Институт благородных убийц
Шрифт:
Таль удивлённо хмыкнула: «Так они поссорились?»
«Просто обязаны были. Смерина — не тот человек, который простил бы регулярные встречи с какой-то фиалкой, вдобавок, оскорбившей её. Даже не сомневайся, что ей донесли, об этом весь институт болтает. А дээ Брайдар — самовлюблённый павлин, не терпящий упрёков. Как тут не поссориться? Надеюсь, хотя бы не расстались».
«Не расстались, иначе об этом бы тоже весь институт болтал».
Вот и отлично. К слову, упомянуть размолвку тоже следовало бы…
«Простишь ли ты мне мои безумные слова? Я раскаиваюсь в них всем сердцем, плачу дни и ночи напролёт».
Поэтическое преувеличение,
«А если нет?»
«Значит, вытащим Лоису силой. Темнота не только даар Мрауш с обожалками укрывает, знаешь ли. Я в ночи тоже умею… развлекаться».
Такой ответ Таль полностью удовлетворил, и я продолжала изощряться в составлении любовного послания:
«Придёшь ли ты встретиться со мной? Разрешишь ли на тебя взглянуть хоть одним глазком? Я знаю, долг перед семьёй требует от тебя уделять внимание другой, и готова смириться с этим, если ты даруешь мне хоть час… нет, даже меньше часа — видишь, я так влюблена, что ради тебя иду на безумства, но это прекрасные безумства! Умоляю, присоединись ко мне! Пускай наши руки и наши сердца воссоединятся в четверть седьмого (да, меньше часа, меньше!) возле стены, там, где цветут азалии. Лишь три четверти часа, а затем я отойду от тебя и больше уже не побеспокою. Прошу тебя, дорогой мой, возлюбленный мой, душа моя!
Твоя (несчастная и вместе с тем бесконечно счастливая),
Смерина».
Четверти часа должно хватить, чтобы Смерина как следует распалилась, но ещё не успела устроить Лоисе непоправимых последствий. Ну а если всё-таки попытается…
Я задумчиво и очень нехорошо усмехнулась. Что ж, пусть попытается. Во тьме кроются чудовища, и я — одно из них.
«Ты… уверена, что он придёт?»
Я пожала плечами.
«Если не придёт, значит, такова судьба».
Таль всё ещё не слишком была уверена в правильности наших действий, но протестовать не стала. Я встала и снова выскользнула во двор.
Долго ждать не пришлось: после ужина как раз наступало время передачи тайных посланий. Ну да, в обед было бы разумней, но ведь не так романтично! Сгущающиеся сумерки, кроваво-красное солнце, пускающее последние блики по институтским окнам, первые звёзды, подмигивающие со стремительно темнеющего неба… Красота же! Самое то для разрывающих сердце чувств и томительных вздохов. Ну и для отправки любовной корреспонденции.
Садовник словно бы ненароком прохаживался по садовым дорожкам. Время от времени мимо него пробегали девицы, довольно явно роняя в песок маленькие свёртки: внутри явно записки и пара мелких монеток. Старик, кряхтя, наклонялся, подбирал их, разворачивал, часть содержимого перекладывал в карман, а часть совал за пазуху. Я напрягла зрение: ага, деньги, как и предполагалось, перекочёвывают в более безопасное место, значит…
Повинуясь простенькому заклятью, бумажка с любовным посланием взлетела в воздух, и когда садовник в очередной раз наклонился, спикировала ему в карман.
Вряд ли он вспомнит, сколько там подобрал записок. Люди не склонны раздумывать, выполняя рутинные занятия. А даже если и заподозрит неладное, спишет всё на плохую память.
Удовлетворённо кивнув, я отправилась в спальню, на ходу сочиняя для соседок очередную байку о том, как это я совершенно ненароком умудрилась
вляпаться в историю и безнаказанно выпутаться из неё.Глава 9. Отмщение
Следующий день ознаменовался величайшим событием. Нет, не поэтическим вечером — хотя и им тоже, разумеется, но право же, это такие пустяки по сравнению с тем, что я попала на завтрак!
Каша-размазня, едва тёплая и недосоленная, остудила мои восторги, однако ненамного. Я даже готова была увидать в ней какое-нибудь доброе предзнаменование. Осталось лишь придумать, какое именно.
А вот к чему я оказалась совершенно не готова, так это к попыткам соседок по спальне стать моими обожалками. Келина начала первой, подав мне гребень и позже — полотенце; остальные радостно подхватили.
Честно говоря, поначалу я даже толком не поняла, что творится. Вчерашние приключения отняли слишком много сил, да и голова была забита предстоящими поисками Душехвата… Догадалась уже позже, когда одна из девчонок нагнулась, чтобы зашнуровать мне ботинки.
Бездна всё заешь! Я не ханжа и неплохо представляю, как устроен мир. Возможно, сложись обстоятельства иначе — и я с удовольствием поиграла бы в эту игру. Но сейчас мне было противно. Слишком уж отношения между патронессами и обожалками напоминали грызню демонов за власть. Я люблю власть, я демон, в конце концов, просто…
Да кому я вру? Такая власть мне даром не нужна! И уже наплевать, Талина это на меня плохо влияет или я сама меняюсь в сторону человечности. Совсем человеком мне не стать никогда, но можно хотя бы не чувствовать брезгливости, общаясь с однокурсницами?
Кривовато усмехнувшись, я сказала Келине:
— Предпочитаю заводить подруг, а не обожалок.
Не уверена, что она меня поняла. Когда долгое время выживаешь… определённым образом, уже сложно перестроиться на новый лад. Но по крайней мере меня оставили в покое. Перешёптывались за спиной, косились то ли испуганно, то ли восторженно, то ли всё вместе — я не слишком разбиралась. Не лезли — и то хлеб.
Таль мои действия полностью одобрила. Она не любила обожалок по другой причине: уж слишком много ей досталось от тех, кто пытался угодить патронессе, а лучший способ выслужиться — это затравить кого-нибудь неугодного. Кроме того… наверное, облечь в слова эти чувства ей было сложно, однако хорошим людям по определению не могут нравиться поклонение и преклонение.
Вот что Талине не нравилось — мечтательное лицо Лоисы. Записка от Смерины очевидно попала по адресу, и теперь подруга места себе не находила от счастья, а её простоватое лицо светилось и казалось по-настоящему красивым. Любовь и впрямь преображает людей.
«Ей надо сказать, — ныла Талина. — Давай ей скажем, ну! Она хотя бы будет готова!»
Я понимала чувства Таль, но стояла на своём. Да, Лоисе предстоят крайне неприятные четверть часа, но зато впоследствии Арейлас за всё отомстит.
«Это если он влюблён по-настоящему! И вообще, настоящая любовь может простить что угодно».
«Он влюблён, не сомневайся. Семейка Мрауш, конечно, богата, но Брайдары тоже, а влияние при дворе несопоставимо. Если бы Арейлас хотел заключить брак по расчёту, он бы выбрал ту же Шадрину, да и у экье судебного мага, помнится, родственницы подходящего возраста есть. Это самый-самый допустимый минимальный предел, и то мачеха-демон начнёт кривиться, да и экье некромант, думаю, её поддержит. Смерина — не пара для Арейласа. Он и сам знает, просто влюблён».