Институт экстремальных проблем
Шрифт:
Сергей об Инге кое-что знал и раньше, а по дороге до Петербурга Ирина много рассказала о ней и ее семье. Отец Инги, Леонид Петрович Кочергин был заведующим кафедрой факультета географии и геоэкологии Ленинградского, а затем Санкт-Петербургского университета и старым знакомым Устюговых. Когда Ирина приехала поступать в университет, он всячески опекал ее, но никакого «блата», в чем Ирину иногда обвинял ее первый муж, ей не организовал. Ирина сдала экзамены на одни пятерки. Инга тоже в тот же год поступила в университет, но на биологический факультет. Все пять лет, пока Ирина училась, она жила у Кочергиных, которые относились к ней как к родной дочери. Дом Кочергиных всегда был наполнен людьми – у них постоянно кто-то гостил, то и дело Леонид Петрович поселял у себя то пару студентов, которым не хватило мест в общежитии, а другого дешевого жилья они найти не могли, то у него жил аспирант, который в условиях
Инга отвезла их к себе домой, помогла расположиться и уехала на дачу к матери, взяв с Ирины клятвенное обещание, что на выходные они все вместе приедут в гости, и оставив огромную пятикомнатную квартиру в старом доме в их полном распоряжении. Ирина чувствовала себя там, как дома, Сергей восхищенно изучал колоссальную библиотеку, а Лешка с интересом разглядывал старинную резную мебель, стоявшую в прихожей и гостиной. А вот кухня совершенно его разочаровала. Он ожидал увидеть едва ли не сложенный из дикого камня очаг, но там стоял современный гарнитур со встроенной техникой. Единственной экзотикой была изразцовая печь, занимавшая угол в коридоре и на кухне.
— Я помню, здесь было еще две печки, но их сломали, когда в доме делали реконструкцию. Эту Леонид Петрович с боем отстоял. — Ирина провела рукой по блестящей поверхности. — Но теперь это чистая декорация – все дымоходы разобраны.
— Жаль, — одновременно вздохнули оба Томских.
— Вот поедем к Инге на дачу, там не только печка, там даже камин есть, — пообещала Ирина, — и не такой маленький, как у нас в Белом Логу, а классический, большой, с кованой чугунной решеткой. От нашего он отличается примерно так же, как немецкий дог отличается от таксы, — рассмеялась она. — А сейчас предлагаю перекусить, а затем отправиться смотреть город.
Петербург ошеломил Сергея. Он тщательно готовился к поездке, изучая город на расстоянии всеми возможными способами, прикидывал, что и где снимать, но, оказавшись около Петропавловской крепости, с которой Ирина решила начать знакомить Сергея и Алешку с городом, сразу позабыл о своих планах. Почти сразу после выхода из метро он схватился за камеру и потом не оставлял ее в покое ни на минуту – так хотелось запечатлеть то, что окружало его. «Счастливый заяц», статуя Петра работы Михаила Шемякина, бастионы, куртины, равелины крепости, сам Петропавловский собор и даже булыжники под ногами – Томский стремился сохранить все не только в своей памяти.
На Васильевском острове Ирина отобрала у Сергея фотоаппарат.
— Сережа, посмотри на город невооруженным глазом, — посоветовала она. — Для начала составь себе общее впечатление, а на детали обратишь внимание потом, когда я поведу вас по музеям.
Томский – редкий случай – начал было возражать Ирине, что потом погода может испортиться, но все-таки отдал ей камеру и оглянулся по сторонам.
— Иришик, — Ирина еще ни разу не видела у Сергея таких умоляющих глаз, — можно я сделаю парочку общих снимков? Ты посмотри, красота-то какая!
Ирина не удержалась от улыбки и молча кивнула, правда, парой снимков дело не ограничилось. Невозможно было не сфотографировать Неву, Петропавловскую крепость, откуда они только что ушли, с трудом вытащив Лешку из Комендантского дома, Зимний Дворец, Медного всадника, Адмиралтейство, Исаакиевский собор, Дворцовую площадь. На Невском проспекте Сергей сам решительно зачехлил камеру.
— Ириша, ты совершенно права – я почти совсем не вижу город.
Томский лукавил – заряд аккумулятора его камеры упал почти до нулевого уровня, и дальнейшие снимки могли просто-напросто не получиться. Однако правоту Ирины он тоже не мог не признать, потому что теперь, когда мысли не были сосредоточены на поисках подходящего ракурса, он намного отчетливее воспринимал великолепие Петербурга. Но не свежеотреставрированные дворцы и особняки пленили его своей красотой, а то, что пряталось за парадным фасадом: старые многоэтажные дома, закопченные, с подслеповатыми пыльными окнами в облезших рамах – от них веяло ничуть не приукрашенной историей. Вот в этом доме Акакий Акакиевич мечтал о новой шинели, а в другом, еще более старом на вид, жила старуха-процентщица, такая же ветхая, как растрескавшаяся подъездная дверь с едва различимой резьбой. Как ни странно, но Сергею показалось, что в тех кварталах, где в угоду туристическому бизнесу налет времени не был счищен не всегда умелой рукой реставратора, именно в них сохранились дух столицы великой империи, несуетное достоинство, даже аристократизм. Эта атмосфера никак не отпускала Томского, и он шел, погруженный в свои мысли, рядом
с Ириной и Лешкой, почти не слушая ее пояснений и практически пропустив мимо ушей упоминание о музее-фотосалоне Карла Буллы, с балкона которого можно сфотографировать перспективу проспекта.— Я думала, тебе это будет интересно, — разочарованно вздохнула Ирина, заметив рассеянный взгляд Сергея.
— Что ты, очень интересно! Мы обязательно должны туда зайти! — очнулся тот.
— Огласите весь список, пожалуйста, — высказался Томский-младший и, предчувствуя разрастание планов, не без ехидства поинтересовался: — Мы за полгода-то хоть управимся?
— Мне через две недели на работу, — вместо Ирины ответил Сергей и вздохнул, понимая, что этих двух недель сликом мало для того, чтобы увидеть все, что ему хотелось.
— Да, график у нас плотный: завтра с утра – Эрмитаж, послезавтра – Русский музей, в четверг – соборы, а на сегодня у нас еще больше половины Невского. Давайте пообедаем, отдохнем и пойдем гулять дальше.
В Эрмитаже они провели целый день, но обошли его весь. Лешка с отсутствующим видом – Сергей, глядя на сына, сокрушенно вздыхал – останавливался около знаменитых картин, собранных в музее, и оживлялся при виде резных изделий из камня и мозаик, выложенных из микроскопических кусочков разноцветных минералов. К огромному удивлению Томского, Алешка, никогда раньше не проявлявший особого интереса к истории, надолго задерживался около саркофагов и других древнеегипетских артефактов. Он даже захотел повторно вернуться в отдел, где были выставлены археологические находки, и пробыл там до самого закрытия музея.
— Из Кунсткамеры его придется выводить силой, — предрекла Ирина и не ошиблась.
Русский музей оставил Лешку равнодушным, Исаакиевский собор произвел впечатление только видом со своей колоннады, храм Спаса-на-крови лишь слегка заинтересовал его своим уникальным мозаичным убранством, зато Кунсткамера и Зоологический музей вызвали неподдельный восторг. Вечером, после закрытия музеев, когда, решив воспользоваться хорошей погодой, Ирина повела Томских гулять по Васильевскому острову, Алешка, не умолкая, говорил о только что увиденных экспонатах. Он интересовался, почему появляются на свет двухголовые телята, многоногие петухи, почему одни люди вырастают и становятся великанами, а другие остаются карликами на всю жизнь, почему нельзя оживить замерзшего в вечной мерзлоте мамонта, если лягушки проводят зиму в куске льда и вполне благополучно оттаивают весной. Томский-младший задавал десятки вопросов, иногда довольно каверзных, отец слушал его, но больше – ответы Ирины, без долгих раздумий отвечавшей Лешке, и поражался обширности ее знаний, потому что сам о многом узнавал впервые.
— Устали? — Ира обратила внимание на задумчивый взгляд Сергея. — Тогда поехали домой. Пора поесть как следует, а не на ходу, и отдохнуть. Завтра я предлагаю поехать в Петергоф, смотреть фонтаны.
— Если и устали, то не больше, чем ты, — улыбнулся Сергей. — У меня встречное предложение: уж если отдыхать, то отдыхать – никаких кастрюлек и сковородок, мы идем ужинать в ресторан! Только такой, где на входе не требуют галстук, — добавил он, оглядывая себя через плечо.
Они нашли вполне демократичное по ценам и обстановке заведение с вывеской, на которой подобием старославянской вязи было написано «Трактиръ», где почти все посетители были одеты примерно одинаково: джинсы, футболки, кроссовки. Двое мужчин в дорогих костюмах, видимо, приехавших по делам, в заполненном туристами зале казались белыми воронами и поначалу чувствовали себя неловко, но, сняв пиджаки и галстуки, быстро расслабились в уютной обстановке. Все блюда оказались вкусными, порции большими; Лешке «Трактиръ» очень понравился мороженым с вафлями и ягодами, а Сергей оценил пиво, которое, по словам официанта, было их собственного производства.
До дому они дошли пешком, затратив на это почти два часа, потому что по дороге Ирина постоянно обращала внимание на разные достопримечательности, а Сергей, естественно, не мог удержаться от того, чтобы не сфотографировать их. От этой прогулки, несмотря на плотный ужин, у всех разыгрался аппетит, и без «сковородок», как выразился Томский, дело не обошлось.
Ирина дома была необычно тиха и задумчива.
— Иришик, ты, я смотрю, умоталась с нами за эти дни, — Сергей легко прикоснулся губами к полуприкрытым глазам. — Что за отпуск? Везде нас водишь, все показываешь, рассказываешь обо всем так, что любого экскурсовода за пояс заткнешь, а после всего тебе еще приходится кормить двух прожорливых мужиков. Давай будем и завтракать, и обедать, и ужинать в кафе, чтобы не связываться с готовкой. Черт с ними, с деньгами, не будем их жалеть и потратим все на отдых, зато потом будет что вспомнить. Не грусти, Ириша, — попросил он, — улыбнись, а то я подумаю, что тебе плохо с нами, особенно со мной.