Имя Кати

Плёнка отвёл взгляд. Он смотрел мимо притихших ребят в окно, за которым текла серая река.

– И мне так стыдно стало. Да мне… я так себе и не простил. Но тут что-то… Как будто он сказал мне: «Почему ты живёшь как раньше? Ходишь с теми же. Деньги сшибаешь. Сделай что-нибудь!».

– И пригласил в библиотеку.

– Да вот. Только я не понимаю ни хрена пока. Думал, встречу тут… ну людей, которые.

Плёнка стал делать руками жесты, как будто рубил что-то ребром ладони.

– Что-то вроде деятельной организованной группы, – подсказал Джо. – Или общественной организации. Или партии. Возможно, радикального толка.

– Во. Толка. Такого толка.

– Понятно. Интересно, – сказал Джо. – И ты видишь перед собой не тех людей, которые способны вывести на чистую воду криминальную тварь.

– Ну как бы… да.

– Что ж, от имени нашего собрания приношу извинения. Но призываю не торопиться с выводами. Может, у кого-то получится тебе помочь в твоей задаче. Поговори, послушай наши истории. А может, через некоторое время к нам из библиотеки придёт новый человек. Кто он будет? Человек с историей, похожей на твою? Или, скажем, журналист, которые устал писать об одежде для кошек и решил провести серьёзное расследование.

Катя заметила, что грызёт большой палец: всё рассказанное было очень интересным, и ей казалось, что вот-вот она сообразит, что именно задумал робот, но с каждым словом Джо в этом уравнении появлялось больше переменных, и пока решения не находилось.

– Но этот полицейский, – сказал Плёнка. – Наркоторговец. Где его теперь искать?

– Я верю, что это знак, – сказала Галя напевно. – Быть может, не было никакого торговца. Просто Посланник сообщил, что тебе, Игорь, не надо жить как прежде. Тебе ведь и хотелось посвятить себя чему-то большему. Верно?

Плёнка нервно повёл плечами. Поморгал и кивнул.

– Хорошо, – сказал Джо. – Катя?

Все перевели взгляды на Катю, и она заметила, что Плёнка выдохнул с явным облегчением.

– Катя, не хочешь рассказать свою историю? No pressure. Можно в другой раз.

– Да запросто. Только, боюсь, что на фоне истории Плёнки это будет довольно бледно. Хотя… если подумать, я чуть не… – Катя засмеялась. – В общем, я собиралась заставить Посланника носить кофе в постель…

Не так, как ты

Через два дня Катя объявила, что уходит из дома жить в Приют.

На выходе из офисного здания, которое ребята и называли Приютом, Катю встретил Ани. Они пошли пешком вдоль набережной. Катя пересказывала то, что услышала на встрече. Ани смотрел на серую воду Москвы-реки и бетон набережной.

– И как они отреагировали на то, что ты рассказала?

– Смеялись, когда я рассказывала, как хотела перепрошить Посланника. И в целом поддержали моё желание стать актрисой.

– И что ты думаешь?

– Не знаю. Думаю, что это хорошо. Разве нет? Когда ты сильно чего-то хочешь, тебе дают шанс. Судьба отправляет посланника. Разве не так обычно бывает?

Ани втянул воздух, как сигаретный дым, выпустил облачко пара обратно в серый московский туман и сказал:

– Я ехал на работу и всё думал об этом твоём роботе. И о твоём школьном психологе. И вспомнил, что у меня есть друг детства, который работает как раз школьным психологом. Да, у богатых в школах – живые люди.

– Какой живой человек выдержит работать в школе?

– И не говори! Но им много платят. Так вот, я попросил его совета, как управиться с сестрой-подростком. Рассказал и о роботе из Макдональдса. А у него, оказывается, при школе есть актёрская студия. Можно тебя устроить, хочешь? Говорит, весьма перспективно.

Катя задумалась.

– Спасибо, нет. Пока нет.

– Ты больше не хочешь стать актрисой?

– Не хочу быть под твоим присмотром.

Ани ничего не ответил, и Кате показалось это странным. Обычно он не стеснялся зудеть по полчаса, подбирая то одни слова, то другие. Будто её голова была комнатой, а он задвигал в неё один пыльный диван за другим. А тут замолчал, словно человек, стоящий у огромного строительного робота с голосовым управлением, в страхе ляпнуть что-то не то.

И воскресным утром, когда Катя вытащила в коридор сумку с вещами, он посмотрел на неё обеспокоенно, но кивнул.

– Школьного психолога с собой берёшь?

Школьный психолог был роботом в виде кошки. С ним можно было общаться на трудные темы. Информация обрабатывалась где-то на серверах Министерства образования.

– Ага. Я ему обрезала доступ, чтобы не выдал, где я теперь живу.

– Разумно, что скажешь, – кивнул Ани.

– Это не сарказм?

– Нет. Рад за тебя. Самозащита – полезный навык, верно?

Катя, привыкшая огрызаться, не знала, что сказать.

– Почему ты меня не останавливаешь?

– А смысл? Дома мне тебя не удержать. Ты уйдёшь, куда захочешь. Работу ты не бросаешь. А в остальном… Как мне тебя останавливать, когда ты не знаешь, что делаешь? Ты же не решила, что собираешься делать в этой жизни.

– Нет, решила! – вспылила Катя.

– Да? И что же?

– Жить не так, как ты.

Ани ничего не ответил, только хмуро кивнул. Когда Катя захлопнула за собой входную дверь, он дошёл до своей комнаты и упал в постель. Вчера вечером он таки удержался от того, чтобы принять таблетку, и в результате заснул только под утро, когда ночное небо цвета жиденького кофе в стеклянном стакане сменило цвет на утренний свинцовый. Он чувствовал себя омерзительно: не было ни гордости, которую должен испытывать человек, оседлавший зависимость, ни чувства того, что он на правильном пути, – только песок в глазах, сонливость и усталость.

Он попытался сосредоточиться на хорошем: вот синдром отмены пройдёт, он выспится без таблеток, он станет бодрее и… радости не прибавилось. Он будет сидеть, смотреть в экран, рисовать схемы для ИИ, тревожиться, читать отчёты ИИ, тревожиться, выставлять баллы, сводить таблицы и ещё тревожиться.

«Жить не так, как ты», – сказала Катя.

Пожалуй, сегодня утром Ани хотел того же.

Протоколы вежливости

Анна выпрыгнула из такси, рассеяно огляделась, не заметив Павла, и погрузилась в планшет, который достала из сумочки. Павел подошёл поближе, но она по-прежнему его не замечала.

Павел хотел сказать «Бон джорно», но в последний момент решил, что это будет, пожалуй, слишком игриво. «Здравствуйте!», как и «Добрый вечер!» прозвучало бы слишком официально. А «Привет!» не подходило, потому что они с Анной ещё не на короткой ноге. Хотя почему «ещё»? Разве когда-нибудь обязательно наступит «уже»? Впрочем, он почему-то был уверен, что они сработаются, благо повод есть.

Анна всё смотрела в планшет, Павел подождал минуты две, чувствуя себя всё глупее и глупее, и наконец решился негромко откашляться.