Инициатор
Шрифт:
– Освободите отца – его тело жрёт мир, его кровь пьёт! Но он не видит, что его свобода и сила дадут больше. Освободите отца, потому что тот, кто любит мир и отдаёт ему себя на растерзание – достоит свободы! Освободите потому, что жрецы, поймавшие своё божество в тиски и пытающие болью всего мира, достойны быть тюремщиками только своему бесчестью! Освободите потому, что он ваш отец… Освободите – и мир изменится.
Марк замолчал, словно иссяк запас воздуха.
Наставник Борислав кивнул на внимательный взгляд Владыки и обернулся – почтительно склонившийся храмовник держал на вытянутых руках топор. Длинное изогнутое топорище и остроносое
Кровь в теле Алисы клокотала, но, сдерживаясь, она лишь ускорила чтение:
– Я знаю, чего вам хочется сейчас более всего. Гарантий. Гарантий, что мир изменится к лучшему, что кончатся дни тьмы, и свобода Отца принесёт всем радость. Я не дам вам таких гарантий. За моей душой лишь вера и тексты забытых книг. Но всё, что есть этот мир – вера. Всё, что ведёт тех и иных – вера. Безоговорочная вера и однажды сделанный выбор. Я когда-то сделал свой. Теперь ваша очередь.
И боясь собственных слёз, Алиса отвернулась от иллюминатора. Но, даже не смотря, почувствовала боль, которую не знала раньше. По телу побежали волны холода, сводящие мышцы и наполняющие их здравой злой силой, когда отец Борислав рубанул топором по неподвижно смотрящему в потолок, в закопчённые лампы, йаху.
По лицу девушки потекли слёзы. А в глазах затанцевали зрачки, вытягиваясь.
Даниил резко обернулся – плечи сводило, посмотрел исподлобья:
– Всё?
– Нет, - Алиса облизала губы, боясь поднять взгляд. – Ещё подпись…
– Ну?
Она выдохнула, закрывая глаза:
– Во имя Отца, и Сына, и Женщины…
– Во имя, - «братья йахаса» согласно тронули меж бровей.
А в иллюминаторе лампы медленно гас негасимый огнь.
Даниил вскочил на ноги, огляделся – на всей тайной комнате свет тускнел, истончался, исчезая за сизыми круглыми окнами.
– Марк умер, - встал на ноги проводник. Второй присоединился, держась за грудину и смотря снизу вверх: – Теперь вы – старшие «детей йахаса».
Стиснув зубы, Даниил склонился над иллюминатором.
Внизу инквизиторы позаботились об освещении – несколько мощных фонарей били в перехлёст по станции, делая её похожей на тщательно охраняемую зону. Части йаха грузили на тележку, собираясь вывести со станции дрезиной. С ней отправлялся десяток храмовников, и отец Борислав давал последние наставления уходящим. Его одежда влажно блестела в полумгле, а ладонь иногда вздрагивала от переутомления и раны, вызывая у наставника недовольную гримасу.
Владыка, стоящий у окровавленного креста, тяжело опершись на посох и прижавшись лбом к кресту на набалдашнике, закрыв глаза, шевелил губами. Три храмовника ждали его соизволения уходить, но отец Сергий не торопился, погружённый в молитву.
Отправив группу, Командор Борислав осмелился потревожить покой митрополита.
– Владыка?
Отец Сергий открыл уставшие глаза.
– Пожалуйста, - склонился командор.
Владыка словно очнулся – огляделся, вдохнул и, тяжело передвигая посох, двинулся к лестнице. Телохранители сопровождали, отслеживая каждый шаг, но боясь предложить помощь слишком рано.
Командор Борислав раздавал распоряжения, указывая молчаливым людям в чёрном, а потом, оглядевшись в последний раз, и сам двинулся на выход.
У самой лестницы он замедлился. Шаг, другой. Остановился. И медленно обернулся. Мгновение. Раз. Два.
И поднял взгляд на закопчённые лампы под потолком.Даниил не стал отодвигаться. Командор не мог его видеть.
И их взгляды пересеклись.
Командор Борислав взялся за ворот, словно он душил его и, не отрывая взгляда от окна, покрутил головой, ослабляя воротник. И, резко отвернувшись, ушёл.
…
Глава 53 Путь.
Уходили быстро. Туннелями, шахтами, коридорами брошенной подземки и сети канализации. Вдыхали запах гнили и испражнений, протаскивая за собой проводников, жмурящихся на острые запахи и затыкающих лица рубашками.
Вываливший из очередной шахты в довольно цивильный коридор забытых подвалов, остановились – йахи тяжело дышали, прочищая лёгкие, а люди скривились у стены, освобождая желудки.
– Держишься молодцом, - откашлявшись, сплюнул Даниил коричневый ошмёток.
Алиса механически запустила ладони в волосы – пригладить рыжий всполох, но тут же бессильно опустила руки. Привести себя в порядок в условиях безостановочного бега было невозможно, да и Даниил на неё не смотрел. Он разглядывал дорогу вперёд, чутко прислушиваясь к шорохам на поверхности, к которой уже почти приблизились. Ноздри его трепетали, а глаза прищуривались, разглядывая что-то невидимое за серыми бетонными стенами.
«Братья йахаса» явно замешкались.
– Ну? – Даниил нахмурился.
Один из «братьев» лежал на земле, ещё приваливаясь к стене, но уже опрокинув подбородок на грудь. Он упал бы, если бы не товарищ, прижимающий его плечи к стене. Губы его шевелились, едва слышно повторяя:
– Сашка, Сашка… Держись…
Алиса подскочила первая. Присела на корточки, тронула за плечо склонившегося.
«Брат» обернулся к ней тяжело – опалённая кожа болезненно стягивала лицо в гримасу:
– Он умирает, йахаса…
Даниил присел с другой стороны. Оглядел умирающего, хмуро констатировал:
– Амбец.
Тронув пальчиком красный, запотевший липким потом, лоб умирающего, Алиса вгляделась в ещё видимую венку на виске и облизнулась:
– Я могу укусить его… Он будет жить. Но будет ли жизнь бета – жизнью?
Её скручивала жажда, заставляя кулаки сжиматься-разжиматься, а ногти темнеть.
Даниил покатал по скулам неудовольствие и отвернулся, постаравшись не столкнуться с девушкой взглядом.
– Йахаса, - проводник склонился, тронул её за ладонь. – Данное вами сделает его альфа. А это великая честь…
Алиса вздрогнула:
– Но… - и тут же замолчала. В расширившихся глазах заметался огонёк безумия. – Значит, все, кого я… О Дьявол!
Даниил глянул на неё и, тут же отведя взгляд, пожал плечами:
– Аля, а большая ли разница меж бетом и альфой, если и меж истинным и бетом её не было? Разница не в крови… Разница в чём-то большем.
«Брат йахаса», настороженно вслушиваясь в их разговор, видел, что товарищ затихает, и потянулся к Алиса:
– Йахаса, всё так и не так… Без помощи или без внутренней силы человек сходит с ума от укуса, кто бы его не сделал – альфа, бет или Прото. Только одно удерживает его от скатывания вниз после первого раза, когда он попробует кровь – вера. Вера в себя или что-то большее. У альф и истинных она есть, у тех, кто становится бета – нет. Пожалуйста, йахаса… Он будет вам добрым братом, если останется в живых…