Инопланетянка варвара

— Снова?

Аехако кивает головой, и жизнерадостная улыбка исчезает с его губ.

— Наше племя в прошлом было значительно больше. У нас было много пар, много семей. Это было прекрасное время для ша-кхай. Но пятнадцать лет назад возникла кхай-эпидемия, которая пронеслась по пещерам. Многие умерли, — он ковыряется в снегу перед собой. — Не было ни одного жилища в пещерах, которое бы не затронула кхай-болезнь. Столько много потерянных матерей, отцов, пар…

Он резко садится, и я вижу Хэйдена, который продвигается мимо кромки деревьев. Я открываю рот, чтобы заговорить, а Аехако легонько машет головой, бросив многозначительный взгляд в сторону Хэйдена.

Ааа. Значит, Хэйден весьма остро реагирует на эту тему. Ясно.

— А что насчет семьи Р'aхоша? — спрашиваю я. Это первый раз, когда я по-настоящему задумываюсь, что Р'aхош может иметь семью, которая ожидает его возвращения домой. Он ничего об этом мне не говорил. Может, дело в том, что он не хочет рассказывать о них? Или же дело в том, что он потерял их во время кхай-болезни так же, как, по-моему, произошло с Хэйденом?

Аехако озирается вокруг, ну а потом наклоняется ко мне.

— Он разве не рассказал тебе о своей семье?

Я, понизив голос, нагибаюсь вперед. Мы сплетничаем, но это те сплетни, в которых я нуждаюсь, поэтому мне плевать.

— Он ничего не рассказывает. Они в пещере? Или умерли?

— Давно умерли, — говорит Аехако тихим голосом. — Его случай… весьма интересен.

Я пододвигаюсь еще чуть поближе.

— Мне нравится все, что интересно.

Более того, мне очень, очень интересно. Я хочу понять, что движет моим Р'aхошем, его внутренний мир. Странно, что я уже начинаю думать о нем как о «своем» Р'aхоше.

— Его мать, Дайя, никогда не любила его отца. В'aшан был не очень-то терпящим поражение мужчиной, а Дайя любила кого-то другого. Но когда кхай выбирает, он выбирает, — он пожимает плечами. — Р'aхош был их сыном, и когда ему было пять лет, его мать снова стала резонировать его отцу. Это означало еще одного ребенка. Она настойчиво утверждала, что не хочет его ребенка. Отказывалась вступать с ним в какие-либо отношения. Она даже ходила к вождю — в то время им был отец Вэктала, — Аехако потирает свою челюсть и при этом выглядит встревоженным. — Вождь объявил, что ей следует принять его ребенка, потому что резонанс нельзя отменить. Но ей не обязательно жить с ним. Это привело В'aшана в бешенство. Он разозлился и, похитив ее, сбежал из племени. Он забрал ее с Р'aхошем и не вернулся. Мы много лет их искали, но никто их так и не нашел. Казалось, будто они исчезли с лица земли. А потом, после того, как от кхай-болезни многие погибли, В'aшан вернулся обратно, но только с Р'aхошем, а Р'aхош весь покрыт шрамами, каким ты видишь его сейчас. Мы спрашивали его, где Дайя с его ребенком, но он ответил, что они мертвы. Их убили мэтлаксы. В'aшан решил забрать Дайю и вынудить ее уступить резонансу? Быть его парой, хотя она этого не хотела? Это стоило жизни ей и их ребенку, поэтому вождь наказал его изгнанием из племени. Р'aхош был оставлен в племени, чтобы расти в безопасности.

Эта история в моем сердце отзывается болью. Она просто ужасна и хоть немного разъясняет, почему он так переполошился, что потеряет меня.

— Бедный Р'aхош.

Аехако вдумчиво кивает головой.

— Несколько лет спустя, когда он уже был достаточно взрослым, чтобы охотиться самостоятельно, он отправился на поиски В'aшана. Он его так и не нашел, но сказал, что нашел кое-какую растерзанную животными старую кожаную одежду, а старая пещера разрушена. Что бы ни осталось от В'aшана, этого уже давно нет.

О, Р'aхош. Я думаю о его матери и том ребенке, которые умерли. О страданиях его отца. Как это повлияло на столь маленького ребенка? Неудивительно, что он так отчаянно пытается меня удержать, даже если это будет означать лишний раз позлить его племя. Только так он в силах додуматься реагировать после примера его родителей.

Такая печальная история. Я потеряла свою мать, когда была совсем маленькой, но у меня был отец, и я всегда, всегда, до самой его смерти, чувствовала, что меня любят. Оказаться посреди таких семейных конфликтов, а затем потерять обоих, от этого мое сердце разбивается, когда думаю о моем инопланетянине. Так вот почему он был настолько одержимым собственником, настолько решительным в своем желании меня спрятать. Внезапно мне хочется успокоить его и дать ему понять, что у него есть я. Что я принадлежу ему, а он — мне. Из-за воши или нет, но я испытываю чувства к большому парню, и он делает жизнь здесь, на этой странной планете, увлекательной.

Беседа с Аехако затихает, и инопланетянин возвращается к разжиганию пламени. Скрестив ноги, я сижу возле него, погруженная в глубокие размышления, пока не возвращается Р'aхош. У него в руке дичь, и, судя по стреле, торчащей из пернатого зверя, он использовал лук, который я сделала для него. Он, должно быть, наблюдал, как я его использую, и во всем разобрался. Ух ты, здорово. Широкая улыбка, которой я его встречаю, искренняя, и я встаю, чтобы поприветствовать его поцелуями.

Он слегка поражен моим восторженным приветствием, но обхватывает меня рукой и крепко прижимает к себе. А когда он разрезает дичь, то старается, чтобы я получала самые вкусные кусочки и кормит ими меня, а не отдает другим — или самому себе — кусок за кусочком до тех пор, пока я как следует и сытно не наедаюсь.

На самом деле не так уж и плохо быть центром чьей-то вселенной. Меня это вроде как вдохновляет.

И я планирую показать ему свое к нему отношение.

Р'AХОШ

Отличное настроение Лиз заставляет меня насторожиться. Видеть это, конечно, — одно удовольствие, но не могу перестать думать, не задумала ли чего моя изобретательная пара. Обычно она приветствует меня колкими словами и раздражительностью, а сейчас, когда здесь Аехако и Хэйден? Она все улыбается и тянется ко мне, когда я подхожу к ней.

Я серьезно огорчен встречей с этими двумя мужчинами. Они — хорошие парни, но правда заключается в том, что я предпочитаю держать Лиз рядом с собой, по крайней мере, ближайшие несколько поворотов лун, чтобы, когда мы вернемся к моим людям, было очевидно, что мы — семья, и мы должны быть вместе.

Сейчас я не уверен, что они подумают. Я нарушил законы нашего племени, а живот Лиз все еще плоский без каких-либо признаков нашего ребенка. Мое единственное утешение в том, что она улыбается мне, и, когда я рядом, ее руки тянутся ко мне. Совершенно очевидно, что мы — пара, и я вижу зависть в глазах как у Аехако, так и у Хэйдена.

Они не резонируют. Для них жизнь продолжается холодной и одинокой, однако, при этом добавляются еще и нестерпимые муки видеть, как многие другие обретают свое счастье. В первый раз за всю мою жизнь я тот, кому завидуют. Это очень необычное ощущение.

Вечер проходит довольно спокойно. Аехако беззаботно болтает, но он всегда жизнерадостный. Его разговоры про охоту и жизнь в пещерах увлекают Лиз, но ее ладошка в моей руке. Хэйден безмолвен, но всякий раз, когда Лиз прикасается ко мне или своей рукой гладит мою, он наблюдает.

Уже поздно, и Лиз зевает и прикладывается щекой к моей руке.

— Мы можем сейчас пойти спать, детка?

Она называет меня любовным словом своего народа. У меня сердце готово разорваться от радости, и кхай в моей груди начинает нежный резонанс.

— Разумеется, — я встаю и поднимаю ее на ноги.

Хэйден встает следом.

— Она должна остаться здесь, возле огня, рядом с нами.

Прежде чем я успеваю зарычать, выразив этим свой протест, Лиз фыркает.

— Эй, мы резонируем, не забыл? — она стучит себе по груди, и я слышу, как ее кхай напевает песню в ответ моему. — Мне казалось, что цель, которую вы хотели достичь, в том, чтобы он сделал меня беременной и у вас было побольше бегающих вокруг синеньких малышей, верно?