Информаторы

Едва капитан вышел за дверь комнаты свиданий, Парфен тотчас позабыл о нем и его вопросах. Впечатление от приезда Танечки и ошеломляющей новости, которую сообщила любимая, было столь сильно, что никакие другие мысли просто не могли вытеснить это из его головы. Пока Гришка шел до жилой зоны, он сам себе улыбался, что не забыл отметить сопровождающий его дежурный прапорщик. Он принялся расспрашивать Парфена, зачем приезжал столичный мент и не связано ли это как-то с колонией. Гришка живо успокоил его, сказав, что следователь приезжал в связи с его прошлым делом.

* * *

И дальше потекли однообразные, серые в своей обыденности дни: подъем, работа, личное время, отбой и вновь утром — подъем. После посещения колонии любимой девушкой Парфен загрустил. Он страстно, до изнеможения захотел на волю. Конечно, до этого ему тоже не больно-то нравилось за колючкой, но такой смертной тоски он не ощущал. Сейчас его не оставляло чувство, будто бы со своим отъездом девушка забрала часть его души, и оставшаяся половинка теперь рвется с неимоверным усилием вслед, чтобы соединиться вновь.

Но неожиданно жизнь вновь преподнесла Гришке коварный сюрприз.

Произошло это по прибытии следующего этапа.

Глава 2

На зоне все и всегда узнается быстро. Еще загодя разнеслась весть, что ожидается новый этап.

Примерно месяц прошел после приезда Татьяны и странного визита Тарасова. Жена — а именно женой считал он теперь девушку Татьяну — писала регулярно. Тарасов не появлялся, хоть и обещал. Постепенно его приезд забылся за текущими делами.

И вот — новая забота. Случилось это утром, в выходной. Едва спецмашины отправились за новой партией зэков, как народ тут же высыпал из бараков. Близко к «локалке» никто не подходил, смотрели издали. Когда прибыла машина, зэки молча, с каким-то угрюмым упорством глазели на знакомую процедуру. Вот вновь прибывшие по одному спрыгивают и быстро, бегом, — в «режимку». Затем так же по одному — через вертушку, коридор — в зону.

Зэки не просто так стояли, многие выглядывали знакомых, земляков. Кому-то с воли могли передать коротенькую «малявочку».

Гришка тоже был среди прочих. Он никого и ничего не ждал. Просто торчал тут от нечего делать — все же какое-то разнообразие!

И вдруг в одну секунду он ощутил ледяной холод в груди, и глаза его приковались к одной фигуре. Самосвал — точно! Телохранитель убитого им Василия Смирнова по кличке Улыбка — московского уголовного авторитета. Черт возьми!!!

Взгляды встретились, и Парфен ощутил подобие электрического разряда, увидел холодные рыбьи глаза и кривую многообещающую ухмылку. Калган, дружок Улыбки, тоже приканал с этим этапом!

В камере «Матросской тишины», если верить Тарасову, он и должен был привести в исполнение приговор. Помешало присутствие Химика и его подручного — Валета. Теперь уже некому было впрячься за Гришку. И если не Самосвал прикончит его за своего пахана, то уж Калган доберется до него — это точно!

Как дошел до своего барака, Парфен даже не заметил!

Зарывшись лицом в подушку, парень лежал до той поры, пока его не тронул кто-то за плечо. Гришка вскочил как ошпаренный.

— Чего дергаешься? — Напротив на шконку присел «бугор» их барака, Гришкин земеля. Внимательно посмотрев на парня, спросил:

— Что случилось? Я же видел, как ты к бараку бежал, будто чумной!

— Хана мне, Семен Петрович, — Гришку трясло. Его не трясло так после того, когда он первый раз пошел на дело и стоял в метре от убитого его напарником человека. Не трясло даже тогда, когда Ворон в камере «Матроски» сообщил ему о том, что ночью его могут убить. Тогда он был настолько измотан и ошарашен, что организм не в состоянии был реагировать в полной мере. Сейчас же он слегка успокоился, отошел от прошлых тревог. Ощутил радость и желание жить дальше после посещения Татьяны. И тут словно свет померк в его глазах — появление этих двоих было настолько неожиданно и неотвратимо по своей жестокой сути, что Гришку словно громом среди ясного неба жахнуло! Он уже свыкся с мыслью, что отбухает свой семерик, вернется в столицу к ребенку и любимой. Может, удастся скостить пару лет. А тут смерть прямиком вновь заглянула в глаза.

Да не просто заглянула, а со своей дьявольской хищной усмешкой: «Отвертеться, милок, рассчитывал? Забыл, падла, что ты дважды приговорен?!»

Семен не мог понять, что происходит с парнем. Просто плачет или приступ какой? Плечи вроде трясутся, а всхлипов не слыхать! Сам он повидал в жизни немало. Хотя судимость у него была первая, человек был умудренный немалым жизненным опытом. Тюрьма для него явилась не случайностью, как для многих в ИТК-32, а скорее закономерным финалом. Посему свои шесть лет Семен Петрович принял как должное, не роптал и не жаловался на судьбу. Как говорится, он знал, за что сидит. Глядя на Гришку, он сразу сообразил, что теперешнее состояние парня связано как-то с прибывшим сегодня этапом.

Оттеснив в сторону подошедших зэков, он распорядился, чтобы парня не теребили, и вышел из барака. Потоптавшись немного, Семен направился в сторону административного здания. Когда он вернулся, Григорий уже понемногу стал приходить в себя. Подозвав незаметно одного из «шнырей», Семен тихо попросил:

— Скажи Парфену, пусть в курилку выйдет. Только по-тихому! Да, паря, круто ты влип, — не стал успокаивать земляка старший. — С этапом четверо блатных пришло. Двое из них тобой интересовались. Вертухай, с которым я чирикал, кричит, что на тебя «маяк» из колонии после приезда следака был. Остерегись, один старайся нигде не ходить!

Весь вечер Гришка был как чумной, ночью не спал, думая свою невеселую думку. Наутро он вызвал в курилку Семена и доверительно сообщил тому:

— Валить мне побыстрее отсюда нужно, Петрович! Если не свалю — хана мне. Убьют!

— Забудь про это, паря! — строго предупредил его «бугор» и зыркнул по сторонам. — Поймают, влепят еще трояк, если не поболее, и на другую зону этапируют!

* * *

Григорий сделал себе заточку и без нее уже никуда не ходил. Он знал, что встреча с кем-нибудь из тех двоих обязательна, ждал и боялся. Первым проявил к нему интерес Калган. Он отозвал Гришку в сторону после вечернего построения и зашипел прямо в лицо:

— Что, падла, думал на «красной» зоне отсидеться?

Григорий стоял молча, сжав в кармане рукоятку заточки.

— И как ты отвечать за смерть кореша моего будешь, а?

«Бакланит, — напряженно думал Гришка, — значит, мочить пока не собирается!»

— Так тебе чего от меня нужно? — не вынимая из кармана руку, спросил он.

— Ты знаешь, что со мной Самосвал «заехал»?

— Ну и что?

— А то, что тебе теперь кранты полные! Я сам палец о палец не ударю — Самосвал тебя замочит! Я ему только подскажу, что нужно сделать! А если он струсит — «объявлю» тебя. Ты ведь всю бригаду мусорам вложил!