Иной взгляд

– Это плохо? – мой голос дрожит, выдавая бурлящее внутри волнение.

На лице Беллы проступает сожаление. Она быстро отводит взгляд и просит прощения, а после добавляет, как бы оправдываясь:

– Это не плохо. Все люди разные.

Дальше она резко меняет тему, расточает пышные комплименты тем туфлям и сапогам, которые ей особенно понравились и которые не выглядят чересчур старомодными.

– Какая интересная идея! На первый взгляд они такие простые, ничего, что бросилось бы в глаза, но в твоей обуви чувствуется шарм. Знаешь, я хотела бы заказать себе нечто подобное.

– Можешь пока примерить эти.

– О, спасибо.

Она улыбается и, присев на один из диванов, начинает расстегивать ремешки своих коралловых туфелек.

Не знаю, возможно, многие находят эротичным то, как женщина раздевается, медленно освобождая тело от одежды, следя за тем, как проступает из дымки неопределенности волнующий силуэт. Но то, как женщина обувается, захватывает не меньше. Наблюдая за грациозными движениями Беллы, глядя на ее тонкие, словно вынесенные из мрамора щиколотки, я едва могу вспомнить, как дышать. Мне стоит невероятных усилий не выдать своего волнения.

– Ты не мог бы помочь? – Белла поднимает голову и смотрит прямо на меня. Вселенная странным образом сжимается до размеров комнаты и вмещает в себя один лишь этот пристальный волшебный взгляд.

На негнущихся ногах я делаю шаг вперед и, встав на одно колено, осторожно застегиваю замок на выбранных Беллой сапогах. При каждом случайном прикосновении к ее прохладной шелковистой коже меня бросает в жар, а сердце, прежде чем начать неистово скакать, пропускает несколько ударов. Больше всего мне хочется провести пальцами вдоль аккуратной маленькой стопы, изучить на ощупь каждый дюйм восхитительной ножки, каждый изгиб идеальных пальчиков и ноготков.

Я словно плаваю в тумане. Единственное, что я могу видеть, это Белла. Единственное, о чем могу думать – Белла. Она как белый шум занимает все частоты эфира. Когда, наконец, я помогаю Белле сесть в машину и ловлю последнее мимолетное прикосновение наших пальцев, внутри у меня расползается пустота. Похоже, моя мать нашла для меня не просто удачную партию. Она нашла мою погибель. Мой личный сорт героина.

***

Подумав, как лучше рассказать Эдварду о своем бизнесе, я составила план действий. Я предложила ему взять несколько дней отпуска и отправиться вместе со мной в Калифорнию, где в следующем месяце должен был открыться мой новый магазин. Я была уверена, что без посетителей и посторонних глаз ему будет легче освоиться. Хотя у меня были сомнения в том, что это реально поможет и Эдвард когда-нибудь меня поймет. Я встречалась с мужчинами более широких взглядов, которые, однако, стоило им узнать о направленности моего бизнеса, в ужасе исчезали за линией горизонта. Эдвард же с его старомодными представлениями и хорошими манерами вряд ли мог бы мириться с чем-то подобным.

С одной стороны – зачем мне мужчина, который не разделяет моих собственных убеждений? С другой – я успела проникнуться к нему странной привязанностью. Он сумел пробудить в моем сердце нежность. С ним я вспомнила, что не всегда обязана быть сильной, что не обязательно покорять и быть роковой соблазнительницей. Можно оставаться обычной женщиной, которой не стыдно обратиться за помощью и которая никому ничего не должна доказывать.

Каждое утро Эдвард присылал мне букеты. Невероятные композиции, составленные из десятков самых разных цветов: от шикарных кремового цвета роз с нежными лепестками до пушистых ромашек. В каждом таком букете чувствовалось искреннее восхищение той, для которой он предназначен. Но что было более ценным для меня, так это то, к цветам прилагались сделанные из плотного картона карточки с короткими посланиями. Ничего необычного, порой это были всего лишь пожелания доброго дня. Тем не менее каждый раз мое сердце билось быстрее от слов, наполненных любовью. Иногда Эдвард присылал небольшие коробочки неизменно белого цвета, перевязанные голубой ленточкой. Ничего вычурного или показательно дорогого. Это были самые простые вещи, но каждая из них значила больше, чем сотня бриллиантов. Мелочи, напоминающие о местах, где мы бывали и о наших свиданиях. Камень с берега озера, сухой цветок с великолепной лесной поляны, которую показал мне Эдвард. Забавные открытки с сентиментальными пейзажами, книга романтических рассказов и даже смешная шляпка с перьями, на которую я как-то обратила внимание, проходя мимо одной из витрин.

Эдвард был далеко не первым моим мужчиной, но первым, кто имел представление о том, что такое романтика. Мои предыдущие партнеры не были скупыми или глупыми, просто они были слишком эгоистичны, более того, считали красивое ухаживание пережитком прошлого. Они называли это «розовыми соплями» и предпочитали переходить сразу к делу. В общем-то, меня такой подход и саму устраивал – познакомились, быстро выяснили, что мы друг от друга хотим и уже на первом свидании прыгнули в постель без лишних слов и заглядывания в душу. С Эдвардом привычный алгоритм нарушился. Я как будто прозрела и стала понимать, чего была лишена столько лет. Может быть, в красивых жестах и нет особого смысла, зато они заставляют сердце замирать в груди от радостного предвкушения еще большего удовольствия. Я чувствовала себя сухой веткой дикой колючки, которую наконец-то поставили в изящную вазочку с живительной водой.

С Эдвардом дни превратились в прекрасные строки любовной поэмы. Сладострастные ноты романтики в них смешивались с приглушенными волнующими отзвуками приключений. Я не знала, чем именно и где закончится очередной вечер. Свидание под мерцающим куполом звездного неба на плоту, украшенном цветами; столик, накрытый в укромном уголке пляжа так, чтобы можно было насладиться последними красками заката; увитая источающими сладкий дурман цветами роз и жасмина беседка, затерянная в старом поместье; пикник в лесу, куда мы добирались верхом. Или даже несколько дней на необитаемом острове. Эдвард ни разу не повторился, с каждым днем делая мою жизнь все более похожей на сказку.

Но у любой сказки бывает конец, и я с тревогой в душе ждала. Ждала того дня, когда, узнав неприятную правду, Эдвард не захочет меня видеть и знать. Страшный день неумолимо приближался, и его близость не могла не омрачать моего счастья.

Садясь в прокатный белый кабриолет, на котором мы планировали совершить небольшое путешествие до Калифорнии, я впервые в жизни испытывала нечто похожее на неуверенность. Мои руки были сложены на коленях – ни дать ни взять примерная девочка. Волосы собраны в аккуратный тугой хвост. А на лице застыла гримаса сосредоточенной отрешенности. Портил образ разве что мой наряд: откровенный топ и микроскопические шорты ярко-красного цвета.

– Я не был в отпуске с тех пор, как отец передал мне свое дело, – признался Эдвард, когда мы выехали за черту города. Свежий игривый ветер подхватил его слова, унося прочь, как и часть моих забот. На какое-то время мы стали чуть более свободными, чем могли себе это реально позволить.

– Тебе не хочется расслабиться?

– Отдыхать нужно от нелюбимой работы, а моя для меня – лучшее средство от всех неприятностей.

– Знаешь, я тоже люблю свой бизнес, но не настолько. Я понимаю важность того, чем занимаюсь, и знаю, что делаю для тысяч женщин нечто полезное. Но иногда мне кажется, что я атлант и держу на своих плечах половину мира.

– Кто же держит вторую? – с улыбкой спросил Эдвард. И прежде, чем ответить, я позволила себе утонуть в теплых озерах его изумительно зеленых глаз.

– Вторую половину должен держать мужчина, тот, что окажется рядом со мной и будет мне опорой и поддержкой.

Конец лета в тех местах, по которым пролегал наш маршрут – это нечто невообразимое. Взрыв красок и море впечатлений, обрушающиеся на мозг каждое мгновение. Одна яркая картинка, сменяющаяся другой, сделанной еще более сочными красками, еще более выразительная – и так без конца. До тех пор, пока солнце, заливая окружающий мир золотым сиянием, не пропадет за линией горизонта, и когда на смену яркому свету дня придет бархатный полумрак сумерек; когда плавно, как в старом телевизоре, померкнут краски, сотрутся очертания и можно будет, наконец, осмыслить и уложить по полочкам ощущения, накопившиеся за истекшие сутки. Отдаться мыслям, сидя на террасе небольшого кафе или глядя через окно гостиницы на последние искры заката, догорающие в лиловых, набухающих синевой небесах; вдыхая наполненный ароматами трав, пропитанный запахом странствий воздух; подставив разгоряченное лицо ласковому и свежему ветру, позволяя ему пробраться под одежду, касаясь кожи, и запутаться в волосах.

Если в это время рядом оказывается тот, кто тебя понимает, кто, разделяя с тобой полноту чувства, может умножить счастье, дать ощущение наполненности, то жизнь обретает истинный смысл и становится законченной совершенной картиной.

***

Глядя на то, как ветер играет с волосами Беллы, как солнце пронизывает их своими золотыми нитями, я едва удерживаюсь от того, чтобы не закричать. Меня переполняет счастье. Его так много, что оно с трудом помещается в сердце, распирает грудинную клетку и того и гляди переломает ребра. Я чувствую тоже, что и в детстве, когда нам удавалось собраться всей семьей и поехать на несколько дней в наш домик у озера. Одна только мысль о том, что три или четыре дня отец будет рядом со мной, и я смогу ходить с ним на прогулки и удить рыбу, наполняла меня восторгом. И, пожалуй, это ожидание было даже лучше, чем сам отдых. Рано или поздно короткий отпуск заканчивался, а похожее на дымку ощущение предвкушения счастья продолжало месяцами жить внутри. С Беллой ко мне вернулось ощущение, утерянное много лет назад. Я вновь жил предвкушением. С той лишь разницей, что в этот раз реальность ошеломляет и превосходит мои самые невероятные фантазии.