Инквизиция: царство страха

Он попытался бежать во Фландрию, но его арестовали. А в качестве доказательства его вины (а вовсе не страха) воспользовались тем, что он пытался бежать.

Дело итальянца Карлоса де Сесо оказалось еще более драматичным. Сесо родился в Вероне, а к 1554 г. стал главой магистрата города Торо. Сомнений в том, что он набрался ряда противоречивых идей в Италии и начал обсуждать их в небольшом кружке среди единомышленников, не имелось. Но это еще не означало, что он был лютеранином.

Сесо приговорили к сожжению на аутодафе 8 октября 1559 г. Вечером накануне казни он сделал следующее заявление: «Я верую в то, во что веровали апостолы, а также в доктрины Святой Матери-Церкви, католической и апостольской».

Он умирал, говорил Сесо, поскольку утверждал, что «Иисус Христос, наш Господь, спас Своих избранных Страстями Господними и Своей смертью. Он — единственный, кто мог примирить Бога и нас».

На следующий день, как рассказывают, когда его гнали по улицам Вальядолида, Сесо увидел Филиппа II и спросил его, как можно допустить, чтобы его сожгли. На это король ответил: «Я сам принес бы дрова, чтобы сжечь собственного сына, если он оказался бы настолько же плохим, как ты» [597] .

597

Tellechea Idigoras (1977), 53–62, 106-09; Menendez у Pelayo (1945), т. IV, 478. Это можно считать апокрифической историей, так как в других сообщениях утверждают, что во время аутодафе рот Сесо заткнули кляпом.

В 1559 г. в Вальядолиде состоялось два аутодафе, на которых были «освобождены» двадцать пять лютеран. Им вынесли приговор, хотя они признались и покаялись (в противоположность обычной процедуре инквизиции). На это поступило особое папское соизволение, затребованное Вальдесом [598] .

За восемь дней перед первым аутодафе, состоявшимся 21 мая, проповедник объявил: на церемонии обязаны присутствовать все. Народ стекался со всей Испании, на площадях скопилось более 100 000 человек, люди выглядывали из окон и со специально сооруженных подмостков. Все смотрели на это ужасающее зрелище [599] . Численность зрителей оказалась настолько огромной, что за два дня до аутодафе по улицам невозможно было пройти. А когда четырнадцать приговоренных заключенных вели на казнь из города, их охранял отряд из 400 солдат [600] . На аутодафе 8 октября присутствовало, как сообщалось, 300 000 человек — население, собравшееся с сорока лиг (около 125 миль) вокруг Вальядолида. Это действительно было «ранее невиданное зрелище» [601] .

598

Monter (1990), 41–42. В работе Новалина (Novalin (1968-71), т. II, 216-21) содержится упоминание об отступлении от норм.

599

BL, Egerton MS 2058, folios 7v-10v.

600

Novalin (1968-71), т. II, 239, 248.

601

BL, Egerton MS 2058, folios 23u, 10v.

Между прочим, в Севилье в 1559 и 1560 гг. были «освобождены» тридцать два лютеранина [602] . Еще восемнадцать «освободили» в 1562 г. (когда погибли трое морисков), а шестнадцать сожгли символически (в изображении) [603] . Шесть человек уничтожены в 1563 г. [604] , а следующие шестеро — в 1564 г. [605] Позднее, в 1577 г., «освободили» троих человек (двое из них были англичанами). К семи из девяти лютеран, которых судили в том году, применялись пытки.

602

AHN, Inquisicion, Legajo 2075, Expediente 1.

603

Там же, Expediente 2.

604

Там же, Expediente 3.

605

Там же, Expediente 4.

Некоторое представление об атмосфере постоянной угрозы, нависшей над Испанией в ходе этих лет, можно получить из списка заключенных в тюрьме инквизиции Севильи в 1580 г.

Англичане, обвиненные в заговоре — 19.

Шотландцы, обвиненные в заговоре — 23.

Мориски, обвиненные в заговоре — 6.

Мориски, обвиненные в другом заговоре — 12.

Мориски, обвиненные в совсем ином заговоре — 3.

Мориски, обвиненные еще в одном заговоре — 3.

Мориски, обвиненные в следующем заговоре — 2.

Дела заключенных, не обвиненных в заговоре — 32 [606] .

Все это напоминает язык общества, которое ощущает угрозу со всех сторон.

Сосредоточенность террора в 1558 и в 1559 гг. оказалась закономерной. Филипп II, новый король, должен был продемонстрировать: вакуума власти не существует, на троне оказался достойный преемник своего отца [607] . Не возникает вопроса, что некоторые люди из числа заключенных в тюрьму или казненных исповедовали веру, расходящуюся с католической доктриной. Но не вызывает сомнений и другое: эти отклонения были преувеличены инквизиторской процедурой, о чем свидетельствуют показания Доминго де Рохаса. На самом деле, многое из того, что, согласно утверждениям этих людей, считалось истиной, очень немногим отличалось от старых убеждений Эразма [608] . Более того, костры инквизиции вместо искоренения ереси зачастую поддерживали ее. Многие люди, вынужденные бежать из Севильи в 1560-е гг. в Северную Европу, выжили, став новообращенными протестантами. Они распространяли ужасающие истории о католической Испании [609] . Следовательно, параноидальный католицизм создавал объекты, которых он же искренне боялся.

606

Там же, Expediente 6.

607

Contreras (1987), 55.

608

Там же; Bataillon (1937), 753-55.

609

Huerga (1978-88), т. IV, 10.

Самые достоверные доказательства подобного создания врага среди своих пришли из Португалии. Там не было причины считать, что в страну происходит меньшее проникновение лютеранства, чем в Испанию. Но здесь произошло значительно меньше судов над лютеранами в то время (не считая одного или двух показательных процессов, подобных суду над королевским летописцем Дамианом де Гоэсом) [610] .

Это объясняется не тем, что опасность протестантизма в Испании оказалась больше, чем в Португалии. Просто в Португалии, где инквизиция была создана совсем недавно, преследования все еще направлялись на первую главную цель — на конверсос.

610

См., например, Menendez у Pelayo (1945), т. IV, 183–205; Dias (1975).

Необходимости создавать «лютеранскую угрозу» не имелось, пока разбирались с первоначальным врагом — конверсос…

Арест Карранцы, так тщательно инсценированный Вальдесом, был непосредственно связан с событиями в Вальядолиде. В какой-то период в 1550-е гг. Карранца однажды встречался с Карлосом де Сесо. Во время этой встречи он настойчиво пытался убедить Сесо, что тот заблуждается в своих убеждениях, но он не выдал его инквизиции [611] .

Это было воспринято прокурором инквизиции в качестве признака вины архиепископа, хотя Карранца, имевший огромный опыт работы в инквизиции, должен был понимать, когда уместно разоблачение. Более того, несчастного Доминго де Рохаса, который некогда был слугой у Карранцы, призвали к ответу в пыточной камере 10 апреля 1559 г. Он отчаянно искал любое средство, чтобы выжить, и заявил: Карранца воспринял некоторые идеи, которые, по его словам, распространились [612] .

611

Tellechea Idigoras (1977), 61–90.

612

Tellechea Idigoras (1968), т. I, 200-03.

Подобное заявление оказалось решающим в аресте архиепископа.

Неудивительно, что архиепископ Толедо впал в депрессию, когда его заключили в тюремную камеру в Вальядолиде. Он страдал хронической бессонницей, не спал в течение девятнадцати дней [613] . Затем Карранца начал доказывать, что великий инквизитор Вальдес был его врагом, поэтому нельзя полагаться на то, что его суд может оказаться объективным. По меньшей мере, в этом ему повезло: Вальдеса отстранили от ответственности за это дело. Но ничто не могло ускорить суд.

613

Salazar de Miranda (1788), 155.

Карранца провел годы тюремного заключения в Испании в ужасающих условиях. Он сидел в камере, которая была настолько отрезанной от внешнего мира, что когда 21 сентября 1561 г. в Вальядолиде вспыхнул пожар, опустошивший город, уничтоживший 400 домов и продолжавшийся полтора дня, заключенный ничего не слышал об этом. Он смог узнать о пожаре только через несколько лет, когда оказался в Риме [614] . В его камере не имелось вентиляции, Карранца и его слуги должны были отправлять все функции тела здесь же. Это означало, что все они заболели. В камере было так темно, что иногда архиепископу приходилось зажигать свечи в девять часов утра. Более того, надсмотрщиком стал инквизитор Диего Гонсалес, который арестовал его в Торрелагуне. Гонсалес унижал его, принося еду на битых тарелках, а фрукты — на обложках книг. Архиепископа заставляли использовать свои простыни в качестве скатертей [615] .

614

CDIHE, т. V, 414.

615

Там же, т. V, 414-16.

После более семи лет тюремного заключения в Вальядолиде Карранцу перевели в Рим по настоянию нового папы Пия V. Здесь огромное количество документов нужно было перевести на итальянский язык, чтобы продолжить судебные заседания, что завершили только к 1570 г.

Но даже тогда тяжелые испытания Карранцы не закончились. Пий V умер, его преемник Григорий XIII попал под огромное влияние Филиппа II и объявил Карранцу виновным. 14 апреля 1576 г., почти через семнадцать лет после своего первого ареста, архиепископа Толедо приговорили к отречению от ереси по шестнадцати положениям лютеранства, в которых его подозревали [616] .

616

Llorente (1841), 334-40.