Инцел на службе демоницы 4: Гарем для чайников

Ep. 17. Хот Чикс Отель Три Звезды (VIII)

Хмурясь, я шагал вдоль коридора следом за Мами, которая на меня по-прежнему не оборачивалась. Сколько бы дверей мы ни прошли, на всех стояли одни и те же цифры, подтверждая, что весь этаж занимал один номер. Роскошный пентхаус под самой крышей — вдруг вспомнилась реклама. А еще вспомнилось, как Люци ругалась, что этот пентхаус достался не ей, а некому вип-клиенту. Думаю, я догадался, кто здесь жил — кто-то настолько важный, что даже Люци с ее гордыней в итоге успокоилась. Кому еще нужен такой высокий этаж? Прямо в небе. Поближе к дому, что называется.

Бахус говорил, что они называют его Архитектором. Видимо, из уважения к тому, что он построил. Так и подмывало заскочить в номер и спросить, какого хрена ты спроектировал такой дерьмовый мир?

Тем временем Мами дошла до служебной двери в дальнем конце коридора. Сама собой та услужливо распахнулась перед хозяйкой, демонстрируя уводящие вверх ступени. Лестницы вниз, к сожалению, не было. После короткого подъема перед нами — опять сама собой — открылась другая дверь. Переступив порог, Мами вышла на крышу. Я шагнул следом, и ветер со свистом шлепнул по лицу, словно отвешивая пощечину, как бы намекая, что я тут нежеланный гость.

Самый центр крыши занимал искусственный зеленый газон, на котором под зонтиками стояли плетеные диванчики с подушками и пледами. Местечко явно создавалось для релакса — для тех, кто любит быть повыше других. Однако сейчас здесь было пусто. Не останавливаясь, Мами прошествовала до высокого бортика перил, и я без особой охоты потащился следом, не понимая, зачем она меня сюда привела. Полюбоваться видом? Хотя вид и правда впечатлял. Город с такой высоты походил на детский конструктор с разноцветными домиками, зелеными островами пальм и длинной синей полосой моря. Люди казались крошечными движущимися точками, которые вдыхали во все это жизнь.

— Знаешь, — облокотившись на перила, вдруг заговорила Мами, — о чем мы с ней мечтали? — и продолжила, не дожидаясь ответа: — Мечтали подняться на самую вершину и заглянуть ему в лицо. Нам казалось, что вместе мы сильнее всех, что вместе мы непобедимы… Пока не решили бросить вызов раю. Никто не может бросить ему вызов безнаказанно. Тогда мы этого еще не знали.

В черноте ее глаз промелькнуло небо, которое с такой высоты казалось настолько близко, что вытяни руку и сможешь сжать облака. Разумеется, так только казалось — облака были гораздо выше.

— Уверена, — произнесла она, — ты знаешь эту историю. Сейчас ее все знают. Рай сделал все, чтобы она стала притчей, назидательным примером того, к чему приводят амбиции. Вместе с башней они разрушили наши мечты…

— Ваши, — поправил я. — Би не сдалась.

Мами окинула меня холодным взглядом и неожиданно усмехнулась — не иронично, а как-то обреченно, как смеется взрослый над наивностью ребенка, которую сам давно потерял.

— На самом деле мы с ней никогда по-настоящему не расходились и все эти годы шли параллельными путями. Пока она игралась с Данте и распивала вино со своими художниками, я с Медичи строила соборы и создавала крупнейшую банковскую сеть… Деньги моих фамильяров во все времена оплачивали эксперименты ее фамильяров. Деньги — единственная сила, которую мы можем противопоставить раю.

— А как же человеческое величие? — возразил я, вспоминая совсем другой разговор на совсем другой крыше, которая, однако, тоже принадлежала Мами.

Она снова усмехнулась.

— Ты бы даже не знал, что это такое, если бы не деньги. Только ими можно оплатить искусство и науку…

Будто влезая в разговор, ветер подхватил ее пепельную прядь, и она отрывисто закинула волосы назад — точь-в-точь таким же движением, как это делала Би.

— Рай хотел оставить вас темными и неграмотными. Тупицы проще верят и обожают без оглядки. Открытия, изобретения, книги, библиотеки — все создавалось не благодаря, а вопреки. Вопреки всем, кому этого было не надо. Прекрасные идеи гибнут, если их не поддерживать…

Говоря, она задумчиво смотрела вдаль — на крошечные точки, перемещающиеся по городу.

— Веками, как и она, я вдохновляла, поощряла, искала способ дать людям то, что было только у рая. Но первой нашла она. В двадцатом веке, в конце самой большой бойни за всю историю, ей это удалось, и с тех пор рай вынужден считаться с людьми, а не наоборот.

— А как ей удалось?

Хотя, кажется, я уже знал ответ. Грибы… Огромные пугающие грибы, про которые в том парке говорила Джи, а потом оглушительный фейерверк.

— Так же, как все и рухнуло, — Мами грустно улыбнулась. — Она все-таки научилась строить башни. Огромные, пылающие столпы огня, возносящиеся до небес за секунды. Испепеляющие все на своем пути с таким грохотом, что его слышно и в раю, содрогающие землю так, что достает и до ада. Тысячелетия ее поисков завершились созданием самого страшного оружия уничтожения, которого не было ни у небес, ни у преисподней. И это оружие принадлежало людям. Она дала вам нашу силу.

На пару мгновений демоница замолчала, рассеянно рассматривая небо, словно вспоминая огромные огненные столбы, которые ей довелось увидеть.

— Никто в принципе не допускал, что это возможно. Отныне играть людьми безнаказанно было нельзя, теперь люди сами могли решать свою судьбу. Даже могли уничтожить друг друга раньше, чем того захочет ад или рай. Тогда и наступило перемирие… Но ничего бы этого не было, — добавила Мами, — если бы ей не помогла я.

— Вы? — удивился я.

В ее глазах вдруг появились яркие всполохи, делая ее еще больше похожей на Би.

— Они все думают, что я хочу в рай. А я всего лишь не хочу, чтобы все, что я создала, было уничтожено ими. Поэтому мне приходится с ними считаться… Но тогда я была в отчаянии. Видела, как то, что создавалось мной долгие годы, превращалось в руины. Казалось, цивилизация погибнет в огне той войны. И тогда она пришла ко мне…

Ветер налетел резким порывом, будто разнося слова по всей крыше.

— …и сказала, что все можно остановить. Что нам с ней это под силу. Что, кроме нас, величие человечества не защитит никто, потому что больше никому оно не нужно. А она умеет подбирать слова, — на губах демоницы вновь промелькнула улыбка. — И я снова ей поверила.

На несколько секунд нас окутала тишина — словно весь мир остановился, и лишь двигающиеся крошечные точки внизу показывали, что это не так.

— Когда все случилось, — вновь заговорила Мами, — я подумала, что она свихнулась. Что в своих эгоистичных амбициях дошла до того, что захотела уничтожить человечество первой. А она лишь сказала “если нужно что-то испортить, порть это ради того, во что веришь, и тогда тебе не будет больно”… Я возненавидела ее даже больше, чем когда мы впервые поссорились. Никто не понимал, зачем она это сделала. Никого еще не ненавидели так, как ее тогда. С тех пор ее и прозвали Демоном Погибели…