Иной жизни для себя не представляю!

искры, и они открылись без моего желания. Мгновенно огляделся… и

понял, что случилось: в мимолетном сне кивнул носом и припечатался

головой к камню мною же выложенной стены. Потер лоб – вверху его,

на границе с шевелюрой, начала набухать шишка. И черт бы с ней, если

б мой сладкий сон не прервала!

32

Естественно, мысли вернулись к Зинуле. Что мне дальше то

делать? И почему мысли о ней никак меня не покидают? Это обида, что

меня бросили? Или другое, называемое женщинами любовью? Или мы

с ней просто идеальные партнеры в сексе и только?

На обиду как то не тянет. На девушек я никогда не обижался.

Никогда! И ни на какие с их стороны глупости. Все они для меня

святые!

Любовь? Ну не знаю. Две божественные ночи – для нее все же

маловато. Больше подходит: обоюдные симпатии. Которые могут в

принципе довести до любви. Но не так же быстро! И если честно, про

любовь я читал в книжках, но со мной она не случалась. Было то, что

называется романом, всегда по обоюдному согласию и обоюдному

желанию. И на определенное время, не очень и долгое.

Идеальные партнеры в сексе? Это да, в этом я уверен на сто

процентов. Две божественные ночи! И зачем так вот, без всякого с моей

стороны повода от них отказываться? Без объяснения причины?

Ничего не смог придумать толкового. Оставалось применить

принцип: если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе. То-

есть, следующее воскресенье отдыхать в поселке партии, и разузнать,

что же с Зинулей случилось. Ну а где переночевать, подсказал Коля – у

него друзья по техникуму в общаге живут, тоже практику проходят. Вот

он записочку им и черканет, что б меня приняли на ночь.

Пока рассуждал о превратностях любви, пока строил планы на

будущее, глаза у меня не закрывались, и еще одну шишку я себе не

поставил. А время подошло к восьми, и к роднику попить уже

прилетали две стайки пернатых неизвестного мне вида. Скоро должна

была, по идеи, появиться и сайга.

Начал повнимательней осматривать окружающее пространство,

для удобства высунув голову поверх загородки. Пока никого видно не

было, и мысли потекли в приятном направлении. Хорошо то как на

юге! Тепло, даже жарко – не надо постоянно таскать с собой телогрейку

или свитер, как это делается в Сибири. Нет постоянных дождей,

мрачных облаков, днями закрывающих небо. Нет гнуса и комаров! И

какие пространства, в не скрываемой деревьями красе! О живности не

говорю: здесь ее больше, чем в тайге. И понятно почему: солнце в

избытке, и за короткую весну, когда в земле есть влага от стаявшего

снега, корма для пропитания вырастает много, и он потом не гнием, а

под солнцем высыхает, превращается в высококалорийное сено, не

теряющее своих качеств целый год. Тоже и с рыбой. Есть вода – она в

ней кишит! Рваной сеткой мы в момент поймали семь сазанов по 1-2 кг.

весом! Виталий говорил, что в озере есть и судак, и сом, и даже осетр!

Впрочем, что это я? Не только в местную рыжую красавицу, а и во все

остальное влюбился?

Дальше приятные мысли развивать не пришлось: сайга, стадо

голов в двадцать показалось в долинке из ниоткуда, метрах от меня в

33

трехстах. Голову я тут же опустил, и начал наблюдать за ней в дыру в

загородке.

Стадо медленно двигалось в мою сторону, соблюдая военный

порядок. Впереди крупный рогач, постоянно поднимающий голову и

внимательно осматривающий пространство впереди и по сторонам. За

ним самки с уже большими сайгачатами. Самки по сторонам смотрят

поменьше, часто опускают головы к земле, выискивая травку

повкуснее, сайгачата рядом с мамашами резвятся, смешно взбрыкивая

задними ногами. В конце стада – парочка молодых рогачей.

Я медленно-медленно просунул ствол ружья в дыру в загородке,

и замер в неудобной позе, наблюдая за сайгой. Метрах в пятидесяти от

воды рогач остановился, остальные за ним тоже, и все на пол минуты

замерли. Потом рогач издал звук – раньше я такого не слышал, и пошел

к воде один. Остальные остались на месте, наверное, ждали от вожака

команды. И наверное ее получили: разом и галопом все полетели к

воде, к которой рогач успел подойти.

Минуту или даже больше я сидел за загородкой чуть ли не дыша.

– сайга в это время пила воду. Потом разом и быстро от родника начала

отходить. Время пошло на секунды: выбрал одного из рогачей,

замыкавших стадо – явно не вожака – и нажал на спуск. В то же

мгновение стадо полетело галопом, я же зачарованно провожал его

взглядом, пока не скрылось из долинки за сопкой. И только тогда

перевел взгляд на родник – метрах в двадцати от него лежал

поверженный рогач.

Сердце у меня стучало как после кросса на тройку километров.

Уфф! Смахнул ладонью пот с лица, поднялся на ноги, и не торопясь

пошел рассмотреть добычу. А заодно и успокоиться.

Рогач громадный, тяжелый – с трудом оторвал его от земли,

захватив в одну руку передние, в другую задние ноги. Далеко не

унесешь, а отнести подальше нужно, не свежевать же прямо здесь,

можно сказать у воды. Пришлось поднатужиться, и метров пятьдесят

до ближайших кустов я его все же допер, с частыми остановками. А

дальше проблема ждала другая: как его свежевать, ежели большой

Лешкин охотничий нож остался в лагере – ну забыл его взять, и все тут,

а в наличии только мой собственный, годный лишь для заточки

карандашей.

Но делать нечего, и подправив его на камне, свежеванием я

занялся. И очень быстро приноровился. И даже собой возгордился,