Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.

ничего не говорили, как и о нынешнем состоянии здоровья его

подельников. Что бы раньше времени не расстраивать.

Немного успокоившаяся Ниночка на скорую руку

приготовила сразу обед и ужин, и после того, как все со стола мы

смели («бандюган» тоже получил свою долю, хотя хозяйка была

против), а на улице хорошо потемнело, на Урале покатили в

степь, усадив стреноженного бандита в люльку, в компании с

обычной лопатой.

Разглядев содержимое кабины разбившегося Уазика,

пассажир наш, этот бесчувственный «бандюган», пообещавший

мне и Доке быть «порезанными в лапшу» теми, кто сейчас в ней

находился, пустил скупую мужскую слезу. Очень расстроился, но

с задачей своей – похоронить подельников – безропотно

согласился, и даже лично выбрал подходящее место для могилы,

по нашему требованию – подальше от места происшествия. А

когда начал ее копать, неожиданно попросил:

«Когда нас засыпать будете, головы чем-нибудь прикройте.

Что бы земля в глаза не попадала!» - решил, что мы его в живых

не оставим. Как, наверное, сделали бы бандиты с нами и

Ниночкой.

«Не ровняй с собой», - возмутился Дока, - «Твои кореша

по собственной глупости на тот свет отправились, лучше за

дорогой нужно было смотреть. Вместе с ними хоронить тебя

никто не собирается. Морду, конечно, лично мне начистить

хочется, за жену, да уж ладно, обойдусь без этого, у тебя сейчас

проблем своих хватает!»

Поняв, что жизнь у него не кончается, бандит заработал

лопатой повеселей и поэнергичней. К рассвету яма была готова –

с нашей помощью, тоже пришлось поработать лопатой. Уже по

светлому тела с трудом выдернули из искореженной кабины,

помогли могильщику поднести к месту вечного покоя, и он их

молча, иногда со слезой, засыпал землей, не забыв

предварительно положить на головы подозрительно грязные

тряпки.

Оставалось поработать с машиной – во всяком случае,

кровь в кабине замыть обязательно. Канистра с водой в

мотоцикле Доки стояла всегда, и с час наш похоронщик приводил

внутренности кабины в относительно чистое состояние. После

чего, проверив качество работы, мы тут же с места аварии,

подальше от утильного транспортного средства и могилы

отъехали, в укромном месте остановились, и объяснили бандиту

его будущее.

«Сейчас довезем тебя до Мирного, и высадим», - бандюга

напрягся, не возле ли милиции, и я его успокол, - «ментам

сдавать не будем. Но сразу из поселка валишь, и больше не

появляйся»,

«Мы знаем, кто ты, и где тебя можно найти. На всякий

случай ребятам своим расскажем, где искать, если мысли глупые

в голове появятся. Сразу рядом с «братанами» окажешься!» - это

ему Дока объяснил, а я молча протянул два бумажника погибших

подельников:

«Держи. От твоих корешей, нам чужого не надо!»

Бандит принял бумажники, повертел их в руках, спрятал в

карман:

«Спасибо, братаны (во как! Уже родственниками стали!) Я

к вам претензий не имею. Корешам не пофартило – по глупости

жмурами стали, а вы со мной по божески поступили», - и к Доке

повернулся персонально, - «За женку прости, что к стулу

привязал. Только я ее и пальцем не тронул!»

Отвечать ему напарник не стал, а только хмыкнул и молча

завел Урал. Втроем покатили в направлении к Мирному.

Через день, выспавшись, отдохнув, пообщавшись с

Мариночкой, которая, как оказалось, наведывалась со

вчерашнего утра несколько раз, поговорив с Владимиром,

которому пришлось топать от землянки в парию на своих двоих

очень долго, успокоив его и ни во что конкретно не посвятив,

убедившись, что в партии разговоры о валяющемся в степи

Уазике не пошли, мы с Докой место аварии посетили. Но

подошли к нему пешком, спрятав мотоцикл раньше. За наше

отсутствие следов там не появилось, и наверное долго не

появится – место для редких охотников неинтересное, а кому-то

другому сейчас в степи вообще делать нечего. Дока оглядел

Газик повнимательнее: пощупал и покачал колеса, прошел к

оторвавшемуся, убедился, что оно цело, заглянул в двигатель, в

кабине подергал рычаги скоростей и тормозов. Все, правда,

проделал в перчатках. И вынес вердикт:

«Двигатель не заведешь, перед и радиатор разбиты

всмятку. А отвалившееся колесо можно приделать. Не намертво,

а так, что бы машину тихонько тащить, если поставить на

колеса».

«Куда тащить? И зачем?» - поинтересовался я для

проформы, потому что понимал, что тащить нужно – убрать с

проезда, по которому нам еще ездить и ездить, возить истертый

материал к луже на отмывку.

«Сам знаешь зачем», - ухмыльнулся Дока, - «что б работе

нашей не мешала!» - ну да, и у него мысли правильные, - «В

Мирном договорюсь о машине – только раскошелиться придется

– и утянем отсюда подальше. Вначале его», - кивнул на Уазик, -

«тросом на колеса поставим, потом ты за руль сядешь, а я

потяну». – можно сказать, что на этом мы и договорились.

Через два дня инвалидку отволокли километров за

двадцать, с трудом втянули на пологую с одной стороны горушку,

и с крутой другой столкнули вниз руками. Правда, Дока

предварительно смочил бензином какую-то рванину, бросил ее в

кабину и поджег. Вначале калека бодро покатился, потом начал

забирать в сторону приляпанного и все же подтормаживавшего

колеса, наконец начал кувыркаться. Затих у подножья горушки,