Институт экстремальных проблем

— И этот предмет – я? Спасибо! Так меня еще никто не обзывал, — Вадим слегка оскорбился, — ты первая.

— Предмет – забота о тебе, — невозмутимо отпарировала Света и улыбнулась: — Димка, не цепляйся за слова, я не хотела тебя обидеть.

— Я не обиделся, а только сделал вид, — Вадим тоже улыбнулся.

Прошло то время, когда Медведев болезненно воспринимал почти любое слово в свой адрес, искал подтекст, намек на свое состояние, обижался на все подряд. Теперь он чувствовал себя спокойнее, когда его навещали ребята, но все-таки предпочитал, чтобы они приходили не в палату, а встречались с ним на улице во время прогулки.

На прогулки Вадим чаще всего отправлялся со Светой, Андреем и Васенькой, который был готов не выходить из вольера, где обитала Даша и пять ее двухмесячных щенков – очередное потомство Казана. Малыш и пока еще неуклюжие толстолапые овчарята барахтались в одной куче, а Даша как многоопытная мама следила за детьми, не делая особого различия между своими детенышами и человеческим, разве что к своим отпрыскам она относилась построже. Генка приводил Казана, и тот, сбрасывая с себя степенность патриарха, играл с малышами, позволяя им абсолютно все. Его теребили за уши, хватали за хвост, карабкались на него, а пес только изредка прижимал слегка лапой не в меру расшалившегося щенка и смотрел на людей смеющимися глазами, в которых явственно читалось: «Что с них возьмешь? Дети!»

Люди улыбались, глядя на такую семейную идиллию. Андрей, как оказалось, немного побаивался собак, но, заметив, как бережно обращаются с его сынишкой Казан и Даша, перестал волноваться. Вася не только начал хорошо говорить с тех пор, как они стали ходить в питомник, но и стал ходить, держась за шерсть здоровенного пса.

Приближался день рождения Светы, и Вадим ломал голову над тем, что подарить любимой. Заказать для нее букет, пусть даже самый роскошный, казалось слишком банальным. Когда девушки не было рядом, Медведев приставал с расспросами к Петровичу и Меньшикову, его интересовало, какие духи предпочитает Света и уместно ли подарить ей что-нибудь из косметики.

— Духи, если ты помнишь, мы дарили Свете в прошлом году, — Новоселов ехидно посмотрел на командира.

Вадим покраснел, вспомнив свое нелепое поведение, когда ребята поздравляли девушку. Он вообще не хотел никуда идти, тем более как командир группы преподносить имениннице цветы, а потом пить чай с тортом, и поэтому весь день прятался, выключив телефон, то в гараже, то на складе, то в своем кабинете. В конце концов ребята прекрасно обошлись и без Медведева, а он сходил с ума от ревности, слыша веселые голоса и смех, доносившиеся из комнаты психологической разгрузки, и подозревал, что Петрович накануне принес в двух трехлитровых банках вовсе не компот, а домашнее вино из черной смородины, о котором шла слава по всему институту.

— В этом году мы снова купили духи, — сообщил Сашка, — и очень красивую бегонию с разноцветными листьями. Это Илюхина идея, кроме традиционного букета, растение в горшке подарить.

— Женщинам сложно делать подарки, — философски заметил Петрович. — Купишь что-нибудь полезное для хозяйства, обижаются, говорят, что поняли намек на их предназначение в жизни, купишь что-то для души, опять неладно – зачем столько денег на ерунду потратил. Даже с духами можно так впросак попасть, что тебе до конца жизни этого не простят.

— Если бы не Илюха, мы тоже могли что-нибудь не то купить, — признался Меньшиков. — Он запахи хорошо запоминает, да и в цветах разбирается.

— Дамский угодник, — хмыкнул Петрович. — Уж он-то знает, как ухаживать за девушками.

Медведев с Меньшиковым переглянулись – намек мог быть адресован каждому из них, но у Новоселова был подчеркнуто простодушный вид.

— Кроме дня рождения, еще Новый год на носу. Нужно и об этом подарке думать, а от вас толку меньше чем ноль, — обиделся Вадим. — Раз в жизни попросил помочь и что? Общие рассуждения, но никакой конкретики.

— Подари Свете хороший мобильник, — посоветовал Сашка.

Медведев побагровел от стыда – уж до этого он мог бы додуматься и сам. Еще весной Светлана поменялась с ним трубками. В ее телефоне был радиоприемник, его можно было использовать как плеер, к нему можно было подключить беспроводную гарнитуру. Все это скрашивало тоскливое существование в блоке интенсивной терапии, но обращался Вадим со Светиным мобильником не слишком осторожно – несчетное число раз телефон падал на пол, иногда случайно, но бывало и так, что Вадим, выйдя из себя, мог кинуть в Оксану, Игоря или Алексея чем попало, и чаще всего под рукой был именно многострадальный телефон.

Полтора месяца назад Ирина с Сергеем подарили Медведеву новый мобильник, но старый он так и не решился отдать назад Свете, уж больно неприглядный вид был у того после неоднократного использования не по назначению, странно было, что он еще работал.

Петрович поддержал Сашкину идею и отправил парня посоветоваться насчет телефона с Антоном, а сам остался с Вадимом и устроил ему настоящий допрос:

— У вас со Светой какие планы? Когда вы собираетесь пожениться?

Медведев смешался, услышав такой прямой вопрос.

— Когда поправлюсь, — глядя в пол, еле слышно сказал он. — Света говорит, что через год я смогу двигаться.

— Зачем тянуть? Почему не сейчас? — Новоселов решил выяснить все до конца. — Если говоришь, что любишь ее, зачем откладывать? Оформите отношения и живите вместе, благо, есть где, в отличие от многих. Я Светланке теперь вместо отца и не позволю морочить девочке голову! Она, значит, тебя выхаживает, обещает на ноги поставить, и так оно и будет, я не сомневаюсь, а ты возьмешь потом, да и сделаешь ей ручкой, не желая иметь рядом с собой свидетеля своей беспомощности. Сейчас она тебе нужна, а потом, может, решишь, что без нее обойдешься?

Вадим взорвался, почти как в старые времена:

— Ты, Петрович, меня за кого принимаешь?! Я подонок, по-твоему? Так?! — внезапно он, казалось, успокоился. — Я люблю Свету и не могу обойтись без нее вовсе не потому, что она ухаживает за мной. Она понимает меня, знает, что я чувствую; когда ее рядом нет, кажется, что вокруг космос, — холодно, пусто, одиноко, собственное существование кажется бессмысленным. Она никогда не сомневается во мне, в отличие от меня самого… — Вадим сделал паузу, а потом продолжил вроде бы без всякой связи со своими предыдущими словами: — Я очень рад, что она решила на две недели уехать, но не потому, что это каким-то образом связано с моим лечением. Ей нужно сменить обстановку, отдохнуть от меня, от клиники, от всего, что ее окружает уже почти год, посмотреть на нашу жизнь со стороны. Она вспомнит, что на свете есть много вещей, которые гораздо интереснее возни с калекой, и ей, может быть, станет невмоготу жить так дальше; я пойму это и буду только рад за нее. — Медведев помолчал, потом криво усмехнулся и очень тихо добавил: — Когда поженитесь… Брак у нас может быть только на бумаге. Понимаешь? Меня собрали, сшили сначала на скорую руку, потом художественную штопку произвели, а результат? С таким же успехом могли не стараться… Я ничего не могу, то есть вообще ничего! А ты спрашиваешь, когда поженитесь… Я, может, хотел бы хоть завтра, но какое я имею право?! Света понимает это, она не подгоняет меня, не задает ненужных вопросов… Я еще летом сделал ей предложение, и Света пообещала выйти за меня, когда я поправлюсь. Она знает, что я люблю ее, и терпеливо ждет…

Новоселов выслушал сбивчивую речь Медведева и подумал, что зря подозревал его в непорядочности. Вадим с таким чувством говорил о девушке, так загорались его глаза, а голос временами срывался, что Петровичу даже стало немного стыдно.

— Прости, командир, я, пожалуй, не прав, но ты меня тоже пойми.

— Да я все понимаю, не извиняйся, — вяло отмахнулся Медведев.

— Телефон, конечно, дело хорошее, — чуть помолчав, Новоселов решил вернуться к более радостной теме разговора, — но я бы посоветовал сделать другой подарок. Подари Светланке какое-нибудь украшение, не обязательно дорогое. Когда Наташка от Шурика получила на именины колечко, то прыгала от счастья до потолка. Мать потом мне призналась, что парень ее целую неделю терзал – какой размер, какой камень, к каким сережкам что может подойти. Светланка постарше и посерьезнее будет, но и она к таким вещам неравнодушна, уж я-то знаю. — Петрович усмехнулся. — Ее отец мне рассказывал, как она, будучи еще совсем крохой, вытащит мамины да бабушкины бусы, наденет их на себя и вертится перед зеркалом, пока ее не прогонят. Один раз, года три ей было, не больше, устроила переполох – засунула себе в нос бусину. Саша, — Вадим догадался, что речь идет о Светином отце, — сначала сам пытался ее вытащить, потом бабушка за дело взялась, но пришлось-таки ребенка на ночь глядя везти в больницу. Светланка так и не поняла, из-за чего родители так испугались, и на обратном пути в трамвае всем радостно рассказывала, как только что дядя врач бусину из ее носа вытаскивал.