Innocent butterfly

Ловко запрыгнув на подоконник, она закидывает ноги на него, сгибая колени и пододвигая их ближе к телу. Она будто бы чувствует себя так защищенной от всего, от мира, который ей надоел, от людей, которых она не хочет видеть.

Сморгнув собравшиеся на слегка подкрашенных ресницах слезы, Ева делает тяжкий вздох, пропуская в свои легкие воздух. Сейчас он кажется ей таким тяжелым и лишним. Будто бы все ее тело сопротивляется, оно не хочет страдать и мучиться.

Наверное, просто она стала слишком наивной, слишком мягкой и чувствительной. Она не должна была показывать ему свои слезы, не должна была показывать Джастину свои чувства. Она всегда должна быть сильной и мужественной, как учила ее мама. Только так можно выжить в этом жестоком мире, в котором не считаются с твоими чувствами.

Вытерев внутренней стороной ладони слезы со своих щек, Ева сжимает руки в кулаки. Она чувствует влагу на своих руках – показатель ее боли и разочаровании. Во всем, что казалось ей таким светлым. Может, она еще не чувствовала к Джастину чего-то такого, что могла бы назвать любовью, но эти чувства определенно были очень искренние и нежные.

Сейчас она даже не хочет его видеть, не хочет что-то чувствовать к нему. Она должны сделать так, чтобы Джастин был для нее просто Джастином, ее учителем, не более. Она больше не подпустит его близко к себе, не перейдет черту, которую мысленно прочертила между ними.

Ева спрыгивает с подоконниками и подходит к раковине. Она не знает, сколько здесь просидела, но, наверное, довольно долгое время. Она искреннее надеется, что никто из ее учителей не позвонит родителям, особенно маме. Розалин будет очень недовольна, если Ева пропустит хоть одно занятие.

Смыв остатки макияжа, Ричардсон поднимает взгляд в зеркало, которое весит прямо над раковиной. Вид сейчас у нее не самый лучший. Она качает головой, находит в своей сумочки салфетки и начинает вытирать лишнюю влагу с лица. Ее глаза опухли и покраснели, всем сразу станет понятно, что Ева плакала. Но сейчас это ее мало волнует. Сейчас она хочет просто добраться до своей комнаты, упасть на постель и уснуть долгим, непробудным сном. Еще ей бы очень хотелось узнать, куда пропала ее лучшая подруга, но это чуть позже, точно не сейчас.

Еще раз посмотрев на себя в зеркало, Ричардсон надевает ручку сумки на плечо и выходит за дверь.

Никто из учеников не находится в коридоре, что не может не радовать Еву. Лишние взгляды сейчас были бы ей ни к чему. Она поплотнее кутается в рукава кардигана Тайлера, и на ее лице появляется легкое подобие улыбки. Пусть она еще толком не знает этого человека, но он уже ей очень нравится. Ей нравится его обаятельная улыбка, легкие ямочки на щеках, темные, немного растрепанные волосы, пронзительные голубые глаза. Все это – такая необычная смесь в одном человеке. Он привлекает ее, Еве определенно хочется узнать его поближе.

Боже, кажется, она стала думать о нем слишком много, намного больше, чем просто о друге. Но ведь они друзья, сейчас они находятся на таком этапе, который определила сама Ева. Но ведь стать чем-то большим, чем просто друзьями стать намного проще, чем кажется, не так ли?

Но вот вопрос, который мучает Еву: стоит ли это делать? Стоит ли пытаться что-то построить, чтобы испортить хорошую дружбу, которая у них, возможно, может быть в дальнейшем.

Мало кто верит в дружбу между женщиной и мужчиной, но Ева из таких. Она верит, что можно довериться человеку, независимо от его пола. Можно рассказывать все свои секреты, просить советы, даже у парней.

Тихонько выдохнув, она закусывает свою нижнюю губу. Все эти вопросы жутко терзают ее голову, заставляя забыть о самом главном, что в построении отношений главнее – сердце, только оно точно знает, с кем человеку лучше быть.

Пройдя коридор второго этажа, она ступает на ступени, ведущие на третий. Она идет медленно и неуверенно, думая о своем. Она совсем забывает, что нужно быть аккуратной на лестнице.

Сделав шаг на предпоследнюю ступень, нога Евы выворачивается в сторону, она издает жалобный писк и падает на пол.

– Ауч, - она хватается руками за правую щиколотку, по которой распространилась жуткая боль. На ее лице искажается гримаса боли.

Кажется, что она не чувствует всю свою ногу. Ева не может даже шевельнут ступней.

– Черт, - она хмурится.

Она привыкла к боли, которую постоянно получает на тренировках, но сейчас она чувствует что-то невообразимое.

Сейчас в коридорах даже нет людей, они все на занятиях, ей даже некого позвать, чтобы помочь. Сама она точно не сможет даже просто подняться, слишком сильная боль. Наверное, это растяжение или вывих. Как бы то ни было, но ни то, ни другое ей точно нельзя получать, потому что тогда ей придется на какое количество времени забыть о тренировках, чего делать Еве точно нельзя.

Просидев так еще пару минут, она понимает, что в ближайший час, может, чуть меньше, здесь точно никто не появится, а сидеть здесь просто так и умирать от боли – тоже не вариант.

Поставив руки на стену, она медленно пытается встать, поднимая свое тело дюйм за дюймом. Это выходит у нее очень медленно и трудно.

Поднявшись с пола, Ева облегченно выдыхает. Какая-то часть ее тела мысленно радуется, что часть дела уже выполнена, осталось только дойти до комнаты, что, наверное, будет труднее всего.

Поправив сумочку на плече, что порядком сползла, Ричардсон перепрыгивает на одной ноге через последнюю ступень, как можно крепче держась за стену.

«Еще немного, осталось еще совсем немного, - Ева мысленно подбадривает себя, делая медленные прыжки на одной ноге»

Ведь могло быть все намного хуже, если бы она поломала ногу, но с ней, к счастью, это не случилось, чему она искренне рада.

Кое-как, но Ричардсон добирается до своей комнаты. Она победно улыбается и берется за ручку двери, пытаясь открыть. И она оказывается незапертой, что означает, что Никки уже в комнате. Только ее сейчас не хватало, чтобы окончательно испортить Еве настроение.

Медленными прыжками, стараясь не сильно шуметь, она проходит коридор, ведущий в их комнату. Сердце начинает стучать быстрее, чем было ранее, дыхание ускоряется. Ева не понимает, почему это происходит, но волнение подкатывает комом к горлу.

Когда она доходит до конца коридора, то едва ли не охает от шока. Никки лежит на кровати, что-то быстро печатая в ноутбуке. Она делает это, как ни в чем не бывало. Будто бы это не она отсутствовала всю ночь и утро.

Ева быстро допрыгивает на одной ноге до своей кровати и с облегчением ложится на нее.

– Ева, - Никки испуганно оглядывается в ее сторону, замечая, что с ней что-то не так. – Что случилось? Что с твоей ногой, почему ты хромаешь?

– Отвали, пожалуйста, от меня, - Ричардсон кладет голову на подушку, закрывая глаза. На мягкой постели ее тело мгновенно расслабляется, напряжение почти уходит.

– Малышка, - Никки встает со своей кровати, подходя к Евиной, но та выставляет руку вперед, преграждая путь.

– Вернись на свое место, - она открывает глаза, переворачиваясь на спину. – Сейчас я не настроена ни на какой разговор, особенно с тобой. Так что, пожалуйста, сделай вид, что меня здесь нет и продолжай заниматься своими делами.