Иной жизни для себя не представляю!

как бы случайного прикосновения? Или меня стесняется, после

вчерашнего? Но оставаться на месте истуканом я не мог, Лешка уже

оборачивался в мою сторону, подозрительно присматриваясь.

Пришлось подойти к нему, задать стандартный вопрос - «Клюет?», -

посмотрел улов, с десяток плотвиц.

«Сазан на килограмм сорвался!» - поплакался Лешка, заставив

меня усмехнулся: кому ж еще с крючка срываться, не малявке же

плотвичке. Прошел к Виктору Андриановичу – улов у него отличался

от Лешкиного ненамного. И ноги непроизвольно понесли к Газону,

откуда неслись веселые голоса девчат и ребят.

Но и там настроение не поднялось: Зина вела себя, как девушка,

…не имеющая ко мне отношения. Улыбалась, но как и другим,

говорила те же слова, что и другим, старалась ко мне не

притрагиваться, и уворачивалась при моих попытках дотронуться до

нее. Как мог, я старательно делал вид, что все в порядке, но это плохо

получалось, и вначале Коля, а потом и Лешка, успевший нарыбачиться,

посоветовали одно и то же:

«Улыбайся почаще, и не молчи, с девушками разговаривай!»

24

На обед была уха – Коля на знакомом разъезде достал бесподобно

рваную сеть, и даже в нее, в сплошные дыры, коллективом играючи

загнали семь сазанов, по одному-два кг весом. Хоть здесь я недолго от

мрачных мыслей отвлекся! А с ухой, сами понимаете, был абалденный

Молдавский портвейн, значительно поднявший у всех настроение.

Воспользовавшись моментом, Зиночку я все же оттеснил от

подруг в сторонку, и задал наконец мучивший вопрос:

«Что случилось? В чем я провинился?»

«Ни в чем!» - Зина мне улыбнулась, на миг, и сразу же вид

приняла серьезный, - «Только не надо ко мне сейчас….приставать… ну

показывать всем, что между нами … что-то большее, чем….

знакомство. Для всех – я в отряде по приглашению Виктора

Андриановича. Вот и пусть так считают!»

«Но у нас была такая ночь!» - оставаться просто знакомым

девушки мне не хотелось.

«И еще не одна будет!» - Зиночка дотронулась до моей руки

пальчиком, и та непроизвольно дернулась, как от удара током, - «Только

о них никому, кроме нас , знать не положено!» - теперь рукой меня

легонько толкнула, - «Иди, покупайся, а я подремать прилягу, что бы», -

послала мне легонький воздушный поцелуй, - «ночью не заснуть!»

Я и пошел, куда предложили, и из воды вылез умиротворенным:

все у нас с Зинулей в порядке, только стесняется девочка, и не хочет

показывать окружающим, что слишком быстро у нас до этого

«порядка» дошло. Но это пройдет, женщина всегда вначале стесняется,

а потом и гордиться начинает своим возлюбленным.

Набегавшихся, накупавшихся, назагоравшихся наконец потянуло

в лагерь, на кровати и раскладушки в тени домиков и палаток. Первым

отчалил Москвич с пассажирами, вслед за ним попылил и Газон с

основной публикой. В кузове которого каждый занял «свое» место, я

со знакомыми бедолагами тоже свое, то-есть стоя на ногах в самом его

конце. Подуставший шофер теперь вел машину поосторожней, на

ухабах притормаживал и нас тут же накрывало пылью. Досталось всем,

а задних, стоявщих в кузове на ногах, трудно было узнать. Пришлось

срочно бежать в душ пыль смывать, и переодеваться, после чего лагерь

затих – уставший народ предался дреме.

В палатке, когда я до нее добрался после душа, Лешка на

раскладушке уже сопел. Я упал на свою, и тут же отключился – сил

после бессонной ночи и «отдыха» на озере не оставалось.

Ближе к вечеру отдохнувший народ их палаток и домиков

потянулся в столовую пополнять остатки истраченных на озере

калорий. Из столовой кто-то завернул в палатку поиграть в теннис,

несколько смельчаков начали пинать мяч ногами, а большинство в

палатки вернулись, обсудить дневные приключения.

Зиночка вместе с девчатами предпочла последнее, и из палатки не

вылезала до темноты, я же с этой чертовой тряпки не спускал глаз, по

25

лагерю прохаживаясь. Наконец девушка появилась на виду, меня

заметила, но не подошла, а показала рукой, что идет…к тому месту, где

мы провели почти всю прошлую ночь. Пошел за ней следом в

отдалении, и только отойдя от лагеря на приличное расстояние, догнал.

Дальше не только с моей стороны, а и с ее тоже, был взрыв

страсти. Бесчисленные поцелуи, бесконечные ласки сблизившихся тел,

стоны наслаждения в завершающие моменты полного их слияния.

«Все!» - прошептала Зиночка, и поцеловала меня как-то по

особому, больше похоже не на долгий и крепкий поцелуй страсти, а

осторожный и мягкий поцелуй благодарности, - «Идем в отряд, до утра

нужно немного поспать».

Конечно я согласился, и к лагерю мы пошли. Но перед ним

Зиночка остановилась:

«Дальше я одна иду. И ты», - показала рукой, как я должен идти, -

«то же один. И давай здесь попрощаемся – завтра утром ко мне не

подходи», - заметив, что я непроизвольно напрягся, добавила, - «Ну

пожалуйста!»

«Но мы же должны еще встретиться!» - вырвалось из меня

желание и намерение.

«Я тебе об этом сообщу, когда придет время!» - поцеловала меня,

помахала ручкой. И тут же погрозила пальчиком, что бы не вздумал ее

сопровождать.

Часть седьмая.

Как всегда по понедельникам, машина с отдыхавшими в партии

задерживалась. Зато появился Рафик с электроразведчиками, и к нему

из палатки девчат с сумкой в руке пробежала Зиночка. Не остановил, не

подошел, как она и просила. Только вздохнул с сожалением, понимая,

что несколько дней с девушкой вряд ли удастся встретиться. Рафик то в