"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

Да на счастье Волкова почти в дверях трактира его встретил брат Ипполит, и, поздоровавшись, произнёс:

— Господин, есть ли у вас время поговорить с бароном?

— Есть, — сразу согласился кавалер. — А что он хочет?

— Думается мне, он вам хочет дело предложить.

— Дело? Один барон мне уже дело предлагал. Мне не понравилось, — Волков готов был отказаться, да нельзя отказывать человеку, который ездит на карете с гербом герцога Рбенрее, даже не выслушав его. — А что за дело, не знаешь?

— Не знаю, думаю, дело будет конфиденциальное.

Брюнхвальд хмурый стоял рядом, ждал, Волков глянул на него и сказал монаху:

— Конфиденциальное. Ну, пойдем, послушаем.

Барон уже не лежал в кровати, выглядел лучше, Волков сразу это отметил:

— Рад, что вы идёте на поправку, барон, — сказал он, садясь в кресло и беря у слуги стакан с вином.

— Всё благодаря вам, кавалер, этот молодой монах на удивление неплохой лекарь, и чтец, и умник, — отвечал фон Виттернауф, садясь в кресло напротив. — Как идёт ваша инквизиция?

— Дело закончено, ведьм не нашли, бабы оклеветали вдову к которой ходили их мужья.

— Как раз тот случай, когда вдова была весёлой, — усмехнулся барон.

— Ну, теперь ей уже не до веселья, получит пять кнутов и ненависть семей, чьим жёнам палач отрежет языки за навет.

— В общем, все получат то, что заслужили.

— Да.

— Вы не пьете вино, — заметил барон, — ах, да, я забыл вы держите какой-то свой пост.

— Святые отцы решили, что я недостаточно свят для их миссии, наложили епитимью, — Волкову было нелегко, речь барона была изыскана и утончённа, в прошлый раз, когда они были тут с Брюнхвальдом, барон говорил проще. Кавалер пытался говорить так же.

— Я позвал вас, чтобы поговорить с вами. Вас это не удивило? — начал барон.

— Судя по тому, сколько вы обо мне расспрашивали, это должно было случиться, — заметил Волков.

— Да, наверное, вы правы, может быть для вас, моё приглашение было очевидным, — едва заметно улыбнулся фон Виттенауф, — понимаете, у меня есть одно дело, но…

Он замолчал. И кавалер продолжил за него:

— Вы бы хотели услышать от меня обещание, что ваше дело будет тайной, и я никому о нём не расскажу?

— Вы удивляете меня соей проницательностью, — сказал барон, — именно об этом я и хотел вас просить.

Волков чуть подумал, вздохнул, и отпил вина, пост — постом, а когда речь идёт о серьёзном деле можно и вина выпить. И начал:

— Барон, у меня сейчас не простое положение, через неделю я должен выплатить людям довольствие, ещё мне нужно будет заплатить за постой в этом трактире, а он не дёшев. Думаю, что мне потребуется сто монет, а Трибунал не собрал в этом городе и пятидесяти. Мало того, я не могу бросить святых отцов и заняться другими делами. Поэтому, я не буду вам ничего обещать, вряд ли я смогу помочь вам. Так что, лучше, не раскрывайте мне своего тайного дела.

— С вашими делами смог справиться и ваш ротмистр, — заметил барон. — Охранять попов не мудрёное дело.

— Да, может быть, но обстоятельства складываются так, что я не могу бросить это дело.

— Я слышал о вас ещё до того, как мне рассказал о вас ваш монах, я, конечно, не знал вашего имени, но случай с дуэлью сделал вас известным при дворе принца.

— Боюсь, что эта слава не послужит мне добром, — отвечал кавалер.

— Да уж, известие о смерти Кранкля огорчило принца. Но он умный человек, уверяю вас. Вы, наверное, догадались, что я близок ко двору курфюрста.

— Карета с его гербом стоит во дворе. Не трудно догадаться.

— Я уполномоченный посол Его Высочества герцога Карла Оттона четвёртого курфюртса Ребенрее.

Волков жестом произвёл знак уважения.

— И я, и герцог, и мой друг, канцлер земли Ребенрее Венцель — продолжал барон, — были бы вам признательны, кавалер, если бы вы оказали нам услугу. Я наслышан о ваших подвигах, полагаю, что именно вы нам и нужны.

Барон замолчал, ожидая реакции кавалера.

А вот теперь Волков совсем не хотел оказывать услугу всем этим знатным господам. Подвиги! Нет, что-то не нравилось ему в этом деле. Неужели у такого влиятельного человека как принц Карл, которого считают вторым человеком в империи, не нашлось желающих оказать ему услугу. Не может такого быть. Нет, хватит с него подвигов, за один подвиг он получил пожизненную хромоту и вечную боль в ноге, за второй такой подвиг, папский нунций требовал следствия и устроил ему розыск. Нет, Волков и знать не хотел, что это за дело:

— Дорогой барон, я не могу бросить святых отцов.

— Вы говорили о том, что вам не хватает пятьдесят талеров. Это решаемый вопрос. Моя посольская казна ограничена, но я готов выделить вам деньги.

— Дело не в деньгах. Дело…

Барон его прервал, он уже не был так любезен.

— Кавалер, против вас ведётся дознание в Ланне, бургомистр Фёрнебурга мечтает колесовать вас на площади. Не думаю, я, что в вашем положении следует отталкивать руку дружбы. Тем более, что услуга будет вознаграждена.

— Против меня ведётся дело в Ланне, и магистрат Фёренбурга хочет видеть меня на своей площади именно потому, что я, в своё время, не оттолкнул такой руки, которую вы мне теперь протягиваете, — он встал, передал бокал с вином слуге, — пока я не могу принять вашего предложения, барон. Я служу Святому Трибуналу.

Он поклонился и пошёл к двери, а барон Виттенацф вставать не стал, только кивнул в ответ. Он был явно недоволен переговорами.

А Волков шёл к себе и надеялся, что следующее дело инквизиции, даст ему денег, чтобы полностью расплатиться с людьми ротмистра. И ему не придётся связываться с делами, за которые ему будут благодарны столь влиятельные нобили.

Глава 9

— Тепло совсем уже, — говорил отец Иоганн, оглядывая собравшуюся толпу. — Ветер южный.

— Так дело уже к пасхе пошло, — отвечал ему отец Николас, — скоро великий пост. Надобно до поста поесть, как следует, а то когда ещё разговеешься.

— Надобно, надобно, — кивал отец Иоганн и улыбался. Сообщал доверительно. — Поедим, братия. Сегодня после экзекуции и поедим. Я просил трактирщика жарить нам поросёнка.

При слове «поесть» взгляд бледного отца Ионы загорелся. Он всё ещё хворал нутром, похудел, пил капли и кутался в рогожу, хотя ветер был тёплый, но поесть поросёнка был готов. А что ж, дело сделали, виновных нашли, осудили, отчего не поесть поросёнка.

— Поросёнка это хорошо, — кивал он, — с горчицей и мёдом очень хорошо поросёнка кушать.

— Именно, именно, — соглашались с ним святые отцы.

А народу на площади было уже столько, что солдат на всё не хватало, именно для этого святые отцы и брали столько солдат, в остальные дни надобно было едва четверть от отряда. Люди приезжали с окрестных деревень семьями, с детьми, брали с собой еду. Ехали смотреть казнь.

— Не пускай их сюда, — орал Брюнхвальд своим людям. — На пять шагов к эшафоту не пускай. Эй, ты! Убирай телегу, прочь, не ставь тут.