Институт благородных убийц

Переобщалась я с Талиной…

Наконец нас отпустили, пообещав в следующий раз поведать, каким образом организовать постель для кухарки в старых домах, «где устройство подобной ниши невозможно, а кухня мала настолько, что повернуться иногда негде, и невозможно не то чтобы поставить кровать, но и второй стол». Я заметила, как эрья Милада нахмурилась. Возможно, мы отставали по программе, и оду кухаркиной постели экье преподавателю следовало бы завершить уже сегодня. Что ж, жизнь никогда не бывает беспроблемной.

В справедливости этого тезиса я убедилась практически сразу же после второго урока. Путь в столовую мне преградила группка старшеклассниц, одетых в розовое. Моё недоумение было вполне искренним. Вроде ни одной из розочек, помимо Смерины, я не переходила дороги. И разве не должны выпускницы заниматься подготовкой к экзаменам и замужеству, а не охотиться на скромную второкурсницу?

Или это Смерина науськала их на меня?

Я быстренько огляделась. Ситуация не из лучших: меня зажали в углу узкого коридора, возле тяжёлой портьеры, которую, если придётся прорываться с боем, наверняка кто-нибудь в запале драки подожжёт. Хорошо хоть стены и полы каменные, здание сильно не пострадает.

Девицы, спешащие на обед, испуганно косились в нашу сторону и быстро-быстро сворачивали: лучше сделать крюк, чем попасть под перекрёстный огонь. Умницы. Меньше жертв — меньше объяснений с экье некромантом.

«О чём ты думаешь? — Таль явно перепугалась. — Какая драка? Какие жертвы? Ты с ума сошла?»

«Я — нет. А вот она — сильно на то похоже».

Во главе группки явно стояла красотка с гладкими чёрно-смоляными волосами, стянутыми в тяжёлый узел. Её карие глаза метали молнии (и в случае с волшебницей это было отнюдь не метафорой — парочка щёлкнула и разорвалась буквально перед моим носом), а сочные губы цвета спелой вишни гневно сжимались в тонкую линию. Так, похоже, Смерина здесь ни при чём — у милейшей выпускницы собственные претензии ко мне. Но какие?

Кто она вообще такая?

«Шадрина даар Фелльвор. Законная дочь… его законная дочь».

Сестричка, значит. Законная. На папеньку, к слову, совершенно не похожа — красотка хоть куда, разве только темпераментом в отца удалась… Да чтоб вся эта семейка в бездну провалилась! Почему они меня преследуют? То один, то вторая…

Ладно, сейчас выясним.

Голосом настолько нейтральным, что прямо скулы сводило, я поинтересовалась:

— Эрья Шадрина, чем могу быть полезна?

— Ага, — удовлетворённо и вместе с тем обозлённо кивнула собеседница. — Ты меня знаешь.

«Нашла, к чему придраться! Да её весь Институт знает!»

— Вы всему Институту известны, — спокойно повторила я озвученное Талиной. Сестрёнка зыркнула, но смолчала. Пауза затягивалась. Интересная история вырисовывается: похоже, Шадрина и сама не может понять, чего на меня взъелась.

Хотя нет, может: подобралась, как пантера перед прыжком. Нет, определённо она дочь своего батюшки! Яблочко от яблоньки…

— Сегодня мой отец приходил к тебе. Чего он хотел?

— Об этом вам лучше спросить у него.

— Он не говорит! — в глазах Шадрины полыхнула ярость. — Признавайся: он решил тебя удочерить? Дать приданое? Я породнюсь с безродной шавкой вроде тебя?

Н-да. Кажется, борьба за папенькину любовь лишает последних мозгов. Хорошо, что мне эта любовь даром не нужна, уж извини, Таль.

«Ничего, я понимаю».

— Почему я должна пропускать свидание с женихом? Отвечай!

«У неё было много парней, — затараторила Талина, — но в итоге состоялась помолвка со вторым сыном лорда-канцлера, он недавно закончил Королевский магический университет, но его наверняка пустят на поэтический вечер».

Ясно. Видать, экье Рамир всё же выкроил время и в своей неповторимой манере сообщил дочери о запрете посещать данное сомнительное мероприятие. Остальное для эрьи Шадрины выяснили обожалки. Бездна, я всё сильнее и сильнее начинаю не любить семейство Фелльвор…

— Говори, мерзавка!

Так. Это всё начинает мне очень сильно надоедать. Я, в конце концов, не благовоспитанная девица. По крайней мере, давным-давно перестала ею быть. И у меня был плохой день. Я голодна и тоже очень-очень зла. Кое-кому нужно начинать бояться.

— Эрья Шадрина, — голос мой по-прежнему казался болезненно безразличным, и это наверняка сейчас смотрелось насмешкой. Сестрица так точно посчитала это оскорблением, вон как глаза выблеснули! — Эрья Шадрина, будьте благоразумны. Если ваш батюшка не посчитал нужным сообщить вам о содержании нашего с ним разговора, разве могу это сделать я?

Само собой, после таких слов у бедной девочки улетучились даже остатки благоразумия — если, конечно, они у неё имелись. Обожалки ахнули, а сестрёнка выпрямилась во весь рост и прошипела:

— Да как ты смеешь?

— Как смеешь ты, дурная девчонка? — клянусь, в эту фразу я вложила весь свой богатый арсенал актёрского мастерства, в точности скопировав интонации экье Рамира. Шадрину аж передёрнуло, она отступила на шаг: — Нет, никакой роднёй мы не станем, от твоего приданого тоже ни крошки никто не отщипнёт, остальное — не твоя печаль. Всё, успокоилась? Дай пройти!

На миг мне показалось, что эта тактика сработает: Шадрина непроизвольно подалась в сторону. Но обожалки зашушукались, и оскорблённая гордость взяла верх. Законная дочь демонолога вздёрнула подбородок, в глазах плеснулась ярость, и девица замахнулась на меня. Ну всё, хватит!

Лопатками я вжималась в холодную стену и отступать было некуда, так что я просто шагнула влево, уходя от занесённого кулака. Он впечатался в камень, Шадрина взвыла, а я качнулась вперёд и перехватила опустившуюся руку. Резкий рывок — и сводная сестрица ударилась лицом о то самое место, где только что находилась моя собственная голова. Руку Шадрины я заломила ей за спину. Кто-то из обожалок вскрикнул, я обвела их бешеным взглядом, и они против воли отшатнулись. Не каждая выдержит, когда на неё смотрит злой, очень злой демон. Ограничители нагрелись: кажется, я вот-вот подойду к пределу тех сил, которые можно использовать. Ничего, как-нибудь разберусь.

Я зашипела Шадрине прямо в ухо:

— Слушай внимательно, дура. Ты остаёшься его любимой и законной дочерью. Нет, он не воспылал ко мне никакими чувствами. Он меня использует, и мне приходится это терпеть: наш общий папенька — отменный шантажист. Никогда я не войду в вашу семью, никогда не назову тебя сестрой, да и не очень-то охота. А на бездной драный поэтический вечер ты не пойдёшь, ясно? Сказано тебе не ходить — вот и не ходи! Не путай нам с папенькой планы. Если мне там придётся кого-то защищать — это будешь всяко не ты и не твой женишок, поняла? Спрашиваю, поняла?