Инсинуации

– Бог с вами, – Элис заливисто рассмеялась, понимая, что их пустая вежливая болтовня перешла в открытые боевые действия. – Я не тот человек, кто должен или хочет это делать.

– Отчего же?

– Мои методы могут вам не понравиться.

Они посмотрели глаза в глаза друг друга.

– Обещаю, я как-нибудь переживу погружение в мир ваших плюшевых идеалистических фантазий, – ответил Риверс с притворным испугом, а ей захотелось врезать по этой снисходительной роже.

– А вы шутник, профессор, но я имела в виду другое. На мой взгляд, ситуация обратна. Это мужчина пройдет семь кругов Ада по битому стеклу и босиком, чтобы в итоге получить ту женщину, которая ему нужна. И ей не придётся даже пальцем шевелить, пытаясь завлечь своего героя. То будет его самостоятельное решение.

– Но разве подобное не вариант подкупа? Пускай не деньгами, но поступками. Смысл-то один?

– Сорить деньгами легко, совершать достойные деяния во много раз сложнее. К тому же пустая жертвенность способна произвести впечатление лишь на такую же пустую личность. В любом другом случае действия либо раз и навсегда отвращают, либо делают из нас преданнейшее существо. Когда женщина – выбор сильного партнера, она и сама становится сильнее. А в отношениях равных не может быть торгов.

– Таким образом, вы считаете меня слабаком, поскольку моя парадигма женщины обычно не несет в себе глубокой смысловой нагрузки. Я прав?

Нет, не прав. Признаться в чем-то подобном всё равно, что расписаться в собственном ничтожестве, потому что сегодня его выбором стала Элис Чейн. Умный, хитрый ублюдок.

– Я же говорила, что мои методы вам не понравятся, – она скромно потупила глаза, чувствуя, как вокруг неё расставляются сети оговорок и недомолвок, чтобы в удачный момент поймать на собственных же словах.

– Игнорируете возможность прямого ответа? – Риверс хмыкнул. – Что ж, хорошо. Попробую зайти с другой стороны. Вы считаете возможным равенство между мужчиной и женщиной. Почему?

– О, мы переходим на слишком опасные и неоднозначные темы. Люди веками бьются над этим вопросом, находясь в перманентном межполовом конфликте, а вы хотите в полутемном ночном клубе решить все за полчаса. Но в вас достаточно уверенности в своем уме, профессор, так ответьте же себе сами.

– Ого, теперь я уже тщеславный слабак? – его смех был таким же искусственным, как и улыбка. Господи, да есть ли в этом человеке хоть что-то живое?

– Это ваши слова, сэр. Не мои.

– Только лишь потому, что вы не осмелились озвучить их сами, мисс Чейн. Что же до моего мнения, то я искренне считаю слабый пол зависимым от мужчин. Из всех встреченных мною женщин, каждая в итоге была хороша лишь в качестве красивой спутницы или для работы с бумагами. Взять хотя бы Генри, она яркий тому пример: ей никогда не стать чем-то большим, нежели умной помощницей, – он оперся локтями на колени и опустил подбородок на сцепленные в замок пальцы, наклонившись в её сторону. Аромат стал сильнее, вынуждая дышать поверхностнее и чаще. С чувством глубокого удовлетворения Риверс наблюдал за сменяющимися на лице Элис эмоциями. Черт возьми, вот сейчас профессор совершенно точно хватил через край, она потом и кровью каждый день доказывает, что достойна учиться в МТИ, и не позволит какому-то самовлюбленному говнюку унижать себя.

– Ада Лавлейс и Грейс Хоппер 20 ? – спросила она, презрительно вскинув брови. – Впрочем, я рада, что вы больше не отрицаете узость вашего опыта. В противном случае вам стало бы ясно, что мы зависим не от мужчин, а исключительно от вашего наивного тщеславия. Лишь единицам достаточно их собственного успеха, чтобы ставить себя выше других, остальные же продолжают мериться красотой своего эскорта.

– Кажется, пришла моя пора оскорбиться, – возможно, Элис показалось, или в его взгляде всё же промелькнуло раздражение.

20

Ада Лавлейс (дочь Байрона, кстати) написала первое подобие «программы» для автоматизированной машины в 1842 году. Считается первым в истории программистом. Грейс Хоппер «создала» компилятор и выступала за кроссплатформенные языки программирования

– С чего же? – невинному выражению её лица позавидовала бы и Дева Мария.

– Во-первых, вы все же назвали меня тщеславным. Во-вторых, обвинили в этом грехе одних мужчин, что совершенно несправедливо. Женщины распускают перья, точно павлины, стоит лишь чуть ими заинтересоваться. А мы, разумеется, стараемся их в этом поддерживать. Разве не работает в таком случае тщеславие по обе стороны баррикад? Или же этот порок приписывается только мне?

– Да вы сами по себе целый ящик Пандоры, профессор, – досадливо поморщилась Элис. Ей категорически не нравилось куда зашел их разговор. Это очень хреновая тема для обсуждения под утро после ночной смены.

– Сочту за комплимент, – невозможный мужчина внезапно широко улыбнулся, а Элис захотелось одновременно чертыхнуться и перекреститься.

– Увольте. Это не то достижение, которым можно гордиться, – Элис прикрыла глаза и потерла их кончиками пальцев. Усталость навалилась так сильно, что, казалось, под ней скоро затрещит стул. Дурацкий диалог начинал утомлять, но она всё же решила договорить. – Разумеется, я не отрицаю, что у нас отличается мозг, пространственное мышление и тому подобное, однако, это не значит, что кто-то хуже или лучше. Вы считаете женщин зависимыми, ни на что не способными, но подобное заявление звучит глупо от человека, в уме которого мне как-то не приходилось до этого сомневаться. И если это была попытка задеть меня, то она бездарно провалилась. В следующий раз выбирайте темы, в которые хоть немного верите сами. В прочем есть одна вещь, которая могла бы стать вашим контраргументом, но вы, профессор, никогда не скажете о ней ни слова.

– Не был бы столь в этом уверен. Я не давал обетов молчания.

На первый взгляд безмятежно откликнулся Риверс, но Элис почти физически чувствовала расползающиеся от него ледяные колья. Он был чем-то или кем-то разочарован, но какое ей дело…

– Я просто надеюсь, что вы не станете говорить о том, о чем не имеете ни малейшего представления.

– Какая самоуверенность, – температура в помещении наверняка упала на пару градусов, но Элис овладело безразличие. Задрав голову в верх и разглядывая темный балочный потолок, она продолжила:

– Прогресс дал нам молоток, пистолет и фаллоимитатор. Мы можем построить дом, добыть еду и приятно провести вечер, но никто не придумал заменителя сильного плеча, в котором нуждается каждая женщина, чтобы оставаться женщиной.

Повисла недобрая пауза. Наконец Риверс пошевелился, со вздохом вытянул ноги и устало улыбнулся, прикрыв глаза.

– У меня собралась замечательная коллекция завуалированных оскорблений. Сейчас, я так понимаю, это было что-то вроде «безответственного». Так?

– Нет. Я же сказала – вы не знаете, и потому не можете понять. Имей вы подобный опыт, то мы обошлись бы без прозвучавших ранее пошлостей и банальностей, всячески обмусоленных ещё в прошлом веке. Давайте договоримся, профессор, когда попробуете сыграть роль «плеча», то позвоните мне, обсудим ваши впечатления, – Риверс повернулся к ней с намерением что-то возразить, но она лишь устало отмахнулась. – Я вот, только, не понимаю… В глазах общественности по-настоящему сильные отношения служат на благо статуса мужчины гораздо больше, чем трехфутовый список любовниц. Так, зачем каждый раз платить женщине за возможность раздуть свое эго?

Вопрос был риторическим, она не ждала ответа и вздрогнула, когда услышала насмешливый голос Риверса.

– Может, потому что так удобнее?

– Отвечаете вопросом на вопрос, сэр? – Элис покачала головой и крутанулась на барном стуле, но, поймав за хвост интересную для себя мысль, резко остановилась и хитро прищурилась. Она подняла голову и впервые смело посмотрела в выгоревшее подобие глаз. – Мне кажется, профессор, или я слышу оправдания? Спросив в самом начале моё мнение и выслушав его, вы на протяжении всего разговора постоянно относите мои суждения на свой счет. Я не знаток психоанализа, но, кажется, ваша самооценка гораздо ниже, чем вы себе мните.