Innominatum. Неназываемое

— Значит, я могу выбирать только из тех, которые назначены прислуживать за столом?

— Нет-нет, сэр. Вы можете выбрать любую в вашем поместье.

— Тогда, — сказал Людвиг, — пусть машину остановят около вот той группы рабочих. Я посмотрю на организацию их труда, и на девушек.

— Да, сэр. Сейчас…

Аджан Раис-Оглу наклонился вперед, и шепнул несколько слов водителю, показав ему рукой место для парковки. Джип свернул с дороги и остановился на краю поля. Людвиг Илбридж быстро вышел из машины и, обгоняя охрану, направился к вилланам, которые немедленно прекратили все свои дела и теперь стояли неподвижно, наклонив головы и опустив глаза. Ни мажордом, ни охрана, не догадывались о смысле действий молодого лорда, и полагали, что он занимается именно тем, о чем говорил: выбирает девушку. В действительности же Людвиг сейчас исследовал ситуацию, в которой оказался. Выбор девушки являлся лишь удобным поводом, чтобы посмотреть поближе на работников, а точнее — на стиль их поведения. Только крайне наивный человек мог поверить, что все наблюдаемые странности с поклонами и замираниями объясняются некой бенгальской традицией, а ручной труд примитивными орудиями — экологической технологией. Но Людвиг абсолютно не намерен был демонстрировать свою догадливость кому-либо из сопровождающих, поскольку подозревал, что его проверяют, и если он как-то НЕ ТАК отреагирует на некоторые вещи, то… Последствия могут оказаться фатальными. Дядя Джозеф отправился в лучший из миров внезапно, и не факт, что он хотел оставить это странное поместье Людвигу. Просто, юридические обстоятельства сложились таким образом, что права бенефициара по данному объекту через какой-то траст унаследовал ближайший родственник мужского пола. Если бы Людвиг знал, что здесь никакое не экологическое поместье, а плантация с рабами, то ноги бы его не было на Долаке, но… Узнал он об этом только прибыв на место. Не требовалось особой сообразительности, чтобы догадаться: свидетеля, настроенного недружественно и нелояльно, и к тому же владеющего значительным объемом информации, не выпустят живым из Авалона. Это слишком опасно для «лордов», владеющих долями в здешнем плантаторском бизнесе. Следовательно, задача Людвига убедить «лордов», что он «свой». А для этого…

…Людвиг остановился напротив девочки лет 12. Худенькое смуглое существо полутора метров ростом, одетое, как все здешние работники, в длинную серую рубашку из какого-то дешевого полотна, подпоясанную лентой из такого же полотна. Обуви нет (мажордом, если спросить, конечно, ответит, что это такая бенгальская традиция, ходить босиком).

— Как тебя зовут? — спросил Людвиг, сделав свой голос предельно безразличным.

— Меня зовут Пачи, хозяин, — ответила она, продолжая смотреть в землю.

— Подними лицо, — сказал он, и через мгновение встретился взглядом с ее огромными, черными испуганными глазами на круглом полудетском личике. Полные темные губы девочки дрожали.

— Пачи значит «пятая», сэр, — проинформировал подошедший Раис-Оглу, — здесь часто называют детей по номерам. Еки, Дуи, Тин, Чар, Пачи, Чхои, Шати, Ати, Нои, Доши.

— У кого-то из работников есть десять детей?

— Да, сэр. Бывает и больше. Вилланы в самом начале приехали сюда уже с детьми.

— Значит… — сказал Людвиг, поворачиваясь к девочке, — ты пятый ребенок в семье?

— Да, хозяин.

— Ну, что ж… — он задумался.

— Вы ее берете, сэр? — спросил Раис-Оглу.

— Я бы взял, а что для этого надо сделать?

— Ничего, сэр… Пачи, садись в машину, на заднее сидение, между охранниками…

— Да, мажордом, — ответила девочка и, как заводная игрушка, зашагала к джипу.

По реакции мажордома и охранников, Людвиг понял, что этим своим поступком снял значительную долю подозрений, и сходу стал почти «своим»… А реакция работников окончательно убедила его, что они здесь находятся на рабском положении.

Через четверть часа, джип через ворота в железной ограде въехал во двор центральной усадьбы — примитивного, но основательного двухэтажного кирпичного здания. Можно сказать, что это была обычная колониальная голландская усадьба образца XIX века. И, разумеется, хозяйские комнаты имели впечатляющие размеры и строгую, но дорогую отделку. Существовал тут и специальный охотничий кабинет, с отличной коллекцией охотничьих ружей и охотничьей одежды для экваториальных джунглей. Выбрав себе экипировку, переодевшись и проверив работу карабина-полуавтомата «Benelli-Argo», Людвиг напихал в карманы приличное количество патронов с картечью и спросил:

— Аджан, где здесь лучше всего романтично прогуляться с девушкой, а при удачном стечении обстоятельств, подстрелить какую-нибудь дичь?

— Вы хотите пойти один, сэр? — удивился турок.

— Нет, я же сказал: с девушкой. Зачем я ее, по-вашему, выбирал?

— Да-да, я понимаю, сэр, но, наверное, лучше взять с собой охрану…

— Может, мне и в постель брать охрану? — язвительно-ледяным тоном поинтересовался Людвиг, — или, здесь нет ни одного уголка природы, где можно спокойно отдохнуть?

— Конечно, есть, сэр. Я просто беспокоюсь: вдруг девчонка сбежит?

— А вы заметили, Аджан, что я беру с собой ружье?

— Ах да, я не сообразил. Извините, сэр. Я покажу вам на карте. В трех километрах от усадьбы есть очень красивое и удобное место…

Место действительно оказалось замечательное. Маленькое сухое плато, поднятое над заболоченными джунглями, и заросшее кустарником не сплошь, а пятнами, как парк в английском стиле. Было тут прозрачное озеро с каменистым дном и мягкая травка на берегу… Окажись Людвиг в похожем ландшафте, в более цивилизованной стране, и в компании симпатичной взрослой девушки, после знакомства, например, в дансинге… Людвиг мысленно представил себе эту картину, и вздохнул.

— Ты другой, — негромко откликнулась Пачи.

— Хм… — произнес он, с удивлением глядя на этническую бенгальскую юниорку.

— Это видно, — пояснила она.

— Так… — Людвиг побарабанил пальцами по прикладу карабина, — откуда это видно?

— Когда тебе кланяются, — сообщила она, — у тебя лицо, как будто ты ешь лимон.

— Это очень заметно? — спросил он.

— Заметно, если быть внимательным, — сказала Пачи, сделала паузу и, после нескольких секунд нерешительности, добавила, — Ты смотришь на женщин не так.

— Не так, как кто?

— Не так, как хозяин-лорд, которого застрелили.

— Ах, Джозефа застрелили? Ты уверена? А кто это сделал? Мажордом? Охранники?

— Оранг-хутани, — ответила она.

— Девочка! — Людвиг вздохнул. — Что ты мелешь? Орангутанги не стреляют в людей. Кроме того, они водятся только на Борнео, в тысяче миль к западу отсюда.

— Оранг-хутани, — повторила она, — лесные люди, которые называются «дони».

— Черт! — он хлопнул себя ладонью по лбу, — Я забыл, что по-малайски Оранг-хутани значит «лесной человек». А дони, это племя папуасов?

— Лесные люди, — повторила Пачи, — Хозяин-лорд, и охранники пошли в лес, хотели охотиться на оранг-хутани, а те убили их стрелами из охотничьих луков.

Молодой «лорд» хмыкнул и покачал головой.

— Ну и поместье. Охота на людей… А что не так с моими взглядами на женщин?

— Тебе не интересны женщины, — пояснила девочка, — ты притворялся в деревне.

— Так… И это тоже было заметно, если быть внимательным?

— Да.

— Понятно… А если ты такая внимательная, то скажи: за нами сейчас следят?

— Да.

— Охранники?

— Да.

— Черт… Как это мило с их стороны… Где они?

— Они не очень близко, ты только не смотри. Они за пригорком у левого края озера.

— Понятно… Слушай, Пачи, я предлагаю тебе сделку.

— Сделку? — переспросила девочка.

— Сделку, — повторил он, — Ты поможешь мне притворяться, а я помогу тебе, например, переехать в какое-нибудь нормальное место.