Инсталляция

Из полусотни носильщиков в живых осталось только девять. Они, словно зомби, бродили по лагерю, осматривая остатки снаряжения и продуктов. Оружие, спрятанное в пещере, не пострадало, и даже боеприпасы не детонировали. Но все, что находилось на воздухе или в палатках было разорвано, разбросано и искорежено. Часть вещей, впрочем, были более или менее пригодны. Легкие предметы, те, что не разлетелись по ущелью, практически не пострадали, лишь этикетки и бумага обгорели по краям. Консервные банки оказались сплющенными или вздутыми, их содержимое, очевидно, претерпело сильное воздействие температурой и давлением.

Светлана долго рассматривала оплавившийся горный ботинок, застрявший между камней.

– Зачем он тебе?

– спросил Гелат.

– Пригодится.

– Все равно пару не найдешь.

– Кроссовки еще хуже.

– Куда ты теперь?

– Дальше.

– Зачем? Твои документы погибли, зачем дальше?

– Я уйду в Грузию. Через перевал.

– Я не стану тебя принуждать, Света, - медленно сказал Гелат, - но одна ты погибнешь. Перевал, может быть, закрыт. Без проводника ты пропадешь.

– Это мой единственный шанс вернуться.

– Можешь идти обратно. Тебя пропустят.

– Кто? Ты? Твои друзья? А на "Кавказе" я скажу, что отдыхала?

– Скажешь, что была в заложниках, отпустили или убежала.

– Кто мне поверит, Гелат? Там же не все дураки.

– Ай, поступай, как знаешь.

Гелат достал из кармана пачку сигарет и закурил.

– Дай мне.

Гелат протянул сигарету.

– Мои люди теперь пойдут вниз, - сказал он, глядя на горизонт, - если хочешь, можешь идти с ними.

– А ты?

– Я останусь здесь.

– Скажи, Гелат, этот налет был не случайным?

– Не знаю.

– А, твои люди пойдут на операцию?

– Они не воины.

– Я пойду через перевал, дай мне проводника.

– Света, - позвал Гелат.

– Что?

– Ничего, вот возьми, - он протянул ей запасной магазин с патронами.

Гелат не попрощался с ней. Он не сказал своего решения и Светлана узнала о нем лишь утром. После холодной ночи, лишенная спального мешка и палатки, она стучала зубами, когда к ней подошел Алан:

– Гелат приказал проводить тебя до перевала. Ты там погибнешь, но он так сказал.

– Раз сказал, значит надо идти.

– Я нашел вот это, - Алан протянул потемневший от копоти ледоруб.
– Здесь этим никто не пользуется, но вдруг тебе он нужен. И можешь взять ботинки, хотя они тебе будут велики.

– Я что-нибудь придумаю.

Сборы не заняли много времени. Светлана боялась, что ее вещи кто-нибудь проверит, но об этом никто и не подумал. Она собрала все, что посчитала полезным, в мешок и, накинув лямки, зашагала за Аланом. Дорога по-прежнему петляла серпантином, и было неясно, идет она вверх или вниз. Каждые два часа Алан делал привал, он садился на свои вещи и молча смотрел на восток, ровно через десять минут вставал и шел дальше. К полудню Светлана стала уставать. Она уже с трудом поспевала за широким шагом Алана, и он, видя это, на очередном привале развел примус.

– Примус оставить не могу.

– Ладно, - сказала Светлана.

– Без него тебе будет плохо.

Алан сварил похлебку из спекшихся в резиновый кусок концентратов с непонятным запахом. Они поели и пошли дальше. Когда стемнело, Алан развел костер, постелил рядом кусок брезента от порванной палатки и молча лег спать. Светлана достала два порванных одеяла и примостилась рядом, скромно свернувшись калачиком, но подумав, что возможно это ее последняя ночь в относительном тепле, подвинула Алана и заняла место между ним и догорающим костром.

Утро оказалось на удивление теплым без тумана и холодной росы.

Привлеченная хорошей погодой где-то далеко работала фронтовая авиация, нанося бомбовые удары. Эхо разрывов напоминало далекий гром.

– Тебе везет, - сказал Алан.

– Почему?

– Может быть, снега нет, и ты успеешь проскочить.

– Конечно, успею, - заверила его Светлана.

Путники на скорую руку позавтракали и пошли вперед.

На ровной площадке, где дорога раздваивалась, Алан сказал, указывая на гору:

– Теперь пойдешь одна. Если будешь держаться тропы, заблудиться ты не сможешь. Тебе везет, может, успеешь подняться до темноты. В темноте не спускайся, дождись света. Если погода не изменится, это будет очень просто. Да поможет тебе Аллах!

Алан, не попрощавшись, быстро зашагал в том направлении, где раздавались раскаты, похожие на гром. Светлана повернулась к нему спиной и бодро пошла в противоположном направлении. Очень скоро она сделала привал.

Она решила, что припасенные ею продукты, будет есть равномерно и не станет делать НЗ.

Тропа с трудом различалась среди камней. Светлана не знала, была ли это пастушья тропа, или по ней больше ходили люди, но внимательно следила за чуть заметной полосой в камнях и старалась ее не потерять. Ни горные козлы, ни местные жители не были наивными и глупыми, и, если они шли, причудливо петляя меж камней, значит, в этом был какой-то смысл, во всяком случае, так считала Светлана.

За два часа пути девушка делала уже шестой привал.

Она явно теряла силы, и ее темп значительно снизился. Чего-то подобного она ожидала и была к этому готова.

Светлана не стала делать рывков и ускорять движение. Она экономила силы, зная, что они ей еще пригодятся. Через четыре часа Светлана обернулась и оценила пройденное расстояние. Ей показалось, что она прошла больше половины пути. Девушка понимала, что в горах не стоит доверять глазам, и не стала себя обнадеживать. Но как это не казалось странным, через час подъем кончился и перешел в ровное плато, идти по которому было одно удовольствие. Впереди виднелся последний подъем на перемычку между хребтами.

Девушка пересекла плато, где тропинка была видна особенно ярко, и, отдохнув двадцать минут, принялась за восхождение. Путь оказался круче предыдущего, и кислородное голодание проявило себя с большей силой. Кровь стучала в висках, словно Светлана находилась в кузнице. Каждый шаг становился подвигом. Ноги отказывались подниматься, а армейские ботинки, надетые на шерстяные носки и подобие портянок, казалось, весили тонну. Теперь Светлана не делала привалов. Она шла несколько шагов, а затем останавливалась и пыталась отдышаться, жадно глотая ртом воздух. Пот заливал лицо. Ноги казались ей протезами. Она уже подумывала о том, как бы избавиться от пистолета, но тут, наконец, подъем кончился, и взору девушки предстала темная бездна. Долина, куда ей предстояло спускаться, уже была погружена в тень гор. Зрелище, поражавшее своей грандиозностью и объемом, никак не радовало. Светлана повернулась назад. Там находилась залитая вечерним солнцем долина, обрамленная синими склонами и снежными шапками гор. Дюжина перистых облаков нежно просвечивалась розовым туманом. Если бы не обстоятельства, в которых находилась Светлана, она, наверняка, стояла бы здесь, очарованная этим зрелищем, но вместо этого, девушка сплюнула под ноги белой, густой слюной и начала спускаться. Она торопилась, глядя, как быстро падает золотой диск за цепь вершин. Еще полчаса, еще двадцать минут, десять… Как это бывает в горах, солнце погасло, и стало абсолютно темно. Светлана пожалела, что не присмотрела место для привала. Она знала, что сумерки наступят очень быстро, и должна была заранее позаботиться о ночлеге. Теперь же ей совершенно не хотелось сходить с тропы, на которой она стояла, но место было очень неудачным, и, немного поколебавшись, девушка стала пробираться вперед, нащупывая большим ботинком обманчивые камни. Через несколько минут она расположилась между двумя валунами и разобрала вещи. Светлана достала одеяла и теперь пыталась сделать из них спальный мешок. Рюкзак должен был играть роль чехла, его длину компенсировала пара кусков полиэтилена, в который носильщики заворачивали продукты.