Инквизиция: царство страха
Шрифт:
Такую же тактику в аналогичном контексте использовал Чарльз Дарвин в своем труде «Происхождение видов», опубликованном в 1859 г.
При внимательном рассмотрении непрерывных призывов в «Опытах» Монтеня к релятивизму, высказываний о роли страсти в религии, особого подчеркивания требования судить людей по делам, а не по словам, трудно не прийти к понятному выводу. История предков по материнской линии в Сарагосе, по меньшей мере, оказала некоторое влияние на эволюцию его философии [1122] .
1122
Эту точку зрения действительно разделяют многие специалисты по творчеству Монтеня (см., например, Malvesin (1875), 106-22, 128), а также специалисты по иберийским реалиям: Castro (1972), 15; Faur (1992), 105-06.
Инквизиция в результате своих преследований и гонений способствовала созданию атмосферы, в которой
Весьма поучительно прочитать рассказы о том, как внимательность инквизиции воздействовала на отношение конверсос и морисков к религии. Не вызывает сомнений, что некоторые укрепились в своей вере в истины унаследованного ислама или иудаизма, когда бежали в Северную Африку (если это мориски) или в Османскую империю (в случае конверсос). Но те, кто остались в Португалии, были вынуждены вести двойную жизнь. Она и заставила их обратиться к скептическому мировоззрению. Это справедливо как для морисков, так и для конверсос.
Жизнь морисков требовала двойного и двусмысленного существования. Реальность некоторых из них в 1530-х гг. кратко выразил «старый христианин» из города Даймиель в Кастилии, который сказал мориску Лопе Камбилю: «Когда вы были мусульманами, вы всегда говорили правду. А теперь — никогда» [1123] .
Между прочим, как мы наблюдали в восстании морисков в Андалузии в 1568-70 гг., часть того, что делали повстанцы, вряд ли согласуется с исламской традицией (см. главу 7).
1123
Dedieu (1983), 498.
Однако скептицизм был более очевиден среди конверсос. Типичная точка зрения конверсо, которую часто выдавали инквизиторам, заключалась в следующем: «В существовании есть только рождение и смерть. Больше нет ничего» [1124] .
Общественное положение таких обращенных способствовало скептицизму. Как сформулировал епископ Порту-Алегри (Бразилия) в XVI веке, «эти люди претендуют на то, что они христиане. На самом-то деле они не евреи и не христиане» [1125] .
1124
См., например, работу Baiao (1921), 122 (дело от 1541 г., Лиссабон). Однако следует отметить, что это сама была старинная сельская поговорка в Иберии. За замечание мне хочется выразить признательность профессору Бетанкуру.
1125
Salvador (1969), хх.
Отсутствие исчерпывающей информации о любой религии часто приводит к атеизму [1126] .
Двусмысленные религиозные взгляды часто сопровождались географическим непостоянством. Многие конверсос постоянно путешествовали по Европе и колониям в Африке, Америке и Азии, как мы уже знаем на примере семьи Карвахалов. Эти перемещения позволили им занять положение между двумя различными мирами, а в сочетании с религиозной двойственностью создавали среду, где часто считалось невозможным полностью принять какое-нибудь одно умонастроение или религию [1127] .
1126
AHN, Inquisicion, Legajo 5345; Expediente (1988), 50.
1127
В качестве примера того, как это осуществлялось на практике, интересно прочитать работу Уочтела (Wachtel, 2001 (а), 85–89), где приводится анализ библиотеки Мануэля Баутисты Переса, тайного еврея, совершившего в 1630-е гг. исключительно благоприятное путешествие из Лимы, жил в Гвинее и в Южной Америке. Библиотека помогает нам понять склонности этого человека.
Такие чувства в наши дни понять легко благодаря нашей столь же фрагментарной жизни. Если можно свободно входить во многие различные миры и среды, то мораль начинает все больше казаться детищем обычаев. Недаром путешественник в XVII веке воскликнул: «Кто бы мог подумать, что я, видевший такое огромное количество сект и религий, распространенных по всей Земле, сумел бы крепко привязаться хоть к одной религии вообще!» [1128]
Поэтому конверсос благодаря постоянным путешествиям и постоянным опасностям, которые стали их уделом, оказались прототипами современных философов-скептиков [1129] . А они были постоянными путешественниками, так как преследования инквизиции не позволяли им чувствовать себя в безопасности в любой части иберийского
мира, Европы или колоний.1128
Lithgow (1640), 486.
1129
Рассмотрение конверсо с точки зрения прототипа современной личности не ново. Оно предложено на обсуждение в работах Новински (Novinsky (1972), 162), Ривкина (Rivkin (1995), 408) и Уочтела (Wachtel, 2001 (а), 13) — назову всего лишь трех авторов. Идею более подробно исследует в своих работах Грин (Green, (2007)).
Поэтому скептицизм — не только результат воспоминаний о преследованиях. Он зародился в тех социальных условиях, которые оказались судьбой конверсос. В такой ситуации Мишель де Монтень стал не единственным потомком конверсос, развивавшим философию скептицизма, бросающую вызов идеологии инквизиции.
В течение семи лет Монтень учился в колледже де Гайен в Бордо. Возможно, именно там он испытал самое мощное интеллектуальное влияние конверсос. Ведь это важное образовательное учреждение было основано в 1533 г. португальским конверсо Андре де Гувейя, который привлек в колледж множество других конверсос. В 1547 г. Гувейя сменил другой конверсо, Жан Гелида, сделавшийся наставником Монтеня.
Спустя двадцать лет еще один студент-конверсо оказался почти столь же важным для развития скептицизма [1130] . Это португальский врач Франсишку Санчес, чьи взгляды, изложенные в книги «Все неизвестно» (оригинальное латинское название — «Quod Nihil Scitur»), совпадали с точкой зрения Монтеня. Они вели непосредственно к идеям Декарта и Спинозы.
Санчес родился в 1551 г. северной Португалии. Вместе со многими португальскими конверсос того времени, его семья в 1562 г. перебралась в Бордо, так как атаки португальской инквизиции усиливались. Санчес, как и его отец, учился на врача. Он провел большую часть своей жизни в Тулузе, где занимал должность профессора медицины и философии, вел жизнь благочестивого и активного христианина. Два его сына стали священниками [1131] .
1130
Faur (1992), 108-09.
1131
Sanches(1988), 4-19.
В своей книге, опубликованной в Лионе в 1581 г., Санчес не уставал заявлять о преданности полному скептицизму. В первой строке этой книги автор говорил: «Я не знаю даже этой одной-единственной вещи, а именно — того, что я ничего не знаю» [1132] .
Это утверждение много раз повторяется в его работе в различных завуалированных вариантах. Начиная с этой исходной позиции, Санчес переходит к разгрому аристотелевской теории логики и науки, которая доминировала в схоластических кругах. Он утверждал, что невозможно иметь определенное или совершенное знание о рациональном мире.
1132
Там же, 172.
Это привело Санчеса к самой ранней форме эмпиризма, к идее, что прямое изучение и верификация физического явления — единственный путь к познанию мира природы [1133] . Он, бросая вызов, писал во введении: «Пусть обманываются те, кто хотят быть обманутыми. Я пишу не для них, поэтому им не нужно читать мои работы… Я обращаюсь к тем, кто „не будучи связан клятвой верности словам своего хозяина“, оценивают факты сами, руководствуясь собственным восприятием и здравым смыслом» [1134] .
1133
Faur (1992), 96.
1134
Sanches (1988), 168.
Один выдающийся ученый сказал: Монтень вместе с Санчесом «взяли на себя ответственность пересмотреть старые представления о знаниях мыслителей XVI века» [1135] . Они были философами, которые «внесли огромный вклад в распространение идей скептицизма в XVI веке» [1136] .
Более того, Санчес в огромной степени обязан гуманисту Хуану Луису Вивесу тем, что он критически прочел Аристотеля. Особенно важна книга Вивеса «Дисциплины» [1137] .
1135
Там же, 81; слова принадлежат Элайн Лимбрик.
1136
Там же, 79; слова принадлежат Элайн Лимбрик.
1137
Там же, 28–36.