Инициализация: Выживание

— Так давно я не встречал чистых, не обращенных мной… — вампир подошел к девушке очень близко. — Может, мы продолжим знакомство в более… интимных условиях? Ммм?

— Предлагаешь мне тусить с тобой в темном подвале? — брови девушки удивленно взлетели вверх. — Мне прошлого раза хватило, спасибо…

— Как жаль, что я не могу покинуть это место… — князь грустно склонил голову. — Я бы показал тебе сотни миров, наполненных вкуснейшей едой. Сводил бы тебя на охоту в Сололеке, это незабываемое впечатление…

— Так, личную жизнь будешь потом налаживать. Нам нужно поговорить, — прервал вампира я, когда устал наблюдать за этим спектаклем. — Есть вопросы по предыдущим циклам. Да и вообще пока непонятно, к чему все идет. Давай разберемся подробнее со всем.

— Давай, — кивнул Рикон, нехотя отходя от девушки и возвращаясь в свой шезлонг. — Отнеси еду в подвал, а то испортится.

Слуга метнулся, подхватил закричавшего Мишу, словно пушинку, и за пару секунд скрылся в тёмном подвале. Я проводил его взглядом и ни капли не сомневался — он заслужил той участи, что его ждет.

— Какие у тебя вопросы? — спросил князь.

— Давай разберём подробно, что было в прошлых циклах.

Этот разговор занял у нас около двух часов, но мы никуда не спешили и теперь обстоятельно обсуждали всё. Практически все циклы повторялись один в один, с небольшими отличиями — это случилось, когда Рикон начал вмешиваться в события.

Один из ключевых моментов, вызывавших вопросы, — уровень прокачки Рикона и его слуг. Как оказалось, почти все двести лет с тех пор, как кусок мира Орина был полностью уничтожен, группа вампиров находилась в спячке. Это была вынужденная мера: осколок оказался отрезан от внешних миров из-за одной «наглой суки», и с пропитанием возникли серьёзные проблемы.

Рикон и его слуги пробудились за месяц до нашей встречи — как раз тогда закончился срок изоляции Разлома и открылись первые входы в него. И тогда появилась возможность проникнуть туда из других миров.

Еще князь рассказал механику Разломов и почему тут нет других монстров, кроме них. Пока в Разломе есть хоть один «не монстр», кем и являлся князь, барьер можно убрать, вернув осколок мира обратно. А так, как доступ к осколку был отрезан, то всех попавших сюда монстров князь и слуги истребили уже очень давно.

Но как только все в этом осколке умрут, Система вступает в полные права на него и начинает создавать тут монстров по откату, давая возможность приходящим сюда разумным прокачиваться.

— Почему тогда барьер не спал, когда ты уничтожил всех монстров и закрыл порталы? — задал логичный вопрос Сэм.

— Потому что меня тут заперли не просто так, — князь грустно улыбнулся. — И это моё наказание… Но не будем об этом. Все остальные Разломы работают именно так, как я сказал.

Так вот, сами Циклы. Из того, что было известно Рикону, было ясно одно — мы не справлялись. А особенно не справлялся я.

— Твой атрибут, — сказал Рикон. — Я лишь однажды встречал его, когда еще не был вампиром… И его носителем был великий воин и убийца богов — Владыка Кровавого Молота.

— Хозяин того демона, — напомнил мне Сэм, но я и так вспомнил кто это такой.

— Да, сейчас он должен править демоническим планом, если ничего не изменилось за эти пару сотен лет, — кивнул Рикон.

— Так вот, твой атрибут сжирает тебя без остатка, и ты… Как бы это сказать, превращаешься в самую опасную тварь в своем мире, в итоге полностью уничтожая там все живое. Но в этот раз все не так.

Князь вскочил и начал ходить из стороны в сторону, закинув руки за спину.

— Когда ты приходил ко мне раньше, твоя сила уже была велика, — продолжил он. — Пламя из глаз — это мелочи, ты горел практически полностью, когда мы начинали сражаться. Убить тебя было той еще историей… Что сдерживает тебя теперь?

Я задумался над словами Рикона.

Значит, это я уничтожаю всё в нашем осколке мира? Но тогда кто убивает меня, чтобы перезапустить цикл?

И что изменилось в этот раз — помимо вмешательства эмиссара?

Она не влияла на мой атрибут — в этом я уверен. Не могла ограничить ни моё развитие, ни, соответственно, поглощение меня самим атрибутом… Тогда что?

— Я уже слышал о владыке молота, — сказал я, натыкаясь на одну интересную мысль. — Он, через своего слугу передал мне вот это.

Я достал амулет, показывая его вампиру и тот заинтересованно приблизился, рассматривая запечатанный в кокон язык пламени.

— Интересная штучка, но я не понимаю, как она работает… Объясни.

— Мне приходится постоянно держать его под контролем с помощью своего атрибута, держа вроде как в коконе.

— Может быть… — пробормотал Рикон. — Но почему сейчас? Почему раньше его не было? Владыка не вмешивался в прежние Циклы.

Да, меня тоже сильно интересовал ответ на этот вопрос. Что изменилось, кто такой Владыка и нахрена это все ему нужно. Но тут, как бы, грех не воспользоваться помощью, даже от хозяина демонического плана… Других помощников у нас тут не наблюдается.

— То есть, ты хочешь сказать, что Макс — это самая главная опасность, которая нам грозит? — удивленно спросил Кос. — Я ничего не путаю?

— Тот Макс, которым овладеет атрибут полностью, уже не твой друг, — хмуро сказал Рикон. — Это тварь хаоса и разрушения, уничтожающая все вокруг. И его невозможно убить, если он наберется сил. Его пламя сжирает все…

Кос покосился на меня, но ничего не сказал. А Катя в притворном ужасе прикрыла рот ладонью.

— Какая-то фигня, — сказала она. — Как один человек может уничтожить такую толпу народу? Там шестьсот тысяч человек заперты, его просто телами завалят.

— О, моя дорогая, — протянул князь. — Я видел его глазами своих слуг… И я не хотел бы увидеть это снова.

— Но цикл, — сказал Сэм. — В какой момент он перезагружается, если Макса невозможно убить?

— Ни один мой слуга не дожил до этого момента, — пожал плечами Рикон. — Но, может быть, в этот раз получится? В этот раз все идет совсем по-другому.

Этот разговор раскрыл некоторые моменты, но оставил еще больше вопросов. Если я — главная причина уничтожения всего в нашем осколке мира, то меня надо убить. Но если меня убить, то цикл начнется заново и все повторится. Снова и снова.

Я буду убивать всех, возможно даже не осознавая этого. Возможно, это буду уже совсем не я. Но какая разница, если по моей вине погибнет столько народу?