Innocent butterfly

– Как тебе? – Никки поворачивается к Еве лицом, демонстрируя короткое, облегающее по фигуре, платье черного цвета.

– Мне нравится, - Ричардсон нежно улыбается, разглядывая ее. – Куда вы сегодня идете?

– В какой-то милый и маленький ресторанчик, - Никки слегка пожимает плечами. – Если честно, мне все равно. Главное – что я буду рядом с ним, - на ее губах появляется мечтательная улыбка, а глаза невольно закрываются.

– Вы и так проводите достаточно времени вместе, - Ева берет в руки телефон, на заставке которого стоит их совместная фотография с Джастином, на ее губах появляется улыбка. – В отличие от нас с Джастином, которым приходится почти все время ограничиваться сообщениями.

– Вы сегодня не увидитесь? – Никки надевает теплое пальто, начиная ловко застегивать пуговицы на нем.

– Нет, - Ева качает головой, тяжело выдыхая. – Он уехал куда-то, хотя говорил, что мы проведем эти выходные вместе. Я понимаю, что у него есть какие-то дела, но все же…, - в ее голосе слышны нотки грусти.

– Милая, - Джонс садится на кровать, нежно обнимая ее, - хочешь, поедешь вместе с нами? Будет что-то вроде дружеского ужина.

– Что? – Ева высоко приподнимает брови, на губах появляется широкая улыбка. – Нет-нет, я не хочу вам мешать.

– Ты не будешь нам мешать, - Никки заботливо убирает прядь волос ей за ушко. – Ты ведь знаешь, как хорошо к тебе относится Джеф. Уверена, будет очень весело.

– Нет. Этот вечер вы должны провести только вдвоем. Не зря ведь ты надевала такой соблазнительный наряд, - Ева игриво подмигивает ей, хитро улыбаясь. – Я лучше пойду в балетный класс. Мне нужно много заниматься, чтобы снова вернуться в прежнюю физическую форму.

– Как твоя нога? Уже не болит?

– Совсем немного, но эта боль совсем незначительная, - Ричардсон ободряюще улыбается ей. – Уже все хорошо.

В дверь раздается два негромких стука, и Никки незамедлительно встает с кровати, Ева еле успевает отпрянуть от нее. На губах Джонс появляется легкая улыбка, в глазах счастливый блеск. Ева уже давно заметила, что Джеф делает ее по-настоящему счастливой девушкой, и от этого она начинает обожать Джефа вместе с ней.

Никки берет небольшую сумочку с кровати, быстро поправляет перед зеркалом волосы и поворачивается к Еве. Ее губы приоткрываются, чтобы сказать что-то, но она понимает ее без слов.

– Иди, - единственная фраза, что срывается с губ Евы, но она мгновенно действует на Никки.

Джонс посылает ей воздушный поцелуй и быстро уходит в коридор, а затем за дверь. Ева тяжело выдыхает и накрывает лицо руками. В голове столько разных мыслей и переживаний. Она понимает, что у Джастина могут быть свои дела, но от этого ее волнение никуда не уходит, а вместе с тем и приходит глупая женская ревность.

Ева встает с кровати и подходит к окну. На улице уже темно, яркие фонари освещают все вокруг, но не придают достаточно красок природе, которая и так потускнела с приходом холодной осени, которая плавно перетекает в зиму.

Удивительно, как часто люди любят придумывать сами себе проблемы. Они копаются в себе, в других, только для того, чтобы найти ответы на какие-то их интересующие вопросы. Но не всегда правда бывает сладкой.

Ричардсон неспешно переодевается, берет в руки пуанты, накидывает теплую толстовку, которая на несколько размеров ее больше, и которую Еве посчастливилось «украсть» у Джастина, и кладет в ее карман телефон. Закрывает дверь их с Никки комнаты на ключ и уходит.

В коридорах находится сейчас совсем немного людей. Кто-то уехал домой на выходные, кто-то просто гуляет. Но Ева еще не готова снова вернуться домой, она простила Розалин, но ей еще слишком тяжело снова вспоминать ту сцену, что так разрушила их отношения, но соединила их с Джастином.

Как странно, но беды действительно сближают людей. Сопереживая другому, мы словно оказываемся в его теле, становимся единым целым с этим человеком. Наверное, именно это так помогло раскрепоститься Еве, раскрыться перед Джастином. Показав свою слабость, отдав частичку своей боли и обиды, она получила взамен всю нежность и заботу, которая была ей действительно нужна.

Взяв ключ от балетного класса, Ева неспешно направилась в нужном ей направлении. Она уже представляла, как ее мышцы будут болеть от тяжелой тренировки, которую она собиралась себе дать.

Ричардсон завернула за угол, оказавшись в длинном коридоре, который вел к балетному классу, но, увидев парня, сидящего на подоконнике, она слегка приостановилась. Темные, немного взъерошенные волосы, сильные руки, красивые профиль – все это так показалось ей знакомым, что сердце невольно немного сжалось от какой-то непонятной ей боли.

Парень поднес сигарету к губам, глубоко втягивая едкий дым в свои легкие. Он прислонился спиной к стеклу, прикрывая глаза. Ева остановилась напротив него, не зная, какие подобрать слова.

– Тайлер, - она тихо, на выдохе произнесла его имя, взволнованно сжимая в руках пуанты.

Джеймс лениво приоткрыл глаза, слегка приподнимая голову от окна. Его взгляд медленно и внимательно прошелся по Еве, начиная от ног. На его губах появилась ухмылка.

– Привет, - он усмехнулся и снова поднес сигарету к губам.

– Привет, - она в легком изумлении следит за его действиями. – Не знала, что ты куришь.

– Я и не курю, - Тайлер выдыхает дым, который клубится вокруг его красивых губ. – Это так, способ расслабления.

– Разве нет других способов, чтобы расслабиться?

– Есть, - он усмехается, стряхивая пепел на пол. – Секс, например, но, знаешь, сейчас здесь почти никого нет, поэтому приходится расслабляться таким способом.

– Мне кажется, что тебе не стоит этого делать.

– Мне кажется, что тебе не стоит лезть не в свое дело, - голос Тайлера звучит грубо, что вызывает волну мурашек по ее телу. Он смотрит ей прямо в глаза, словно проникая в самую душу своим взглядом.

– Ладно, - Ева кивает самой себе. – Я пойду.

Ричардсон резко разворачивается, начиная быстро уходить. Гнев мгновенно начинает подниматься откуда-то из глубины. Она больше никогда и никому не позволит с ней так разговаривать. Она не собирается унижаться, только чтобы угодить кому-то.

– Ева, - его голос заставляет замереть ее на месте, но не обернуться. – Ты довольно мило смотришь, выходя из его комнаты.

Ричардсон оборачивается, скрещивая руки на груди и сводя брови на переносице. Еще не исчезнувший гнев смешивается со страхом, пронизывая ее тело.