и забирать. Теперь ты остался совсем один, Корнелий. К сожалению, только что ты сделал очередной шаг в никуда. Еще один неправильный выбор, и мы уже не сможем тебе помочь.

– Кто ты? – Корнелий пристально посмотрел на собеседника: тот был одет в чистейшую белую тогу и явно не походил на здешних обитателей.

– Я – путник. Я – пастырь. Я – поводырь, который хочет вернуть твою заблудшую душу домой. Ты терзал себя все это время недаром и осознал многое. Все, что происходит, происходит не просто так. И ты не в силах на это повлиять. Но ты в силах спасти хотя бы одного из двух. Дать надежду людям, вернуть семени своему вид человеческий. Расскажи ему о том, во что сам поверил. Возможно, тогда в его начавшем обмерзать сердце снова загорится огонь. И не ищи встречи с тем, кто сеет смерть, ибо ищущий его находит только страдание.

– О чем ты? Что все это значит?

Незнакомец указал пальцем на сидящих тесной кучкой людей, явно не римлян, бородатых, с косматыми головами и крепких в плечах.

– И что? – спросил было Корнелий, отвлекаясь на тех, на кого показал странный собеседник, но, когда он повернулся обратно, незнакомца уже не было.

От изумления Корнелий закрыл глаза и потер их руками, затем открыл, закрыл и снова открыл, но рядом с ним по-прежнему было лишь бездыханное тело Ливерия. Он поднялся и, шаркая ногами, добрел до варваров, которые о чем-то говорили, точнее, говорил один из них, а остальные его внимательно слушали. Корнелий присел рядом, но на него не обратили внимания.