Инквизиция: царство страха
Шрифт:
Мигель де Карпио, инквизитор Севильи в период с 1556 по 1578 гг., раскрывает отношение чиновников к своим заключенным. Он видел свою миссию в том, чтобы «сжигать и обнимать людей» (словно эти два действия были каким-то образом связаны между собой). Он стремился «освободить» некоторых заключенных, а не осуждать их на мягкое наказание и возвращать в лоно церкви только на том основании, что они были бедны. К счастью для них, это не всегда выполнялось, поскольку остальные инквизиторы оказывались более умеренными, а все подобные решения принимались голосованием [1034] .
1034
Marquez (1980), 129.
При рассмотрении потрясающих доказательств откровенных злоупотреблений властью и способности инквизиторов говорить одно, а делать совершенно другое, расхождение между теорией и практикой
1035
IT, folio 8r; опубликовано в работе: Jimenez Monteserin (ред.), 1980, 83-105.
1036
IT, folio 12r; опубликовано в работе: Jimenez Monteserin (ред.), 1980, 116-21.
1037
Смотри, например, дело Педро де Гуирал, инквизитора Авилы и Кордовы с 1499 г. (Gracia Boix (1982), 30–31). Лусеро является еще одним очевидным примером этого.
Поскольку теория и действия инквизиции никогда не были единым целым, рассматривать историю этого учреждения только по указам означает пропустить главное. Как и все подобные организации, инквизиция ненавидела мысль о возможном ослаблении власти, которую она крепко держала в своих руках с самого начала. Может показаться, что она претендовала на некоторую встревоженность случаями взяток и коррупции. Но все они уже сами по себе являлись доказательством власти учреждения, что говорило в его защиту.
Власть слишком соблазнительна, чтобы пожертвовать ею, бросив могущество на алтарь морали. Вместо того чтобы обрушиться на своих злодеев, инквизиция часто подменяла их чужими. Так было в случае с Муньосом де Ла Куэстой. Чувства стыда не имелось, но становилось несколько неудобно из-за того, что мораль фактически представляла собой принцип, оправдывающий все, что делала инквизиция.
Сосредоточение власти, безусловно, не было создано только самими инквизиторами. Для этого требовался разветвленный административный аппарат, наделяющий могуществом организацию и ее служителей. Требовалось и согласие на этот процесс со стороны государства. Ведь нам уже известно, что инквизиция Португалии и Испании возникла в местных условиях, а не по поручению со стороны папы.
Процесс развития административного аппарата инквизиции был медленным. В Испании первый трибунал учредили в 1480 г. (в Севилье), а последний — только в 1659 г. (в Мадриде). Напротив, в Португалии и Гоа в середине XVI столетия учредили четыре трибунала (с интервалом в двадцать пять лет). В Испании в Супреме состояло шесть членов — пять церковных (духовных) советников и один прокурор. Допускалось, что король номинирует двух светских членов из совета Кастилии. В Португалии великому инквизитору разрешалось непосредственно номинировать членов генерального совета инквизиции. Это могло привести к своего рода утверждению коррупции, что мы видели в случае Фернанду Мартинеша Маскареньяша (см. выше) [1038] .
1038
Bethencourt (1994), 65, 71.
Бюрократические расхождения между двумя организациями инквизиции объяснялись некоторой разностью в целях. Как мы видели, португальская инквизиция никогда не занималась морисками или большими количествами лютеран. В Испании все происходило наоборот.
Что касается морисков, то это объясняется более ранним завоеванием Португалии у мусульман. Ко времени учреждения инквизиции они уже успели полностью ассимилироваться. Что же до лютеран, то в самый разгар паники в Испании в конце 1550-х гг. португальская инквизиция только-только начинала вставать на ноги. Она была счастлива сосредоточиться на угрозе со стороны конверсос.
Но период совместной монархии (1580–1640) привел ко все возрастающему слиянию бюрократических стилей. В 1632 г. великий инквизитор Португалии Франсишку да Кастро (тот самый щеголь в дамасской шляпе) сформулировал это следующим образом: «Способ выполнения процедур соответствует закону. Согласно имеющейся у нас информации,
по существу это точно так, как поступает инквизиция Кастилии» [1039] .Это означает, что многие реформы, которые уже провели в Испании в XVI веке, когда португальская инквизиция еще продолжала прилагать неимоверные усилия на подъеме, стали характерными для двух учреждений.
1039
Baiao (1942), 17.
В Испании, как это происходило и при расширении организации для преследования «старых христиан» за богохульство, двоеженство и лютеранство, рост бюрократического аппарата совпал с назначением великим инквизитором Фернандо де Вальдеса, самого заклятого врага архиепископа Толедо Карранцы (см. главу 5).
Вальдес реорганизовал администрацию инквизиции в соответствии с требованиями контрреформации. Он поставил финансы учреждения на более прочную основу, отобрав у церквей годовые ренты (см. главу 9) [1040] . Он же стандартизировал инквизиторскую судебную процедуру, выпустив в 1561 г. общие инструкции. Они регулировали посещения сельских районов, чтобы обеспечить усиленный контроль над самыми удаленными пунктами. Кроме того, Вальдес учредил трибуналы в тех районах, где прежде они отсутствовали [1041] .
1040
Там же; Novalin (1968-71), т. 1, 231.
1041
Contreras, Henningsen (1986), 116.
Но, возможно, самой важной бюрократической реформой, проведенной Вальдесом, стала реорганизация штата агентов инквизиции в соответствие с декретом 1553 г. Документ получил известность как «Согласие». Предполагалось, что эти шпионы должны докладывать в инквизицию обо всем подозрительном. К ним часто обращались за помощью при арестах подозреваемых, им же давали нарисованные портреты беглецов, чтобы стало возможно выследить их [1042] .
До назначения Вальдеса великим инквизитором в Испании было очень мало агентов. Но под его руководством трибуналы назначали штат шпионов в соответствии с размером каждого населенного пункта. В Гранаде, Севилье и Толедо было по пятьдесят агентов, в Кордове, Куэнке и Вальядолиде — сорок, в Мурсии — тридцать, в Костельоне и Лерене — двадцать пять. В городах с численностью населения до 30 000 человек имелось по десять шпионов, в пунктах с количеством жителей в 1 000 и менее человек — по шесть, в селениях, где жило до 500 человек, имелось на случай необходимости два агента [1043] .
1042
Ruiz de Pablos (ред. и перевод), 1997, 209.
1043
Jimenez Monteserin (ред.), 1980, 366), т. I, 70. См. Contreras (1982), 73.
Эта рационализированная шпионская сеть способствовала вторжению инквизиции в повседневную жизнь [1044] , а также увеличению власти отдельных инквизиторов и других чиновников. На самом пике преследований в Испании было более 20 000 агентов инквизиции [1045] . С этого времени и до начала упадка учреждения в середине XVII века даже в небольших городах не было уверенности в том, что там нет шпионов, которые могут доложить властям о мелких преступлениях.
1044
Там же.
1045
Blazquez Miguel (1990), 104.
К 1600 г. даже в изолированной провинции Гватемала в Центральной Америке количество шпионов было в пределах от шестидесяти до ста человек. Не имелось ни одного колониального города, который остался бы без агентов [1046] .
А в Португалии, хотя там было всего восемнадцать шпионов до унии с Испанией в 1580 г., к 1640 г. на местах работало уже 1 600 агентов [1047] . С этого времени не только одни инквизиторы продолжали рутинно злоупотреблять властью. Их пособники-шпионы сделались таким же бременем для жителей городов и сел Португалии, Испании и колоний.
1046
Chinchilla Aguilar (1952), 120-21.
1047
Bethencourt (1994), 51.