Инструменты взаимодействия

— Да, — сказала она, ее глаза закрылись, ноги сжались вокруг его бедер. — Пожалуйста.

Она всегда заставляла мужчин целовать ртом ее грудь и именно тогда они соизволили попытаться. Большинство из них…

Хорошо, никому из них не хватало утонченности Уэса. Хотя могла ли она назвать это утонченностью, когда его наслаждение было таким подлинным? Когда он взял в рот ее левый бутон и жадно втянул его, она почувствовала, как он пульсирует под швом ее комбинезона, почувствовала вибрацию его стонов, проникающую прямо в ее лоно. Его руки были повсюду. В ее волосах, сжимая ее талию, обхватывая ладонью противоположную грудь, в то время как он позволял себе вольности с первой.

Я хочу, чтобы он был внутри меня.

Сильно. Ни разу за всю свою жизнь она не была такой влажной, такой нетерпеливой, такой голодной, чтобы почувствовать этот первый толчок мужской толщины между ее ног, шероховатость, которая последовала за этим. Она хотела всего этого.

Что, если после этого он потеряет к ней интерес?

Когда она начала беспокоиться о том, заинтересован ли Уэс?

Волнует ли ее это сейчас?

О чем он сейчас думал?

Превзошла ли она ожидания или просто соответствовала им.

— Бетани. — Она открыла глаза и обнаружила, что Уэс смотрит на нее из-под тяжелых век, его дыхание вырывается короткими рывками. — Что случилось? Я потерял тебя.

— Я не знаю. — Честность слетела с ее губ без малейшего намека на уговоры или внимание. — Я начала думать “ Я хочу секса”, а потом я пошла по спирали.

— Куда?

— Интересно, если бы ты…

Он прищурил один глаз.

— Если бы я…

— Сделал это и прекратил.

Уэс на мгновение замолчал, даже задумчиво, что было немного забавно, учитывая, что он все еще умело мял ее правую грудь. Что, в свою очередь, все еще заставляло ее плоть сжиматься и становиться гладкой.

— Из-за таких сомнений во мне секса пока не происходит. — Бетани открыла рот, чтобы заговорить, но он ее опередил.

— Твое доверие имеет значение. Это имеет значение, неважно ухожу я или остаюсь. Это просто важно. Ты важна. — Его лоб прижался к ее лбу. — А теперь позволь мне трахнуть тебя так, как я мечтал уже несколько недель.

Она была банкой Пепси, и кто-то встряхнул ее и открыл крышку. Ее страхи и последующие вопросы разошлись в девяноста беспорядочных направлениях и нейтрализовали друг друга. Все, что она могла сделать, это держаться и чувствовать. Его рот захватил ее правый сосок, и он обвел его языком, задевая зубами и заставляя ее бедра дергаться. Крик сорвался с ее губ. Его руки спустили отвисшую спинку ее комбинезона и приземлились на голых ягодицах, разделенных какими-то стрингами, которые она надела после душа. Она даже не могла вспомнить цвет.

— По одной штуке за раз, — прохрипел он, по-видимому, самому себе, потирая загривком один из ее сморщенных сосков. — Прямо сейчас я хочу услышать, что наш возраст ни хрена не значит. Скажи вслух, что он ни черта не значит ни для одного из нас.

— Он…нет, — выдавила она, пульс между ее ног усиливался и становился все более настойчивым. — Он ничего не значит.

Он втянул сосок в рот и отпустил его с хлопком.

— Мой рот всегда будет идеального возраста, чтобы заставить тебя кончить. — Его бедра вонзились в выемку ее бедер и трижды толкнули ее. — Вот что имеет значение, детка.

Жар не просто пронизывал ее чресла, он впивался и скручивал, и она кончала. Прямо там, напротив дома, с опущенным верхом, и этот мужчина, которого, как она думала, она ненавидела, доставлял ей удовольствие с помощью трения в течение нескольких минут. Она стонала на дрожащих ногах, а Уэс смотрел ей прямо в глаза. Это была та часть, которая лишила ее дыхания, границ. Она посмотрела в ответ и позволила ему увидеть, как тщательно он подвел ее к оргазму. Продолжал продлевать его резкими движениями нижней части тела, как будто прочитал долбаное досье о ее предпочтениях. Она прикусила губу и заскулила для него, рассказывая ему, без связных предложений, что ее киска содрогается от его имени. Связь, которую она разделила с ним в эти долгие секунды, была почти такой же приятной, как и ее кульминация. Это выходило за рамки интимности и заставляло ее болезненно осознавать, что она никогда ни с кем по-настоящему не делилась близостью.

Никогда прежде она не отдавала себя мужчине полностью. Она притворялась, только позволяя им увидеть, что она выбрала, чтобы показать им. С Уэсом у нее не было выбора, кроме как впустить его глубже. Перестать думать и просто чувствовать. Без ее чрезмерно аналитического ума, сдерживающего ее, ее тело позволяло ему брать без оговорок.

— Вот так, дорогая, — выдавил он ей в рот, его руки все еще исследовали ее ягодицы, используя свою хватку, чтобы кататься по ней вверх и вниз. — Вот так, черт возьми, ты оставляешь на мне доказательства того, что я с тобой сделал. Прямо там, где я этого хочу. Хорошая девочка.

Напряжение облегчения покинуло Бетани, и она обессиленно привалилась к его плечу. Уэс повернулся и повел их в дом, ее ноги болтались вокруг его бедер. Всю дорогу через кухню, гостиную и коридор она приказывала себе опустить свои чертовы ноги на землю и идти домой, но продолжала заставлять себя замолчать в пользу еще одной минуты в его объятиях. У нее был миллион вопросов, таких как… в основном, не хочет ли он оргазма? Эта эрекция указывала на восторженное "да". Но также, что произошло сейчас? Неужели они полностью перестали быть врагами? Неужели он ожидал снова переспать с ней? На регулярной основе? Ее это устраивало?

Уэс шлепнул ее по заднице.

— Перестань так напряженно думать.

Рот Бетани открылся, и она начала бормотать протест. Вместо этого вырвалось:

— А как насчет тебя? Разве ты не хочешь, чтобы я позаботилась… об этом?

Мужское ворчание.

— Я в порядке. — Он опустил ее на землю перед дверью и запечатлел последний крепкий поцелуй на ее губах. — Это сведет тебя с ума, если ты оставишь что-то незаконченным, и это гарантирует мне следующий раз с тобой. — Он подмигнул. — Спокойной ночи, Бетани.

Она пошла к своей машине на резиновых ногах, задаваясь вопросом, был ли весь день сном. И отказывалась признать, как сильно ей хотелось спать.

Глава четырнадцатая

На следующее утро было еще темно, когда Уэс вошел в кофейню Гриндерс на Мейн-стрит. У него были суровые глаза и, по правде говоря, он был более чем немного раздраженным. Отправить Бетани веселой дорогой, когда она была склонна отвечать на сексуальные подколы, казалось единственным вариантом в то время, но около двух часов ночи он начал задаваться вопросом, не упал ли он с дерева и не ударился ли головой о пару веток.

Там, в темноте, он представлял, как пускает корни в Порт-Джефферсоне, может быть, даже пытается создать что-то настоящее и прочное с Бетани. Нечто большее, чем секс. Или, скорее, желание этого.

Он встал и принялся расхаживать по комнате, прежде чем это мысль впечаталась в мозг.

Становилось все труднее и труднее отрицать, что Бетани заставила его задуматься, возможно ли нечто большее, чем бродяжничество. Если бы, может быть, его присутствие в жизни Лауры было положительным и могло бы продолжаться таким образом. На неопределенный срок.