Иностранка
Шрифт:
Когда въехали в город, Николай Кузьмич обернулся к ребятам.
— Ну как, ребята, запомните сегодняшний денек? — весело спросил он.
— Я, папа, совсем не боялся! — сказал Толя. — За Мадлен только беспокоился…
— А я здорово перенервничал!.. Проклинал себя, что поддался вашим уговорам и повез вас в катакомбы!.. Сам-то я их хорошо знаю и не учел, что вы по глупости можете не туда зайти и заблудиться!.. Да еще иностранку с собой взяли!.. Чего только не передумал, пока мы с Алешей вас искали…
— А мне было очень интересно! — сказала Мадлен. — Я только чуточку боялась!..
— Нет уж! — сказал Алеша. — Вдруг бабушка твоя потеряется!
Все засмеялись. Но Михаил Иванович даже не улыбнулся. Он вдруг повернулся к Николаю Кузьмичу.
— Вспомнил!.. Вспомнил, кого звали Резедой!.. — сказал он.
Глава восьмая
Как Мадлен и ожидала, своим рассказом она вызвала в старике Этамбле самую горячую зависть. Низкие своды пещеры, созданные природой залы, таинственное подземное озеро, кости доисторических львов и страусов — все это не могло не взволновать его воображение.
— А гробниц ты не видела? — допрашивал он Мадлен. — Древних захоронений!.. Наконечников стрел?..
— Там валяются медные гильзы! Их очень много!.. — и Мадлен вытащила одну из кармана, она сохранила ее как сувенир.
Но Этамбля не устраивали ружейные гильзы. Он мечтал о древних луках, арбалетах и кубках, из которых пили вино народы, населявшие землю тысячелетия тому назад.
Короче говоря, все, что относилось к двадцатому веку, у него не вызывало ни малейшего интереса. Научного, конечно. Как археолог, он привык иметь дело лишь с вещами, принадлежавшими исчезнувшим народам.
Другое дело Барро! Увидев гильзу, он тут же засыпал Мадлен вопросами. Что она еще видела в катакомбах? Какие следы боев остались в подземных галереях? Надписи на стенах — необыкновенно интересно!.. Двое людей, которые воевали с фашистами в катакомбах, — потрясающе!.. Если бы Мадлен предупредила его, Барро непременно бы к ней присоединился. И написал бы обо всем этом!.. Пропал замечательный репортаж!.. Он бы мог назвать его «Тайны одесских катакомб»… Теперь-то он ни на шаг не отпустит от себя Мадлен. Ведь она видит больше всех туристов!.. Пожалуй, он тогда сможет привезти в Париж интересный материал… Скажем, репортаж под названием: «Россия глазами французской девочки»…
Рассказывая подробности своих приключений, Мадлен благоразумно умолчала о выстреле из ржавой винтовки. Это непременно привело бы бабушку в ужас, и она, наверно, после этого запретила бы ей видеться с ребятами… А Мадлен с ними так интересно!.. И потом ей многое еще надо узнать. Например, кто такая эта таинственная Резеда?.. Наверно, какая-нибудь партизанка, которая теперь уже тоже состарилась… Если Михаил Иванович вспомнил о ней, то, может быть, тайна наконец раскроется…
Узнав, что в катакомбы ребят сопровождало двое взрослых, мадам Жубер не стала особенно сердиться на Мадлен, но все же и не одобрила ее поведения.
— Ты должна была спросить у меня разрешения, — сказала она. — Надо все время помнить, что ты в чужой «стране, среди чужих людей!..
Мадлен не стала с ней спорить. Но слова бабушки не нашли отзвука в ее душе. Разве Алеша, Толя
и даже мрачноватый Михаил Иванович чужие?..На следующее утро туристы должны были осматривать институт имени Филатова, где слепым возвращают зрение.
Мадлен села в автобус без особого желания. Ей хотелось к Алеше и Толе, которые наверняка ждут ее…
У входа в институт их встретил профессор, человек уже немолодой, в его черной бороде была проседь. Он повел туристов по палатам института, где находились больные.
Когда туристы стали спускаться вниз по широкой лестнице, гид что-то тихо сказал профессору и кивнул в сторону Этамбля.
— Хорошо! — сказал профессор. — Все будет сделано!..
Он подозвал к себе молоденькую сестру, назвал ей имя врача, и девушка, улыбнувшись Этамблю, повела его за собой. Агнесса хотела было направиться следом за ним, но мадам Жубер остановила ее, она сочла это крайне неудобным.
Дойдя до конца светлого коридора, профессор открыл большую белую дверь, заглянул в нее, и Мадлен услышала, как он назвал гиду французскую фамилию.
— Господа, — сказал гид, — в этой палате лежит французский моряк!.. Он упал в трюм и повредил себе глаза!.. Он здесь уже три месяца!.. Вчера ему сделали последнюю операцию, но, к сожалению, он еще слишком слаб!..
— Боже мой! Какой несчастный! — воскликнула Агнесса. — Где же он возьмет столько денег?!. Операция — это так дорого!.. А еще уход и лекарство!
Гид вежливо улыбнулся.
— Не беспокойтесь, мадам! У нас лечат бесплатно.
Они осмотрели операционную, лабораторию, комнаты отдыха и, наконец, столовую, где обедали выздоравливающие. Потом долго сидели в саду, и профессор рассказывал им много историй, которые случались с больными, приезжавшими сюда не только со всех концов страны, но с самых дальних концов света.
Этамбль задерживался, и Агнесса уже начала беспокойно поглядывать в окна, как вдруг он появился в конце дорожки, возбужденный и взъерошенный, неся в руке довольно большой сверток.
Подойдя поближе, Этамбль поднял сверток кверху.
— Господа!.. — крикнул он. — Я обеспечен каплями Филатова на два года вперед!..
Профессор дружески похлопал старика по плечу.
— Надеюсь, господин Этамбль, что теперь ваше зрение нормализуется. И вы сможете лучше увидеть нашу страну!
Гид перевел его слова. И Этамбль крепко пожал профессору руку.
За обедом Агнесса советовалась с мадам Жубер, как бы уговорить гида повезти их в какую-нибудь терапевтическую клинику. Но мадам Жубер напомнила ей, что они проводят в Одессе последний день.
— Ну что ж, — сказала Агнесса, — тогда, может быть, в Москве я сумею проконсультироваться по поводу своих почек.
Наконец с обедом покончено! Мадлен свободна!.. Выглянув из окна, она увидела, что Алеша уже ждет на противоположном углу, там, где они вчера расстались.
Нетерпеливым движением он подал ей знак, чтобы скорее выходила. Мадам Жубер не стала препятствовать, но потребовала, чтобы Мадлен отправилась к ребятам в сопровождении Барро. Очевидно, Барро уже успел с ней сговориться. Ей оказалась по душе его идея фотографировать Мадлен…