Инквизиtor

На противоположных берегах одной реки Он и Она от боли и одиночества лежали неподвижно. Две судьбы, две жизни, две истории.

Рассвет

Забрезжил рассвет. Наполнилось светом серое небо. Лучи солнца, коснувшись края подушки, ласково тянулись к лицу спящей Анны. Бледная от природы кожа (после ночного жара) казалась прозрачной. В бликах рассвета локоны девушки, слегка влажные, золотом рассыпались по лицу, ключице, груди. Длинные ресницы распахнулись. Солнце рисовало отчётливо луч диагональю от окна.Броуновское движение в полоске света напоминало танец частиц.

Сладко потянулась, отодвинула одеяло в сторону, обнажив хрупкое тело. Первые минуты утра, когда желание ещё совсем немного понежиться в кровати сильней активности. Слабость почти отступила.

Ей так хотелось тишины в мыслях! За период сеансов с Еленой, Анна сама не заметила, как в её привычку вошёл постоянный анализ мыслей. В это утро, после нарастающих событий предыдущих дней, девушка решила останавливать любые мысли, которые уносят её в прошлое. Начать новую жизнь просто с этого момента. Зачем поднимать все эти кучи непонятные, лезть в воспоминания? Если она уже в настоящем, что мешает ей начать жить полноценно? Гештальт закрылся.

Нащупала ступнями на полу тапочки. Правая нога, обидно раздутая после вечернего падения, в тапок не помещалась. Попыталась встать. Есть два минуса. Первый - штормит. Второй – болезненные ощущения в ступне. С трудом допрыгала до кухни. Сначала ситуация огорчила, позже стало забавно.

Включила музыку.

Отправилась в душ. Чем больше она вникала в окружающую обстановку, уходя от внутренних диалогов, тем ясней и насыщенней для неё был окружающий мир. Будто она проснулась от долгого сна. Боль в ноге заземляла девушку каждый раз, как только она задумывалась о чём-то другом, кроме текущего дня. Оказывается, удерживать равновесие в скользкой ванной не так-то просто на одной ноге. Телесно-ориентированная психология. Надо было сразу выбирать этот метод.

Хлопья с молоком утолили голод. Вальяжно распластавшись на кровати, отправила начальнику сообщение, о том, что заболела и не выйдет на работу. Провалилась в сон.

Разбудил резкий звонок в дверь. Спешно накинув халат, Анна допрыгала до коридора.

– Кто?

– Участковый, проверка документов.

Девушка провернула ключ в замке. Скрип несмазанных петель.

– Удостоверение покажите, пожалуйста, - сонная Анна разглядывала форму визитёра.

Мужчина распахнул документ.

– Проходите.

Тем временем Мирон открыл глаза в палате клиники. Лечащий врач сосредоточенно смотрел на него.

– Доброе утро! Сколько пальцев?
– проведя ряд диагностических манипуляций, доктор убедился, что пациент в полном сознании.
– Хорошо, что догадался дверь открытой оставить!

– В лифте понял, что не справлюсь в этот раз, - пробормотал в ответ Мирон, отворачиваясь к стене.

– Так дело не пойдет, сейчас завтрак и процедуры. Скажу медсёстрам, чтобы занялись тобой.

Доктор знал этого пациента давно, много лет назад мужчина впервые обратился к нему за помощью. Попытки привить режим питания или назначить терапию всегда приводили к спорам и разногласиям. Мирон благодарил, получал результаты анализов и исследований. Читал заключение и со словами: «Поживём ещё, где наша не пропадала!» - покидал клинику. После первого серьезного приступа с госпитализацией, на какой-то промежуток соблюдение режима было. Позже Мирону надоели пилюли, диетические столы и запреты. Выстроил свой, комфортный для него режим общения с врачом, обозначив, что появляться он будет за рецептом. На этот случай запись осуществлялась через секретаря. Но именно «звонок» самому доктору, по договоренности, являлся точкой криза. Для мужчины, привыкшего быть сильным и уверенным в себе, госпитализация была признанием собственной слабости.

– Георгий, спасибо!
– буркнул недовольно Мирон.

– Ребятам скажи спасибо, что заметили, что ты домой поднялся.

Система безопасности работала исправно. Учитывая хорошее отношение жильца, сотрудники охраны старались отвечать взаимностью.

– В этот раз надолго?

– Полежи недельку, прокапаем. Мирон, ты же мог быть не дома. Пил?

– Сегодня с утра ещё не успел. Тут вроде не наливают, - пациент отвергал любые попытки намёков на его слабости со стороны врача.

– Позже зайду. Поправляйся.

Дождавшись, когда Георгий покинет палату, Мирон поднялся в поиске своих вещей. Смартфон, ключи от машины – остались дома.

«Что мы имеем?» - попытался сложить в голове события вчерашнего дня. «Ведьма прочувствовала, что на неё открыта охота и дала понять, что лезть не стоит».

Первый подобный приступ случился у Мирона два года назад, при исполнении. После этого любые свои изменения сознания он предпочитал соотносить с рабочими моментами. Так проще было отрицать факт физической немощи, последствия контузии ипагубное влияние алкоголя на его организм. Собрал в целое разрозненные факты, указанные в записях психолога, наитие и опыт. Вывод был сделан без схем: «Объект» опасен. Стоит доложить об этом Апостолу.

– Доброе утро!
– в палату вошла медсестра.
– Меня зовут Ирина. Ложимся на живот, спускаем штанишки.

– Доброе, - глядя на доброжелательную блондинку в белом халате, Мирон сменил гнев на милость. Задумался, почему в этот раз во сне не пришла девушка.

Игла вонзилась в ягодицу почти безболезненно.

– Сейчас вам принесут завтрак. Зайду к вам позже с капельницей.

В глубине души Мирон хотел бы прочувствовать то, затерянное где-то далеко в юности, чувство влюблённости. Волнение, смущение, потеющие ладони, учащённое биение пульса. Обволакивающую теплом нежность. Трепетное желание оберегать и заботиться. Он давно не ощущал чего-то даже близко по отношению к противоположному полу.

Горячие точки, девушка из сна, работа, подразумевающая поиск двойного дна в каждой женщине. Принял грусть по забытой любви за банальное осознание одиночества в стенах клиники. Дотянулся до пульта и включил телевизор - идеальный метод отправить мозг на отдых.

Апостол

Анна и Мирон не осознавали, что их жизнь, после столкновения уже не может быть прежней. Они держались за устоявшиеся привычки и мировоззрения, не допуская мысли о возможности раскрыться навстречу живым эмоциям. Удобно не впускать в душу всего того, что противоречит обыденности.

Он - в палате клиники, она частично обездвиженная, но не сдаются. Что может быть слаще слепого упрямства? Сколько энергии. Сколько потенциала! Такие уверенные в себе и одновременно беспомощные перед волной предназначения.

Пётр Сергеевич возник в палате Мирона так же неожиданно, как участковый в квартире Ани. Мирон, со всеми своими сложностями и анализами ситуации, для него являлся ребёнком.

– Ничего не хочешь мне рассказать?
– выключив телевизор, строго спросил Апостол.