Иной

Как попытки кого-то прирезать, я понимаю. Ничего необычного; что, думаете, мы не знаем, чем занимаются организации, вроде вашей?

Нет, конечно, они могли набрать идиотов, которые понятия не имеют, что творится у них под носом. Таких может оказаться и больше половины — пора прекратить возлагать надежды на чужую сознательность. К тому же, учитывая то, что местная религия основана на вполне реальной (ну, для их мира) истории, не стоит исключать, что тут полно глубоко верующих людей.

— Мы всё понимаем, — я ответил на вопрос Усача. — Знаете, мы с Мелиссой — очень понимающие люди. Я уверен, что мы легко вольёмся в общество… заинтересованных.

— М-м… — мужчина противно улыбнулся. — Тогда у вас не будет проблем не так ли? Вы можете получить членские значки у Ганса.

Очевидно, он имел в виду рыжего мальчика-зазывалу; казалось бы, задача выполнена. И всё же, я как бы невзначай спросил:

— Мы ведь должны пожертвовать что-то на нужды культа Двенадцати, не так ли?

Взгляд Усача — цепкий, проницательный и чересчур липкий, — вернулся ко мне. Его улыбка, казалась, была ещё шире моей. Должно быть забавно наблюдать, как двое людей пытаются изобразить дружелюбие таким нелепым образом.

И всё же, без заплывшей от жира фигуры и действительно смешных усов я должен быть куда убедительнее; как я уже говорил, внешность сильно влияет на восприятие человека.

— Ну что вы, — сказал Усач. — В этом нет никакой необходимости.

И несмотря на эту ложь, он был рад этому вопросу. Мы с Амелией оделись попроще, как обычные горожане, потому что притворяться дворянами — себе дороже. Не скажешь, что у нас много денег. Единственный путь для культа — медленно начать давить, чтобы мы несли свои деньги; в конце концов, они выдоят нас до последней капли и выбросят в пользу новых источников денег.

Но вот мышь сама бросилась к мышеловке, в надежде, что её прихлопнут. Ну разве это не смешно? И трудиться не надо!

А предложил я это, чтобы сразу зарекомендовать себя как человека, настроенного их поддерживать. Увидев немного денег — мы с Амелией тщательно выбирали сумму, не слишком большую для вчерашнего сельского жителя, но не слишком маленькую, чтобы махнуть на нас рукой, — кто угодно ослабит бдительность.

Хорошо иметь отца-графа. До сих пор не было возможности это оценить, а тут на тебе: вот куча золота, получай, пользуйся. Мне бы такого в прошлой жизни, и половины проблем как не бывало!

Я потянулся к внутреннему карману куртки и вытащил мешочек с деньгами.

— Я уверен, что такой серьёзной организации будет, куда это потратить, — заявил я, выкладывая вещицу перед Усачом.

— Хн-н… — он снова протянул что-то невнятное и хлопнул в ладоши. — Только потому что вы настаиваете!

Глава 8

Я задумчиво крутил в руках членскую нашивку культа Двенадцати. Как и ожидалось, небольшое пожертвование помогло; Усач шепнул рыжему мальчишке пару слов, и тот выдал нам не те же опознавательные знаки, что что наверняка носило большинство. В любом культе были уровни доступа; на самом деле, ни на что существенное надеяться не стоит. Всё это — просто иллюзия, заставляющая людей чувствовать себя более важными и уникальными. И, конечно, собирать их в разные группы для разного воздействия.

Отчётливо помню, что шепнул на ухо Амелии, когда мы отошли подальше от злополучной подворотни:

— Поздравляю, теперь мы идиоты.

— Официально?

— Именно так.

Хорошо, когда кто-то понимает тебя с полуслова.

Я был в своей комнате; наблюдал, как Амелия заваривает чай. До занятий ещё было время, и я точно не собирался тратить его, общаясь с подростками где-нибудь на улице или в общежитии. Перед смертью не надышишься, но я буду оттягивать это так долго, как только смогу.

Утро понедельника! Кто-нибудь видел студентов в такое время? Всё равно, что столкнуться с толпой ноющих зомби — нет-нет-нет, они и в обычном состоянии меня раздражают. Как представлю, как рука Райана впивается мне в плечо, не давая сбежать, пока он будет жаловаться на жизнь, учёбу и утро…

Ну… Нет. Выйду так, чтобы в аудитории оказаться прямо к началу лекции.

Я пригляделся к нашивке: знак двенадцати с кругами, простой но узнаваемый, выполненный в чёрно-серых тонах. О том, что он был перевёрнут, сигнализировал только один из кругов, расположившийся на самой вершине. На знаке церкви он был в самом низу.

— Пришей это к какой-нибудь рубашке, какую не жалко, — сказал я Амелии, оставляя вещицу на столе.

Я, конечно, мог бы и сам. В конце концов, я убийца и наёмник — вполне естественно попадать в ситуации, когда кто-то должен подлатать твою одежду. Только вот второй пары рук нет.

И всё же, для чего-то же у меня есть горничная. Никаких скучных вещей!

Юбки девушки прошелестели где-то рядом. Цокая каблуками, она подобралась к столу и схватила нашивку, отправляя её в карман передника.

— Зачем? — вдруг спросила она; казалось, уже долгое время этот вопрос вертелся у неё на языке.

— Я могу притвориться глупым и сказать, что не понял твой вопрос, — фыркнул я. — То ты болтушка, то ограничиваешься одним словом. Что опять не так?

Амелия качнула головой.

— Сложности. Мапеля можно… устранить.

Я моргнул. Затем громко расхохотался. Давненько мне не было так весело!

— Боже мой, ты серьёзно? Горничная предлагает господину убить его старшего брата? Ты очень беспечная! — выдавил я, вытерев слезу, выступившую от смеха. — Впрочем, я тоже беспечный. Твой хозяин ведь глава семьи Эльдалиэва, а не я, не так ли? Поэтому ты всё терпишь и выспрашиваешь, а?

Глаза Амелии сузились; она смотрела на меня, не мигая, но не собиралась давать ответ.

Я снова заговорил:

— Мы сейчас в очень смешной ситуации: оба изучаем и приглядываемся друг к другу, чтобы понять, что делать дальше. Ты могла бы сдать меня отцу или Мапелю, а могла бы продолжить работать на меня — зависит от твоих целей и путей их достижения. А я мог бы убить тебя, заметив утечку информации, или убедиться, что у тебя нет причин меня предавать. В конце концов, мне гораздо удобнее с тобой чем в одиночку. Итак, почему я должен отвечать на все твои вопросы?

Амелия склонила голову; казалось, несколько секунд она обдумывала ответ, прежде чем сказать:

— Вы уже мне доверились. Поздно об этом думать.

— Ладно, — я пожал плечами. — Но нам стоило разъяснить, что мы не лучшие друзья навсегда или вроде того, верно?

Горничная кивнула.

Конечно же, она хотела убедиться в том, что я не до конца в ней уверен. Так же, как и она не уверена во мне.

— Что вам это дало? — вдруг спросила она.

— Душевное спокойствие, только и всего, — отозвался я. — Мне нравится, что мы честны друг с другом. Было бы странно услышать что-то о верности, когда мы знакомы всего пару дней. Итак, почему я не прикончил Мапеля, да? Ну, ответ прост: понятия не имею, как он выглядит, и где его искать.