Инквизиция: царство страха

Это стало предзнаменованием грядущих событий. Как только двор Карла отправился из Испании в Болонью, где 24 февраля 1530 г. монарх получил имперскую корону от папы Климента VII, фракция, настроенная против Эразма, немедленно приступила к работе [516] .

Для начала в 1529 г. самого великого инквизитора Алонсо де Манрике отправили в Севилью, где он провел большую часть оставшейся жизни в своем архиепископстве и умер в 1538 г. в полном забвении [517] . Затем выдвинули обвинения против ряда главных почитателей Эразма при дворе. В 1530 г. Хуана де Вергара, секретаря Алонсо де Фонсеки, архиепископа Толедо, обвинили в лютеранстве. В июле 1533 г. инквизиция возбудила против него дело.

516

Там же, 467.

517

Aviles Fernandez (1984), 467ff.

Матео Паскуаля, приверженца Эразма, инквизиция арестовала в июне 1533 г. В 1535 г. схватили Алонсо де Вируэса, который выступал в поддержку Эразма на конференции, состоявшейся в 1527 г. в Вальядолиде. Одного из друзей великого инквизитора Алонсо де Манрике, Хуана дель Кастильо, сожгли заживо, за ним последовали еще четыре монаха [518] .

Завели и другие дела. В 1536 г. Мигеля Мескуита, который, подобно Мигелю Косте из Синкторреса, побывал в Италии, сожгли в Валенсии за то, что он придерживался лютеранских взглядов. Этот человек просто заимствовал их из проштудированных работ Эразма [519] .

518

Kinder (1997), 63.

519

Bataillon (1937), 473–526.

Началась настоящая «охота на ведьм». Большинство из этих людей сумели выжить после судов инквизиции, но их карьеры оказались разрушенными. Те, кто мог бежать, так и поступили [520] . Вопрос о том, были они истинными протестантами или просто католиками, которых привлекали идеи Эразма, так и остался спорным, поскольку под прицелом оказались обе группы. Инквизиция, которая ранее приступила к работе с конверсос из движения алюмбрадос, теперь переключала внимание.

520

Kinder (1997), 63–68.

Но старые категории предрассудков сохранялись. Во второй половине XVI века объектами властей инквизиции все чаще становились писатели-мистики. Инквизиция с присущей ей приверженностью букве закона была обязана сохранять враждебность к любому ощущению внутреннего духовного просветления, обещанному одним из величайших испанских мистиков века [521] . Более того, как и представители движения алюмбрадос, многие из этих авторов по происхождению относились к конверсос. Так как инквизиция возилась с расследованием дел Хуана де Авилы и Терезы де Авилы (позднее причисленных к лику блаженных), в 1570-е гг. она бросила Луиса де Леона в свои застенки на пять лет, не соглашаясь с идеями целого ряда потомков конверсос [522] .

521

Alcala Galve (1984), 793.

522

По вопросам интереса, проявляемого инквизицией к Терезе Авила, см. работу Льямаса Мартинеса (Llamas Martinez (1972)). Данные относительно ее происхождения из среды конверсос приводятся в трудах Каро Бароха (Саго Baroja (1970), 33–35) и Рева (Rivah (1959), 38). Оригинальные материалы относительно суда на Луисом де Леоном опубликованы в CDIHE, тома X и XI (1-358). Его родословная как конверсо опубликована в т. X, 146-63. Сикрофф (Sicroff (1985), 16–19; рассматривал его еврейское происхождение в качестве важного фактора на суде. Однако Маркес (Marquez (1980), 101-13) подвергает это сомнению. Хотя Леон и был благочестивым христианином, интерес, проявляемый им к Ветхому Завету и к занятиям древнееврейским языком, дает основания полагать, что он имел определенное пристрастие к религии своих предков.

Это не было связано с тем, что конверсос оказались врожденными еретиками. То, что очень многие из них развивали сложные христианские теологические идеи, показывает — их обращение в католичество происходило добровольно. Численное превосходство конверсос среди алюмбрадос и противоречивых теологов в то время объясняется в большей степени драматическим характером их обращения к христианству. Оно подталкивало многих конверсос к более напряженному и более личному восприятию религии [523] . А это приводило к глубоким поискам смысла и (возможно, слишком часто) к доктринам, которые отклонялись от ортодоксальных. Поэтому, стараясь стать строже к одной идеологии, которую считали опасной, инквизиция создала и систематизировала другую, которую предполагала рассматривать с такой же точки зрения.

523

Marquez (1972), 68; Selke (1980), 626.

Мурсия, 1552-62 гг.

Количество участников движения алюмбрадос, сторонников Эразма и лютеран, которых судили в середине XVI века, было небольшим. Их значение для инквизиции заключалось в том, что преследование открывало путь к идеологии, которая позволила бы расширить репрессии за пределы сообщества конверсос, превратив их во всеобщие гонения. Но чтобы убедить население, что враг находится повсюду и где угодно, иногда возникала необходимость напомнить людям о постоянной угрозе старого противника.

Так, одновременно с внедрением в испанское общество понятия о нарастающей угрозе со стороны протестантов, в районе Мурсии был раскрыт ужасающий заговор тайных иудеев. Эти события отметил великий инквизитор Вальдес в письме от 1558 г., упомянутом ранее (см. начало главы).

Проблемы начались в 1552 г. с инквизитора Санчеса.

Этот человек, вероятно, находился в Мурсии, чтобы обеспечить безупречное соответствие догмам веры. Но в нем самом оказалось мало того, что позволило бы назвать инквизитора правоверным.

Санчес сделал грязное предложение замужней женщине, которая пришла к нему за советом относительно дела в гражданском суде. Инквизитор заявил: если она подчиниться его желанию, он закроет дело [524] .

Похоже, что инквизитора Санчеса особенно влекло к замужним женщинам. Он завязал «близкие дружеские отношения» с женой одного из заключенных инквизиции, «закрываясь с ней днем и ночью». Когда еще одна замужняя женщина пришла к нему на прием по делу, связанному с трибуналом, он попытался соблазнить и ее, предложив зайти к нему домой позднее. Кроме того, он спал с замужней женщиной из конверсос, а девушка, которая пришла к нему на прием за советом, забеременела от этого служителя Святой палаты.

524

Это и все обвинения, предъявленные доктору Санчесу, опубликованы в AHN, Inquisicion, Legajo 2023, Expediente 23.

Хотя секретность была краеугольным камнем ведения дел в инквизиции, Санчес настолько пренебрегал ею, что двери его дома оставались открытыми всю ночь напролет для приходящих и уходящих в любое время проституток. Там он снимал инквизиторские облачения, но не снижал инквизиторского усердия.

Потребности Санчеса копировал, словно в зеркале, весь его персонал. Одного чиновника, Диего де Вальдеса, родственника великого инквизитора Фернандо де Вальдеса, в 1551 г. обвинили во время его пребывании в Мурсии в связи с любовницей, от которой у служителя имелось несколько детей [525] .

525

Там же, Expediente 10, Novalin (1968-71), т. I, 226.

Между прочим, Блаз де Вега, один из посланцев Санчеса, был горьким пьяницей, проводившим время в борделях и в кабаках. Он не умел ни читать, ни писать. В одну из своих инквизиторских поездок он взял с собой подружку, с которой спал вполне открыто.

Все это послужило причиной грандиозного скандала. Дело не обошлось без значительной иронии судьбы, поскольку одно из богохульств, которое инквизиция начинала преследовать в то время, содержало следующую фразу: «Обычный (при холостой жизни) блуд не есть грех» [526] .

526

AHN, Inquisicion, Legajo 2023, Expediente 22.

Полагая, что благоразумие — лучшая часть защиты, высший совет (Супрема) заменил Санчеса новым инквизитором, доктором Кристобалем де Салазаром. Ранее он исполнял обязанности инквизитора Гранады.

Но Салазар не относился к тому типу людей, которые обязательно смогут исправить положение дел. Нотариус инквизиции Диего де Эррера 6 октября 1553 г. написал послание, в котором заметил: в Гранаде Салазар заработал репутацию «мужчины, весьма охочего до женщин».

Прибыв в Мурсию, он сразу же завязал отношения с Каталиной Лопес, дочерью вдовы, которая жила напротив его апартаментов [527] . Но Салазар был столь же непреклонным инквизитором, как и неисправимым развратником, чем и отличался от своего предшественника. Он быстро приступил к допросу морисков Мурсии в такой запугивающей манере, что они почти сразу соглашались со всеми его измышлениями. Когда кто-нибудь из нотариусов протестовал, заявляя, что все его обвинения вымышленные, Салазар угрожал бросить своих коллег в камеру и защелкнуть на них оковы. И они быстро отступали.

527

Относительно этого вопроса и всего списка обвинений, предъявленных Салазару и упомянутых в нашей работе, см. Expediente 25.