Инквизиtor

– А ты знаешь, что не обязательно тебе отвечать мне вслух? На тебя итак все косятся, выглядишь не очень.

– Не хочу я из головы устраивать дом совещаний. Пусть косятся!
– упрямо заявила Анна, проигнорировав новости.

Свернула к пруду в парке, села на траву, наблюдая, как люди кормят уток. Краем глаза окинула прохожих, заметила мужчину на лавке в одежде, не располагающей к прогулкам. Если голос права и документы будут через неделю, тогда кто бы это мог быть? Спрашивать у погорелой она не намеривалась, ей хватало своего жизненного опыта до того, как это ворчливое чудовище проявилось в голове.

– Хватит уже умничать! Попроси меня, слетаю, разведаю!
– капризно заявила старуха.

– А ты можешь, как и раньше делать вид, что ты не вот эта гнусавая сущность, поселившаяся в голове, а просто - мои мысли? Ты из меня недееспособную делаешь. И вообще работай почаще на общее благо вне моей головы.

– Общее благо. О… - протяжно ответила, - мне нравится, что ты смирилась. Ты не представляешь, сколько всего мы можем сделать вместе, они все к твоим ногам падут. Я полетела.

***

Вадим сидел за длинным обеденным столом напротив тучного мужчины в очках. Тот, сопя, ковырял вилкой в тарелке, откидывая в сторону зелень.

– Поналожат гавна всякого, и жри, как козёл траву. Унеси, - подозвал он стоящего неподалёку официанта.
– Повару скажи, уволю, если увижу опять зелень в тарелке.

Выслушав рассказ Вадима, мужчина довольно улыбнулся.

– Ну вот, племяш! То-то же, а говорил Апостол твой умный. Дураком с детства был, таким и остался. Я ему сколько раз предлагал, работай со мной, будет тебе счастье. Нет, упрямый баран, придумал свой какой-то несуществующий мир, в справедливость он играет.

– Дядя Веня, а теперь что?
– племянник в предвкушении замер.

– Как и договаривались, будем делать так, чтобы ты занял место Пети в отделе. Держать руку на пульсе надо всегда. Дядя плохому не научит. Только заруби себе на носу: мне нужна активность, чтобы все эти ваши перемирия сразу в топку. Придумали идиоты.
– Веня провёл большим пальцем по зазубренному лезвию сервировочного ножа.
– Пойми, нашу биржу не просто так медведем называют, потому что в спячке постоянно. На ней бабосов не поднять, то ли дело западная - прёт как бык. Только торги открылись, уже активность: графики прыгают, растут деньги. А с этой стабильностью мнимой медвежьей, на месте экономика топчется. Нужна движуха! Энергия ведьм должна искрить. Лбами сталкивать, крутить, вертеть, флажки устанавливать, в конфликтах потенциал отжимать и попёр дальше в рост. Обвинять, пугать, ссоры накручивать. Понаблюдай, как я стратегически вопрос решаю, а потом у нас команда будет с тобой.
– Мужчина обтёр губы салфеткой.

– Это понятно, мы давно обсуждали, я согласен. А в отделе что?
– Вадим внимательно смотрел в ожидании ответа, прищурив маленькие колкие глаза.

– Есть у меня один план, как додавить Мирона твоего этого. Оно ведь знаешь как, убрал руку с шеи, не задушил до конца, а потом, бац, - стукнул кулаком по столу, - и обратно оно всплывает. Не тонет потому что.
– Рассмеялся от своей глупой шутки.
– Апостол давно бы ко дну уйти должен был, а второй раз плюх и коричневая куча на воде. Благо хоть с братцом его развести вовремя удалось. Ты иди, работай, вида не подавай! Сам поймёшь, когда почерк дяди узнаешь в виртуозной игре. У меня свои симфонии соло на скрипке. Танец злобного гения.

***

Мирон сидел на берегу пруда в парке, вечерние огни отражались в глади воды. Свежий, прохладный ветер напоминал о приближении осени. Пропали различия сущностей в лицах, лишь мир стал ещё темнее для него, но легче как-то. Не срываться по первому звонку, не ловить по приказу.

Женщина с ребёнком кидала в воду увесистые куски белого хлеба. Утки подхватывали угощенье, крякая, отплывали в сторону. Малыш забавно подпрыгивал, вопрошая: «Мамочка, ещё можно?» И вновь брызги от удара угощением по воде, и восторженный возглас мальчишки.

Мирон задумался: а смог бы он стать хорошим отцом для своих детей, пережив все эти скитания, войны, предательства. У него нет тепла, чтобы делиться с кем-то. Только холод и пустота. Не всем, наверно, суждено иметь семью. Надежда на верность и уют рядом с девушкой из сна остались в прошлом.

Прошло три дня с момента, когда Анна прислала смс, но он не готов выходить с ней на связь, пока свежи воспоминания о её рандеву в кафе с другим мужчиной. Она же улыбалась там как-то по-другому совсем. Она и Петру улыбалась не как Мирону, он помнил это точно. Научился различать в её взглядах фальшь и настоящее. Актриса, которая исполняла свои роли. Только до сих пор непонятно, зачем ей был Апостол, а уж тем более Мирон. Если это связано с отделом, тогда теперь, после увольнения, он ей и подавно не нужен. Отработанный материал. Не только для Ани, для всех тех, кто был рядом с ним. Оставался только Макар, как последний негаснущий маяк причала для его измотанной души.

Отхлебнул виски из бутылки, третий день запоя - не повод срываться в деревню. Хоть немного ещё погулять по Облачному городу, скитаясь раненым зверем в собственных воспоминаниях. Он не хотел идти домой, кошмары мучили его теперь по ночам. Отчим с матерью горелые приходили во снах, руки тянули навстречу, к себе звали, новый дом строить. Если жизнь игра, то Мирон сыграл в неё плохо, но переиграть шанса никто не даст. Бежать некуда, да и не за чем, а самое печальное, что не к кому. Поднялся с травы, отряхнул резким движением руки пыль сзади со спортивных штанов.

Зазвонили колокола после вечерней службы. Посмотрел на купола храма, поправил серебряный крест на груди. Вспомнил про свёрток с солью, оставшийся лежать в салоне машины. Зачем время тянуть, пора завершать эту связь с марсианкой, которая всё так же влечет к себе, как только его ослабляет алкоголь. А в эти дни запоя не выходит из мыслей вовсе.

Вернулся домой, рассыпал соль под дверью. Жди - это не когда, она захочет вернуться. В его ситуации, жди - это осознание, что сыплет соль уже не на рану, а на покрытую тонкой плёнкой поверхность эпидермиса, которая если и заживёт, то неизбежно оставит шрам. Он не мог подпустить к себе Аню из страха, что ревность завладеет его сознанием, так же, как когда-то это уже было в ситуации с отчимом. Мирон не мог причинить ей боль. Повторить ошибки прошлой жизни.

Танго теней

Оная Ночь Сварога не на дворе стоит,

А во сердцах человеческих лежит.

«Белый путь»

Мирон проснулся от кошмара. В поле широком бился всю ночь с душами неупокоенными, молотом крушил. Со всех сторон к нему надвигались полчища, среди которых мелькали знакомые лица, им убиенные. Чем больше силы прикладывал, тем сильней они становились. Опустив молот свой огнём пылающий, призвал на помощь Небеса. Небо разверзлось, светом наполнило душу. В прах превратились восставшие, по ветру пепел развеялся. Ливень на землю каплями, поле взошло побегами. И зацвела земля травами. Анна в просторном платьице, смотрит, стоит, улыбается.

«В чём сила, Брат?» - вспомнил он слова из фильма. С жадностью осушил бутылку нарзана из холодильника. Забыл, какую по счёту ночь не спит нормально, сколько пьёт беспробудно. На смартфоне давно уже иссяк заряд батареи: заброшенный на стол без внимания не гудит, не шумит, не вибрирует. Посчитал по пустым бутылкам. Пятый день - не так тревожно. Выкарабкаться сам сможет. Завалился обратно на кровать, включил телевизор. Звонок в дверь прервал поток сумбура фраз от беглого переключения каналов.