Инцел на службе демоницы 4: Гарем для чайников

— И часто ты решаешь проблемы таким вот способом? — уточнил я, разворачивая ее бедрами к себе и ставя между раковиной и толчком.

Сегодня я тыкал ей так, как хотел — всюду, куда хотел.

— Заткнись и кончай! — прошипела она, опираясь руками на стену.

Звучало как отличный план. Отодвинув ее кружевные трусики, я без лишних разговоров воспользовался приглашением. Она громко охнула и прогнулась, позволяя мне поглубже себя насадить. Начав методично долбить, одной рукой я стиснул ее бедро, а другой нырнул под ее блузку и нащупал грудь, на которую раньше мог только смотреть. Мои пальцы сжали пышное полушарие, и Алина охнула еще слаще.

Вскоре воздух наполнился ее рваными стонами и сочным хлюпаньем, с которым мой член гулял по не в меру мокрой киске. Ее хозяйка жарко выгибалась от каждого толчка, а я трахал ее и вспоминал, как мечтал об Алине еще давно, до встречи с Би, когда был девственником. Тогда она была для меня пределом мечтаний и казалась настолько прекрасной, что я даже не рассчитывал ее получить — просто любовался ею издалека на парах. Иронично, что девушку, которая была для меня недостижимым идеалом красоты и чистоты, я сейчас брал как последнюю грязную шлюху в грязном туалете. Хотя нет — что касалось туалета, он был относительно чистым и уютным.

Пальцы стянули пониже ее лифчик, освобождая грудь. Чувствуя, как твердый бугорок царапает ладонь, я стиснул все полушарие целиком — почти так же крепко, как ее бедра сжимали мой член, чуть ли не пожирая, позволяя долбить ее на всю глубину. Горячо толкаясь навстречу, Алина отрывалась вовсю, словно безумно изголодалась и сейчас хотела насыться вдоволь. Сколько у нее никого не было? С учетом того, каким хреновым миссионером она была, вряд ли рай посылал ее на секс-миссии так же часто, как ту суку, что трахнула меня в лагере.

Под конец Алина стонала так, что, казалось, с потолка начнет осыпаться штукатурка. Мой же оргазм вышел каким-то тухлым, как бы намекающим, что если слишком долго чего-то хотеть, то можно и перегореть.

Покачиваясь, она слезла с моего члена и поправила трусики на все еще сочащейся киске.

— Захочешь еще, приходи, — я звонко хлопнул ее по заду.

— Ничего не было! — процедила она, торопливо оправляя юбку. — И не смей кому-то рассказывать! Это и тебе выйдет боком!

Из груди вырвался смешок. Ну да, конечно. Мне даже засос с Джи боком не вышел, не то что ленивый райский фамильяр. Поправив лифчик и блузку, Алина выскользнула из туалета. Выкинув презик в урну и застегнувшись, я без особой спешки вышел следом.

Когда я вернулся в бар, ее внутри уже не было — только входная дверь нервно поскрипывала. Бахус, пьяно икнув, повернулся к стойке с новой, еще не открытой бутылкой в руках. Интересно, какой по счету за вечер? В случае с ним порции следует мерить не бокалами.

— Смотрю, вы тут не просыхаете, — заметил я.

— А как тут просохнешь, — он ловко выдавил пробку, — только устроишься, только бар откроешь… — вино щедро полилось в пустой бокал. — Казалось бы, море, солнце, девушки — живи и радуйся! Так нет же, у них опять война… Будешь?

Он подвинул бокал в мою сторону и, не дожидаясь ответа, стал наполнять другой.

— Война? — я подошел к стойке. — Что-то не вижу войны.

Ну разве что чертовки и ангелочки не могут поделить площадь и лепят одни плакаты поверх других.

— Молодой еще, вот и не видишь, — философски отозвался мой собеседник. — А она идет, эта война. Пока что холодная, но вполне может стать и горячей… Он ненавидит терять даже такую мелочь, как этот значок, — горлышко бутылки показало на анимешного чертика на моей груди. — А представь, что будет, если он потеряет целый город! Конец тогда моей лавочке, — тяжело вздохнул Бахус и осушил свой только налитый бокал до дна.

— А разве это его город? — я залез на высокий барный стул.

— А чей еще? — красная жижа снова полилась в хрустальные стенки. — Сколько лет здесь “Порнофест” проходит, и все всем нормально было! Я вот бар открыл, думал хоть тут можно спокойно работать… Но нет же! — бутылка со звоном опустилась на стойку. — Рай ведь как саранча — им всегда мало. Все пытаются под себя подмять…

Слушая, я пригубил вино.

— Думаешь, мне нравится быть старым виночерпием? Я ведь бог! Хоть и древний. Такие попойки устраивал!.. — на пару мгновений Бахус мечтательно закатил глаза, а потом с досадой подтянул к себе бокал. — Но нет, они же как катком проходятся! Отбирают все, до чего дотянутся…

Не прекращая, он пил и жаловался, как бизнесмен на происки конкурентов — бездонный настолько, что в него могли бы влезть все бутылки в этом баре и ему бы, скорее всего, не хватило.

— Задумали, видите ли, превратить город порока в самый большой парк райских аттракционов!.. И эти тоже хороши — никогда не уступят! Лучше бы не было вообще ни их парков, — бокал сердито дернулся вверх, — ни их значков! — бокал резко махнул на мою грудь.

Несколько капель вина попали на анимешного чертика, заляпав его привычную ухмылку, и тут же — против всех законов физики — метко отлетели обратно, как мячики от стены, и звонко щелкнули Бахуса по лбу.

— Поверь моему слову, — проворчал он, потирая ушибленный лоб, — как только этот долбаный парк заработает и как только в него повалят люди, он сотрет этот город с лица земли! У него на все один ответ: уничтожать то, что не по нему. Цунами, ураган, наводнение — да хоть метеоритный дождь! Он тут камня на камне не оставит…

Я задумчиво крутанул хрустальные стенки в руке. Красноты осталось только на донышке — я и сам не заметил, что уже столько выпил.

— А не проще тогда снести парк до открытия?

— А если он хоть пальцем тронет парк, то этот город уничтожит уже рай, — проворчал Бахус, наливая мне еще. — В отместку. Уж поверь, есть там один палач, и характер у нее не лучше, чем у папочки. Только слушает не его, а рай…

— Что? — я немного запутался. — А Джи что, из ада?

Красная жижа в моем бокале по виду мучительно напоминала кровь. А про других палачей я не слышал.

— А ты что думал, — фыркнул Бахус, — что такое исчадие может появиться в раю? Они ж там все это… чистоплюи, — он презрительно сплюнул прямо на пол, — элита! А для грязной работы у них есть она, одна на весь рай. Сидит там как собака на цепи и только и ждет, когда с нее снимут эту цепь и скажут “фас”!