Имперский сыщик: аховмедская святыня

Витольд Львович тем временем уже договорился с извозчиком. Тот несколько недовольно поглядывал на Миха, явно раздумывая о тяжести последнего и надежности рессор своей пролетки, но отказать уже не мог. Новая одежда и чин придали Меркулову ту твердость, которая находится аккурат между самоуверенностью и чиновничьей наглостью.

– Мих, ехать надо, - сурово повторил Витольд Львович, хлопнув себя по бедру свернутой газетой.

Орчук заторопился. Подбежал к экипажу, рьяно взобрался и уселся аж на полтора места. Меркулов чуть подвинулся, благо комплекции он был невнушительной, и раскрыл газету. Извозчик чересчур ретиво хлестнул лошадей, сам на себя раздосадованный за неприятных попутчиков, от которых не смог отказаться, и покатил вперед.

– Эх, день-то чудесный какой, - не мог сдержаться Мих. Даже тесный на груди мундир не удерживал распирающего изнутри чувства.

Витольд Львович глянул на него поверх газеты, призадумался, пожал плечами и вернулся к чтению. Мих покряхтел, посмотрел какое-то время на проносившиеся мимо улицы, а потом искоса стал поглядывать, чем так заинтересовался Его благородие.

"Преступление века! Ограблен Первый императорский музей".

Мих так удивился и вместе тем заинтересовался этим событием, что против своей воли придвинулся к Витольду Львовичу, чуть ли не выталкивая его из пролетки.

– Михайло!
– Недовольно встрепенулся Меркулов, ухватившись в последний момент за орчука.

– Прошу прощения, Ваше благородие. Эк я неловок сегодня.

– Ничего, - сложил газету пополам титулярный советник, - и вообще давай уже на ты. Можешь называть меня просто по имени, Витольд.

– Как так можно, Ваше благородие?

– Вот заладил, Ваше благородие, Ваше благородие. Ты пойми, для работы так неудобно.

– И пущай неудобно. Просто странно будет, ежели орчук будет девятому классу тыкать. Не поймут люди. Ежели вам удобно, могу звать господин, вроде как я же к вам лично приставлен.

– Ну хоть так, - согласился Меркулов.

– Ваше бла... господин, а что там про ограбление?

– Ничего особенного, - ответил Витольд Львович, но его задумчивый взгляд говорил ровно об обратном.

Мих допытываться не стал: не хочет говорить, так зачем клещами из него тянуть. Надумает, так скажет. Но все же газетку решил попозже достать и прочитать. Он же теперь по полицейскому ведомству проходит, надо соответствовать.

Пролетка меж тем вкатилась в Захожую слободу и, кряхтя и скрипя, пошла вдоль по набережной. Улицы здесь Мих плохо знал, ибо бывал здесь редко по причине засилия орков. Да и не сказать чтобы сородичей набивалось битком. Однако тут и одного бы хватило. Не любили орки полукровок, а уж если ты христианскую веру принял, да от Орды отрекся...

Вот и теперь смотрел Мих опасливо на редкие широкие юрты, стоявшие обособленно, вдруг кто полог откинет да выйдет. Зыркнет злобно, щелкнет ногтем по клыку (это, значит, кочевники так презрение свое выказывали), да рыкнет. Всю веселость и воодушевленность точно ветром сдуло. Но обошлось. Не выбрался никто наружу, не обронил бранного слова, не заметил путников.

А когда в Толмачевский переулок свернули, орчук и вовсе выдохнул. Тут пошли уже дома: эльфийские, найские, катайские, аховмедские, генерийские, транкльванийские и прочие. Дреженцы, как православные и народ близкий к славийцам, по правам ограничены не были и могли селиться, где захотят.

– Как гоблинарцев много, - тихо заметил Мих.

И то было правдой. Невысокие, самый большой доставал до плеч обычному человеку, тоже зеленые, но не болотного цвета, как орки, а скорее изумрудные, с большими носами и здоровенными ушами. Свой самый главный недостаток - неспособность и невозможность использовать магию, гоблинарцы компенсировали удивительной изобретательностью. Один взрывчатку придумал чудовищной силы. Главное, шнур запалить да укрыться - такой тарарам будет. Другой вообразил молоко кипятить, после чего оно портилось дольше (а ведь и вправду дольше - Мих об прочитанном бабке Клавдии рассказал, охотницы до всякого веселья, она и прокипятила. Вкус стал дрянной, орчуку не понравилось, но с чаем ежели пить или кашу варить - ничего). Третий выдумал, что и орки, и гоблинарцы, и люди произошли от одного предка - дикого существа. И в процессе "эволюции" (Мих слово на удивление легко запомнил, от "эвона, люди, что делается") каждый стал похож на себя и каждый отличия заимел. Но вместе с тем, все мы часть единого целого, от того и полукровки существуют. Церковь, знамо дело, объявила гоблинарца еретиком, а Мих для себя заключил, что жителей туманного острова хлебом не корми, дай какую-нибудь выдумку сделать.

– Много, - согласился Витольд Львович.
– Недавнее окончание войны дает большой простор для торговли, а жители Велигоблинарии не только хорошие инженеры, но и неплохие купцы. До эльфов им, конечно, далеко, но все же...

– Эльфийцам да, палец в рот не клади, дьявольское отродье, - подтвердил орчук.
– Главное, как что получается, ума не приложу.

– Психология, - важно проговорил Витольд Львович.

– Это еще что за зверь?
– Удивился Мих.

– Наука такая, эльфийцами придуманная. Вот смотри, у них же много лавок в Моршане, и ты всяко к ним заходил?

– Заходил, - опустил голову орчук, явно переживая не самые лучшие воспоминания.

– И что они делают сразу?

– Голову морочат. "Посмотри, какой сильный, какой большой. Такой большой нужен самый лучший плащ", - передразнил эльфийца Мих.

– Правильно. Они делают сначала комплимент, тем самым снижая уровень твоего критического мышления, - поднял палец Меркулов.
– Дальше...

– Плащ этот чертов в руки всучил.

– Именно, - загнул второй палец титулярный советник, - теперь ты почувствовал себя хозяином вещи. И наконец...

– Второй выбежал, стал первого ругать. Мол, этот плащ отложил себе такой-то господин, нельзя его продавать.

– И теперь ты боишься потерять вещь, - загнул третий палец Витольд Львович.
– Каков итог?

– Купил я этот треклятый плащ. Дрянь, а не материал. И нужен он мне был как собаке пятая нога. Продал потом совсем за копейки.

– Да, эльфийцы - торговцы от бога, - согласился Меркулов.

Они как раз проезжали мимо одного типичного представителя этого ленивого, но очень гордого и обидчивого народа. Толстый, как приземистая трактирная бочка, эльфиец сидел вразвалку на большущем мешке, раскинув в разные стороны ноги и почесывая короткое заостренное ухо. Его большие васильковые глаза говорили о честной и чистой душе, а колючая щетина и по-бандитски засунутая меж зубов спичка убеждали в обратном.

Прошло несколько транкльванийцев, высоких, худых. Внешне от славийцев не отличишь, разве что волос более темный, да сами они все прямые, от осанки до носов и скул. Воевать с ними толком давно уже не воевали, а кабы не католичество, так и вовсе вместе с православными против кого-нибудь замирились. Следом пара генерийцев прошла. По Миху, так люди как люди, только в одеждах пестрых. Подобные в Моршане на рынках часто встречаются, очень любят мальчонки их обирать.

Вот катайцы сидят полукругом. Шаровары такие широкие, что в каждую штанину можно по выводку взрослых кур спрятать. Лицом смуглы и загорелы, глаза хищны, у каждого на боку ятаган. Слышал о них орчук, этих кто обидит - нарочно или по недоразумению, все равно головы не сносить. Сначала клинком машут, потом разбираются. И казнили бесчинцев за смертоубийства, и ссылали, только проку мало. Кровь у них горячая, что у катайцев, что у найцев (признаться, Мих в этих "халифатах"-"каганатах" не шибко разбирался, да и загорелых друг от друга не отличал).

Орчук иной раз все силился считать, чьих народов больше: человеческих или прочих. И каждый раз выходило по-разному. Помимо Дрежении и Транкльвании на западе, до гоблинарцев, было несколько мелких людских государств. Это ниже, к югу, уже аховмедцы, эльфийцы (или эльфарийцы, как они требовали себя называть), за ними далеко за морем Найский халифат, тоже люди, к востоку катанайцы, за ними орки, а после - великая пустыня Нииба. Вот, вроде бы, и все. На первый взгляд выходило, что человеческого роду вроде бы больше. Но потом шел пересчет за тех, кто земель своих лишился и теперь жил, к примеру, у тех же козлоногих. Говорят, там тоже существ презабавных достаточно. Или взять диковинный народ Айта, полуптиц-полулюдей, которые, по слухам, живут далеко-далеко за пустыней на множестве островов и другие народы не жалуют. Редко когда к ним торговый корабль заплывет, но от них - ни-ни.