Институт экстремальных проблем

— Видишь, сколько у меня работы?

— И что ты со всем этим должна делать? — едва ли не с ужасом спросила Света.

— Это кислотная вытяжка из проб грунта, в ней нужно определить содержание тяжелых металлов, — Ирина перечислила с десяток элементов. — Светик, не смотри такими круглыми глазами на эти фунфырики. Я их сейчас загружу в автосемплер, задам программу, прибор будет работать, а мы можем идти пить чай или дышать кислородом в зимний сад. Ты уже видела, какую красоту там сделали?

— Нет, я там давно не была, все как-то некогда, — улыбнулась Светлана, наблюдая за Ириными действиями.

Она не раз приходила к ней в лабораторию, но еще никогда не видела работу прибора, около которого сейчас сидела ее подруга. На экране большого монитора, кроме нескольких таблиц, куда Ирина вводила какие-то цифры, была картинка с разноцветными графиками, немного напомнившими Свете кривые на мониторах блока интенсивной терапии. Светлана обычно использовала компьютер для работы с текстами, играла на нем в игрушки, ходила в Интернет, но никогда не сталкивалась с такой сложной, как ей показалось, программой.

— Ну вот, номера проб я ввела, элементы для анализа отметила. Сейчас сделаем юстировку горелки, — Ира вполголоса комментировала свои действия, — зададим проверку калибровок, запустим программу и можем гулять часа два.

— Ты его оставишь без присмотра? — удивилась Света. — А вдруг что-нибудь произойдет?

— Сработает блокировка, и прибор просто отключится. — Ирина, не вставая с кресла, потянулась за своей сумкой и вытащила из нее фотокамеру. — Пойдем в парк, я хочу поснимать эту красоту, пока не растаяла. Незадолго перед твоим приходом разговаривала с Сережей, он жалеет, что не взял с собой хотя бы «мыльницу», такие, говорит, кадры пропадают, из тех, что больше ни разу в жизни можно не увидеть. С его «зеркалкой» мне, конечно, не управиться, а вот этой камерой я уже фотографировала, тут все автоматически делается, только на кнопку нажимай.

Все в парке было покрыто слоем прозрачной глазури. Бывшие Ирины студенты, приборист Костя Ершов, еще трое ребят из подразделения экологической безопасности скалывали ледяную корку с дорожек.

— Около клиники мы все отскребли, скоро здесь закончим, — доложил Сережа Шестаков. — Что нам делать дальше?

— Подойдите к Виктору Елисеевичу, он скажет, нужна ли еще ваша помощь, — улыбнулась Светлана и объяснила, заметив удивленные взгляды: — С обеда он уборкой командует.

— Я к этому злыдню не пойду, — категорически заявил Сережа. — Он опять начнет ко мне цепляться.

Порошин очень неодобрительно относился к Сережиной прическе – тот щеголял отросшими до лопаток роскошными волосами, лишь изредка прихватывая их простой резинкой. Один раз кадровик даже сделал ему замечание по поводу внешнего вида, на что парень ответил какой-то колкостью про солдафонов, чем страшно обидел старого служаку. После этого Порошин называл Шестакова не иначе как «Маугли».

— Я тоже к нему не пойду, мне уже осточертели его байки! — Костя поддержал Сережу. — У него на пять минут делового разговора приходится полчаса историй в стиле «бойцы вспоминают минувшие дни». Светлана, как ты все это выдерживаешь? По мне, так лучше дядю Яндекса слушать!

— Кое-какие истории я уже знаю наизусть, — улыбнулась Света. — Не обижайтесь на него, ребята, он очень хороший дядька, просто ему не хватает общения. Сами посудите – жена умерла, дети давно выросли, внуки тоже не балуют деда даже телефонными звонками. Думаете, почему он сидит на работе до позднего вечера? Потому что тут есть с кем поговорить, одна группа всегда на дежурстве; в диспетчерской, в гараже, на складе тоже живые люди постоянно находятся, можно с ними парой слов перекинуться. Не от вредности, как кому-то иногда кажется, он обходит весь институт, проверяет, все ли в порядке, а просто дома ему делать нечего, кроме как телевизор смотреть.

Ребята смущенно смотрели на Светлану. В их представлении кадровик был въедливым болтливым стариком, совавшим свой нос в каждую щель и стремившимся везде навести порядок.

— Вот и ушел бы на пенсию, — проворчал Костя, — сидел бы себе на лавочке с такими же пенсионерами, играл в шахматы или вспоминал молодость.

— Когда у человека в пожилом возрасте ничего нет, кроме работы, выход на пенсию для него очень часто означает начало конца, — сердито сказала Ирина и невесело добавила: — Пока человек работает, у него есть стимул следить за собой, желание интересоваться окружающим миром, он чувствует себя полезным. Сколько таких случаев было в институте – человек говорил, что пора дать дорогу молодежи, уходил на пенсию и очень скоро умирал, чаще всего не от болезни, а от потери интереса к жизни. Иногда даже и наличие семьи не спасало.

Света вздохнула:

— Виктор Елисеевич и больничный-то редко берет, хотя давление у него бывает очень высокое, таблеток напьется – и на работу. Однажды он проговорился: «Дома если упаду, то так и околею в одиночестве, даже глаза закрыть некому будет, а на работе кто-нибудь да подберет старого пса».

Ирина обвела взглядом совсем притихших ребят.

— Я сейчас сама позвоню Виктору Елисеевичу и спрошу, что вам делать дальше.

— Я схожу к нему и все выясню. — Саша Суворов почувствовал себя неловко после услышанного. Он вспомнил своего деда, который умер всего через полгода после ухода с работы. Тот никогда не жаловался на здоровье, но просто не проснулся однажды утром.

Саша ушел к Порошину, а ребята молча принялись за работу. Ирина уже не так сердито посмотрела на них, но настроение у нее подпортилось, и фотографировать обледенелые кусты уже не хотелось. Она сделала несколько снимков и с недовольным видом убрала камеру в чехол.

— Не вижу ничего интересного, глаз у меня совсем не тот, что у Сережки.

— Давай зайдем к Вадиму и вытащим его на прогулку, — предложила Света. — После обеда у него никаких процедур нет, сидит, бедолага, мается над очередным пресс-релизом и ругает всех подряд.

* * *

Медведев не ругался, а сонно смотрел на распечатки, принесенные из учебного центра. Вести какие-либо занятия он категорически отказался, но согласился редактировать методические материалы. Сегодня утром Вадим получил толстую картонную папку, подписанную: «Учебно-методическое пособие по обучению населения правилам поведения и основным способам защиты в чрезвычайных ситуациях мирного времени». От одного названия ему стало тоскливо, а когда он начал знакомиться с содержимым, то чуть не заснул – ничего, кроме дремоты, не могли навеять фразы, определенно переписанные кем-то из допотопного пособия по гражданской обороне. «Ознакомление населения с мерами безопасности в быту и повседневной деятельности; изучение сигналов гражданской обороны и сигналов оповещения о чрезвычайных ситуациях; обучение установленным правилам поведения при угрозе и возникновении чрезвычайных ситуаций и приемов оказания помощи пострадавшим; изучение правил пользования индивидуальными средствами защиты», — пункты оглавления вызвали в памяти смутные воспоминания пятнадцатилетней давности о предмете под названием «ГрОб», то есть «Гражданская оборона», которым, помимо занятий на военной кафедре, два семестра мучили студентов. Окончательно Медведева добила слегка осовремененная цель пособия: «Воспитание у населения чувства высокой ответственности за личную подготовку к действиям в условиях чрезвычайных ситуаций и пропаганда единой государственной политики в области гражданской обороны и защиты населения от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, обострении социальной и криминогенной обстановки, угрозе возникновения террористических актов».

Пытаясь прочитать эти заклинания, Вадим чуть не заснул окончательно. Он одновременно боролся со сном и с желанием позвонить Черепанову и высказать все, что он думает о принесенной писанине. Из липкой дремоты его вырвал голос Светланы:

— Димка, принимай гостей!

Медведев вздрогнул от неожиданности: «Каких гостей?!» – но тут же успокоился, увидев рядом с любимой знакомую фигуру.

— Спишь? — насмешливо поинтересовалась Ирина.

— Как не заснуть над таким? — Вадим показал ей папку. — Ты не в курсе, кто эту муть сочинил?