Имперский крест

– Что именно?

– Вы запретили мне менять прошлое, но я вас не послушался. Я проник в вашу лабораторию, забрался в Машину времени и отправился в сорок второй год.

– Минуту… – прервал его Терехов, задумчиво хмуря лоб. – А где в это время находился я?

– Вы… – Егор запнулся. – То есть ваш двойник находился в это время в больнице. У него был сердечный приступ. Ничего серьезного, насколько я могу судить, – добавил Егор, чтобы успокоить старика.

Тот отхлебнул вина, пристально посмотрел Волчку в глаза и спросил:

– Что было дальше?

Волчок кивнул и заговорил снова:

– Я выставил настройку, забрался в ванну и отправился в прошлое. Проникнув в спальню Гитлера, я убил его. А затем вернулся назад, в две тысячи одиннадцатый год. Но то, что я здесь увидел…

Егору понадобилась пауза, чтобы перевести дух и унять дрожь в голосе. После этого он продолжил:

– Мир изменился. Но в худшую сторону. В том мире, откуда я пришел, войска союзников разгромили немцев. Германия капитулировала в сорок пятом году. – Егор сделал паузу и добавил, повысив голос: – Не сказать, что наш мир идеален, но в сравнении с вашим он прекрасен.

Профессор Терехов взъерошил ладонью волосы. Он выглядел взволнованным.

– Я помню эту историю, – сказал он. – По факту убийства Гитлера было проведено тщательное расследование. Виновные были найдены. Около полусотни человек приговорили к расстрелу.

По лицу Егора пробежала тень.

– Я знал, что жертв не избежать, – хмуро сказал он. – Но был уверен, что это… необходимые жертвы.

Профессор кивнул, словно соглашался с ним, после чего сказал:

– Сразу после убийства Гитлера фюрером стал Герман Геринг. Он объявил программу по созданию ядерного реактора и ядерной бомбы приоритетной. Собрал лучших немецких физиков, работающих в этом направлении, – Гейзенберга, Ганна, Хибнера, и под угрозой расстрела потребовал от них скорейших результатов. Двадцать пятого декабря сорок третьего года немецкий бомбардировщик «Юнкерс Ю-88» сбросил ядерную бомбу на Лондон. Геринг назвал это «рождественским подарком англосаксам». Двадцать седьмого января бомбы были сброшены на Москву и Ленинград. А еще через неделю бомбардировке были подвергнуты четыре города Северной Америки. Нью-Йорк и Вашингтон были полностью стерты с лица земли. Это был конец войны. Герман Геринг провозгласил себя «великим вождем народов».

Терехов отпил из бокала, облизнул губы и продолжил:

– В последующие три года нацисты истребили сто двадцать миллионов жителей Земли и вынуждены были приостановить казни из-за того, что не справлялись с утилизацией трупов. Спустя полтора года Альберт Эйнштейн предложил идею аннигиляции. Казни начались снова, и к пятидесятому году нацисты развеяли по ветру еще около трехсот миллионов человек.

– Эйнштейн работал на фашистов? – изумился Егор.

– Все работали на фашистов, – сказал профессор Терехов. – Другого выхода не было.

Волчок хмыкнул:

– Полагаю, вы говорите это и в свое оправдание?

Профессор покачал головой:

– Нет. Я не собираюсь оправдываться. И не собираюсь оправдывать тебя.

– Меня? – Взгляд Егора стал недоуменным. – Я не понимаю, профессор. Разве я нуждаюсь в оправданиях?

– Ты правда не помнишь, кто ты?

– Я помню свою прошлую жизнь. Но я ничего не помню о нынешней. Судя по тому, что я сумел перепрограммировать боевого робота и без труда разобрался с экзо-скафандром, я принимал участие в их разработке.

– Твое имя Егор Волков.

– Ну да. И что с того?

– Ты называл его своим спутникам?

Егор покачал головой:

– Нет. Они называют меня Волчок.

Профессор усмехнулся и сказал:

– Твое счастье, дружок.

– Почему?

– Потому что Егор Волков – «цель номер семь».

– Цель? Для кого?

– Для боевых отрядов слэвов.

Несколько секунд Волчок обалдело смотрел на профессора, потом тряхнул головой и сказал:

– Проф, я ничего не понимаю. Слэвы считают меня врагом? Но почему?

– Боевые роботы класса «Голем» – твое изобретение, дружок. Ты «создал их из праха земного», начертил на их чугунных головах имя фюрера, вдохнул в них жизнь и отправил на передовую. А если вспомнить, сколько сотен тысяч людей они истребили, то становится понятной та ненависть, которую испытывают к тебе слэвы.

Терехов снова приложился к фужеру, а Егор обдумал его слова и проговорил севшим от волнения и растерянности голосом:

– Если все так, как вы говорите, то я полное дерьмо.

– Не вини себя слишком сильно, дружок. Я был таким же, как ты. Фашисты дали мне лабораторию и карт-бланш на проведение любых экспериментов. Их интересовал только результат. Меня – тоже. Искушение оказалось слишком велико.

Профессор поставил фужер на стол и опустился в глубокое плюшевое кресло.

– Я – гениальный физик, – заявил он, сочувственно глядя на Волчка. – Ты – талантливый программер. Мы с тобой мать родную продадим за возможность реализовать свои способности и удовлетворить амбиции.

Глаза Егора похолодели.

– В прежней жизни я таким не был, – сухо проронил он.

Терехов улыбнулся:

– Тебе не хватало стимула, чтобы раскрыть свой талант. Фашисты тебе этот стимул предоставили. Ты реализовал свои возможности, но заслужил вечное презрение людей.

– Ну, а как насчет арийцев? Они вас, наверное, обожают?

– Отнюдь. Меня ценят и меня обеспечивают всем необходимым. Но это не имеет никакого отношения к уважению и любви. Любой из немцев с удовольствием размозжил бы мне голову прикладом автомата. Они вынуждены меня терпеть, потому что я приношу им пользу. Но они всегда помнят, что я славянин. Что бы я ни сделал, для них я все равно остаюсь человеком второго сорта. И этого не исправить.

Профессор взял со стола початую бутылку красного вина и наполнил свой фужер. Отпив вина и причмокнув от удовольствия губами, он заговорил снова:

– Скажи-ка мне вот что. По твоим словам, мой брат, физик Александр Терехов, перенесся в параллельный мир. Так?

– Так, – кивнул Егор.

– И он связался со мной оттуда через обычный ламповый приемник?

– Да, – снова кивнул Егор.

Профессор задумчиво подергал пальцами за крашеный ус:

– Так-так… Это интересно. Думаю, приемник уловил особого рода волны, которые…

– Проф, скажите мне главное, – перебил его Волчок. – У вас есть Машина времени?

Терехов нахмурился:

– Видишь ли, Волчок… Мой двойник из твоего мира опередил меня. Думаю, все дело в том, что он имел возможность консультироваться с братом.

– А как ваш брат поживает здесь?

– Он погиб во время эксперимента двадцать пять лет тому назад. Собственно, в своей работе я использовал его схемы и идеи.

– Так есть у вас Машина или нет?

– Машина есть.

– Слава богу! – облегченно выдохнул Егор.