Иностранка

Бабушка была из-за этого явно не в духе, она долго стучала на кухне чашками, а потом вошла в комнату и твердо сказала:

— Так долго продолжаться не может!.. Я поеду в Россию!..

Густав поднял глаза от книги.

— Как вам будет угодно, мадам Жубер!..

Сухость его тона взорвала ее:

— Все, что мне угодно, я делаю только ради тебя, Густав, и ради Мадлен! Мне самой ничего не надо!..

Густав ничего на это не ответил. Он встал, надел пиджак и отправился в бар Далишана.

Здесь его через некоторое время и нашла Мадлен. Она была очень взволнована и прибежала к отцу, чтобы рассказать последние новости.

— Папа, я была у Шангелье!.. Они получили письмо от похитителей! Жака не убьют, только требуют выкуп — сто тысяч франков!..

— Новых франков?!.

— Да.

— Значит, десять миллионов старых!.. — прикинул в уме отец, он по привычке продолжал считать в старых франках. — Да, сумма приличная! У Шантелье таких денег в жизни не бывало!

Хозяин бара, Далишан, худощавый, с тщательно зачесанной лысиной, налил рюмку вина и придвинул ее Густаву.

В дневные часы в баре было мало посетителей, а он жаждал общения и обрадовался, что у него появился собеседник, хотя они с Густавом и недолюбливали друг друга.

— Вы слышали? — сказал Далишан. — Сегодня утром они выехали из Пьена на машинах…

Мадлен присела рядом с отцом, подперев кулачками щеки.

— А что же им делать? — сказал Густав. — Если закроют рудники, им придется эмигрировать!..

Далишан вскинул руку вверх.

— Подумайте, они нашли себе союзников! А где?!. В России! Русские отказались грузить для нас уголь!..

— Если так пойдет, — вставил слово старик, сидевший за соседним столиком, — то Париж скоро окажется без света!

Все помолчали, осмысливая мрачную перспективу, нарисованную стариком.

— Наша учительница Жозетт сказала, — вставила Мадлен, — что мы будем каждый день собирать деньги для горняков Лотарингии!..

Далишан погрозил ей пальцем.

— На этот раз Эдмон с тобой не пойдет! И не думай!.. Я все узнал!..

Мадлен потупила глаза. Отец взял рюмку и посмотрел в нее на свет.

— Оттого, что ваш Эдмон будет сидеть дома, ничего не изменится!.. — сказал он, улыбаясь. — Вот увидите, горняки получат свои деньги!..

Далишан пожал плечами.

— Сильно сомневаюсь!.. Их поддерживают только коммунисты!.. И вот такие люди, как вы, Густав!.. Вы пожинаете сейчас плоды вашего легкомыслия. Сидите здесь, вместо того чтобы зарабатывать деньги!..

Лицо его вдруг приняло предупредительное выражение. У стойки, устало к ней привалившись, стоял Морис Шантелье.

— Кофе и рюмку коньяку! — сказал он.

— Садитесь с нами, Морис! — сказал Густав.

Далишан поставил перед Морисом чашечку кофе и рюмку.

Шантелье взглянул на Мадлен, и его угрюмый взгляд потеплел.

— Ты, говорят, получила письмо из Одессы?.. Жак был бы очень этому рад!.. — Он помешал кофе ложечкой и отпил маленький глоток. — Я думаю, что он еще этому порадуется!

— Говорят, они требуют сто тысяч? — спросил Густав.

Шантелье кивнул:

— Да, это правда!..

Густав почесал шею.

— Но где вы возьмете такие огромные деньги?..

— Не знаю, — сказал Морис, — у меня таких денег нет.

Далишан усмехнулся.

— Не могу понять вас, Морис!.. Сами лезете на рожон, а потом переживаете из-за сына. Неужели вам не дорога его жизнь?..

Мадлен заметила, как сжались кулаки Мориса, густые брови совсем прикрыли его глаза. Ей показалось, что сейчас он собьет Далишана с ног. Однако Шантелье не шевельнулся.

— Неужели вы, месье Далишан, не понимаете, — спросил он чуть насмешливо, — что война есть война?.. Мы воюем против вас!..

Далишан развел руками.

— Зачем же так грубо, Морис!.. Я не какой-нибудь там владелец «Сиделора» или «Лоррен-Эско». Сам работаю с утра до ночи!..

— Дело не в вас, а в том, что вы защищаете!.. — махнул рукой Морис. — Вы упрекаете меня в том, что мне не дорога жизнь сына. Нет, я все время думаю о Жаке!.. Но я думаю и о том, что на шахте Лаллен неделю назад погибли рабочие! А у них тоже были дети. Что же мне — отказаться от борьбы, склонить голову?.. Предать всех?..

— Вы сумасшедший! — крикнул Далишан. — Вы фанатик! Нищий фанатик!.. А это самое страшное!.. Вам же никто не даст ста тысяч!.. В какой срок вы должны их достать?

— За неделю, — проговорил Шантелье.

— Вы их не соберете и за год! Выходит, что ваш Жак обречен, месье Шантелье!.. Я не могу видеть человека, убивающего собственного сына!..

Морис тяжело поднялся и бросил на стол несколько монет.

— Навряд ли мы когда-нибудь поймем друг друга, месье Далишан! — сказал он.

Далишан не удостоил его ответом. Шантелье вышел, громко хлопнув дверью.

Густав посмотрел ему вслед.

— Железный человек! — сказал он.

Мадлен тихо сползла со стула и бегом бросилась к дверям.

Она догнала Шантелье, когда он завернул в ворота. Хотела ему что-то сказать, но увидела его мрачное, вдруг сразу постаревшее лицо и остановилась…

Но беспокойная мысль, раз возникнув, уже не оставляла Мадлен весь день…

Глава пятая

Какой большой и трудный выдался сегодня день! Густав уже изнемогал от усталости, а между тем в его кармане не было еще и двадцати франков.

Ему удивительно не везло сегодня. Неподалеку от площади Республики грабители разбили витрину ювелирного магазина и на глазах прохожих молниеносно собрали в свой чемодан лежавшие в окне драгоценности.

Тут же началась стрельба: стреляли продавцы из глубины магазина, стреляли на улице из толпы. Кто-то закричал дико и истошно…

Густав хотел свернуть на Большие бульвары, но его машина оказалась зажатой между другими. Сотни машин запрудили улицу.

Полицейские перекрыли движение. Густаву оставалось только покориться судьбе и ждать, пока наконец поток машин вновь устремится вперед. Но вдруг шальная пуля ударила в ветровое стекло его машины и, пролетев рядом с головой Густава, застряла в обивке кабины.