Иной жизни для себя не представляю! Книга шестая. Никогда не бросай начатое.

заинтересованность.

«Обычный бобик, очень старый. Подойти к нему я не мог, но

в дырку в заборе видно, что крылья сгнившие, и вообще весь

помятый, даже на той стороне, которая в аварию не попала. А цвет

не разберешь, сгорел капитально, все железки черные. Но», - здесь

Дока принял стойку как по команде «Смирно!», - «бак бензиновый в

аварии не пострадал, а удар спереди до него не дошел. Не могла

машина загореться, зажгли хозяева!»

«Как мы и считали», - разделил на двоих «славу» от

подтверждения вчерашнего важного предположения, автором

которого был я.

«Ну да», - согласился Дока принять свою долю

предложенного, - «только откуда она, если не Мирненская и не из

Пионерного?»

Я уже понял, что моим планам, насчет посещения родников,

осуществиться не дано, а Доку следует занять, иначе не даст мне

покоя весь день. Причем занять делом, которое доставит ему

удовольствие, или втянуть в компанию, желательно с пивом или чем

покрепче.

Огородом Дока, не в пример меня, не интересовался,

пришлось раньше времени – сорняки выдирать так и не начал -

предложить визит к Паше, который гостям рад в любое время суток.

Он, конечно, покорно за мной потащился, по инерции продолжая в

десятый раз объяснять детали вчерашнего происшествия на

асфальте, и то, что узнал от жены Ниночки, работающей медсестрой

в Мирненской больнице, где сейчас находились пострадавшие

бедолаги.

Паша был занят: зажав в руке пучок растений, резал их на

мелкие кусочки. Я-то догадался, для чего это делается, а Дока

удивился:

«Зачем тебе?»

Хозяин молча собрал резку в старую жестянку, и махнул нам

рукой – пошли мол, покажу зачем. Возле сарайчика, рядом с

большим ящиком, накрытым сверху металлической сеткой, сидел

Чапа, тряс своим обрубком и внимательно что-то под сеткой

разглядывал. Для гостей была простерта вниз руку: смотрите! Дока с

любопытством глянул в указанном направлении, и растянул губы в

улыбке: по дну ящика с писком бегала шустрая семейка цыплят, за

которыми я возил куролюба и Людочку (его жену) в Придорожный

несколько дней назад. Но сейчас это были не крохи, уместившиеся

в небольшую коробку, а прилично подросшие бесенята,

беспрерывно с писком разбирающиеся в птичьих проблемах.

«Красавцы!» - с гордостью оценил питомцев воспитатель, -

«На глазах растут! Пару месяцев – и яйца всмятку лопать будем!»

Дока, привыкший обеспечивать семью продовольствием

исключительно с помощью ружья, восторгов Пашиных не разделил.

Отдав должное его усилиям – «Да, делов с ними куча!» - он не

замедлил озвучить свое кредо, - «Я на такое не способен. На мотике

покрутиться, побегать по горкам и что-нибудь добыть – это мое.

Главное – свобода, а не так вот, каждый день траву резать!» - и

обернулся ко мне, ожидая поддержки. Паша же состроил

пренебрежительную физиономию, и повернулся ко мне тоже.

«Каждому – свое», - выступил я миротворцем, потому что

по жизни в каждом конкретном случае придерживался взглядов или

того, или другого. И, что бы не дать им возможности начать

разборку по пустому вопросу, попытался перевезти разговор на

другую тему, одновременно увлекая ребят за собой, в сторону

входной в сарайчик двери, за которой находился закуток хозяина,

оборудованный для личного общения с приятелями. Был там стол,

пара табуреток и старый диван, и где–то - не сомневался - по

случаю субботы припрятана бутылка спиртного.

Как и ожидалось, миновать открытую в сарайчик дверь Паша

не мог - предложил зайти, выпить «по маленькой». Я не против –

лучше выпить, чем поругаться. Но Дока возмутился:

«Еще чего, в такую рань! Я должен кое-куда смотаться!»

Интересно куда – не на трамплин же, где вчера до сумерек с

ним топтались. А если в горки, что бы подтвердить и мне, и Паше

свою приверженность к определенному образу жизни, в котором

ружье стоит на первом месте, то я бы его с удовольствием

сопроводил.

«Куда собрался?» - поспешил уточнить намерения, стоя у

входа в «антисанитарию», коей Людочка назвала Пашин закуток, где

хозяин уже что-то выискивал.

«Родники есть, в яблоневом саю», - от нашего поселка сорок

пять километров, там в горках (не очень высоких, но очень крутых)

есть водичка, и рядом с одной растет старая плодоносящая яблоня, -

«хочу проверить, ходят ли пить архары».

«Я с тобой», - выскочило само собой, без предварительного

осмысливания, надо ли это делать. А как иначе? Не мог я отказаться

от общения с дикой природой, если такая возможность появилась.

Тем более родники предлагалось посмотреть редко кем посещаемые.

От Паши мы тут же смылись, озадачив его отказом

«отметиться» в дружеской компании, и разбежались по домам

приготовиться к поездке, то-есть предупредить жен, собрать по

«тормозку», проверить ружья. А после этого приказать Чапе,

который крутился под ногами и постоянно смотрел мне в глаза –

возьму или не возьму?
– оставаться дома. Конечно, он послушается,

но до моего возвращения будет лежать на крыльце, ни пить, ни есть.

И вид иметь совершенно убитого горем. Пришлось придумать для

него дело:

«Будешь охранять!» - покрутил возле его носа пальцем, -

«Никого не пускай!»

Чапа принял озабоченный вид, побегал по крыльцу, и для

острастки непонятно на кого гавкнул – показал, что на пост он